Екатерина Каретникова
Парящие острова
Солнце светило так сильно, что скатерть на обеденном столе стала тёплой, а листья маленького апельсина, выращенного Лёлькой из косточки полгода назад, поникли и закрутились в толстые трубочки.
– Ты когда цветы поливала? – спросила мама, опустив половник в кастрюлю с супом. Суп пах отвратительно. По крайней мере так казалось Лёльке.
– Мам, – заныла она, не слушая вопрос. – Ты же знаешь, я рыбный суп ненавижу!
Мама тяжело вздохнула, но всё равно поставила перед дочерью полную тарелку.
– Ну, мам! – протянула Лёлька. – Я не могу!
– «Не могу» живёт на улице «не хочу», – ответила мама. – И кстати, Лёля, в десять лет девочки так за столом не разговаривают! Если тебе что-то не нравится, попроси положить поменьше. А то придёшь в гости и начнёшь ныть: то не люблю, от этого тошнит. Я с тобой от стыда сгорю!
– А если и в самом деле тошнит? – поинтересовался Егор, лениво опуская ложку в прозрачный бульон.
– И ты туда же? – возмутилась мама. – Ты же никогда против рыбы не возражал.
Егор подцепил со дна тарелки аккуратный кусочек сёмги и поднёс ко рту.
– А я и сейчас только за, – ответил он, проглотив рыбу. – Но если Лёльку тошнит?
– Да, мам, – обрадовалась Лёлька, не ожидавшая поддержки от брата. – Я вот глотаю, а оно назад просится!
– Что у тебя назад просится? – усмехнулась мама. – Суп? Или капризы, которые неплохо было бы держать при себе?
– Суп, конечно! – возмутилась Лёлька. – И вообще, мне Захарова вчера сказала, что есть суп негламурно.
– Не как? – поперхнулась мама.
Лёлька привстала и устроилась на стуле, поджав под себя ноги.
– Негламурно, – повторила она. – Ты что, не знала? Об этом во всех журналах для девушек пишут.
– Понятно, – кивнула мама. – И какие журналы для девушек мы читаем?
Лёлька слегка покраснела.
– Я – никакие. А Захарова берёту старшей сестры. Там знаешь сколько всего полезного? И как правильно одеваться, и диеты разные, и ещё это… Ну, как мальчишкам нравиться.
Егору надоело слушать Лёлькину болтовню. Тем более сегодня он хотел серьёзно поговорить с матерью. И лучше бы до прихода отца.
– Лёль, мы всё поняли, – перебил он сестру. – Гламурно питаться минералкой, желательно французской, и иногда позволять себе лист салата или горстку мюслей. Только учти, что ты от такой еды через неделю кони кинешь.
Мама округлила глаза, а Лёлька задумчиво посмотрела на брата:
– Какого коня?
Егор раздражённо пожал плечами:
– Какого надо, такого и коня. Помрёшь в смысле!
Лёлька насупилась и опустила голову, готовясь зареветь.
– Доченька, Егор прав, – вступила мама. – Диеты – это для взрослых толстых тёть.
А тебе ещё надо расти. Ты же хочешь стать красивой девушкой, а не полулысой замухрышкой с серыми зубами?
Лёлька испуганно кивнула.
– Значит, нужно питаться как следует. Например, в рыбе есть фосфор, а он очень-очень полезный!
Лёлька осторожно зачерпнула ложку супа и поднесла ко рту.
Мама улыбнулась и тоже принялась за еду.
Егор напрягся. Пожалуй, пора. Лучшего момента он вряд ли дождётся. Сейчас мама в хорошем настроении, значит, есть шанс договориться. А договориться надо было обязательно. Любой ценой.
– Мам, – заявил Егор, чувствуя, что обратного пути нет. – Я летом в Англию не поеду.
* * *
Это решение Егор принял две недели назад. Он понимал, что мама придёт в ужас, а отец просто скажет: «Вопрос не обсуждается». Отец всегда так говорил, если ему казалось, что сын капризничает или совершает явную глупость из-за упрямства. Но в том-то и дело, что сейчас упрямство было ни при чём. Абсолютно. Егор бы с удовольствием отправился в летнюю школу «Mill Hill School». В прошлом году, вернувшись оттуда, он всерьёз заявил, что хотел бы остаться в Лондоне навсегда. Но это было тогда. До гнусной истории, которая случилась в апреле и всё перевернула вверх дном.
Вспоминать об этом не хотелось, но и забыть Егор не мог. Ведь он дал слово, что в июле останется в городе. На самом-то деле ему безумно хотелось уехать. И не обязательно в Англию. Главное – подальше. И так, чтобы его не смогли найти.
* * *
Мама повернулась к Егору. Выражение её лица не предвещало ничего хорошего. Лёлька притаилась в углу и молча давилась супом. Она знала: если у мамы на лбу прорезались глубокие морщинки, губы стали почти белыми и тонкими, а глаза, наоборот, потемнели и расширились – дело серьёзное.
Егор смотрел на маму и молчал. Щёки его покраснели, уши тоже.
Мама аккуратно положила ложку на стол и поднялась.
– Егор, ты понимаешь, – начала она ледяным голосом, – что мы с отцом делаем всё возможное, чтобы вы с Лёлей получили приличное образование? Ты, наверное, не задумываешься, чего нам это стоит. А зря! Отец сидит в своей фирме с утра до ночи, а если не сидит, то мотается по всей стране. И далеко не всегда у него при этом есть возможность нормально выспаться или поесть. Он уже три года не был в отпуске. Ты это заметил?
Егор осторожно кивнул.
– А я? – продолжила мама, вцепившись пальцами в воротник блузки. – Ты думаешь, мне нравится сидеть в четырёх стенах? Ты полагаешь, мне не хочется вернуться на работу, где я могла бы общаться с интересными людьми, заниматься любимым делом? Но я остаюсь домохозяйкой, потому что вас надо отвозить в школу, а потом на английский, а потом Лёльку в художественную студию, а тебя на теннис.
– Меня не надо возить, – буркнул Егор. – Я и сам могу прекрасно добираться.
– Ах, сам? – усмехнулась мама. – В метро? А когда ты последний раз спускался в это самое метро? Особенно утром? Ты знаешь, какие там толпы на перроне? И никто не посмотрит, что ты ребёнок.
– Я уже не ребёнок. Мне двенадцать лет!
– Да, конечно! Ты взрослый состоявшийся человек. Но если тебя затопчут при входе на эскалатор…
– Не затопчут, у нас многие ребята ездят сами. И ничего – живы.
Разговор явно уходил не в ту сторону. Егор видел, что, пока мама в таком состоянии, убеждать её в чём бы то ни было бесполезно.
– Мам, ты извини, – выдавил он через силу. – Я совсем не это хотел сказать.
Мама убрала прядку, упавшую на лоб.
– Не это? А что?
Егор поёжился. Как бы ей объяснить, чтобы она поняла?
– Мам, я сказал, что не поеду в Англию, не потому, что не хочу учиться. Я просто не могу. Я слово дал.
Мама удивлённо подняла брови:
– Слово? Кому?
Егор открыл было рот, но ответить не успел. Из прихожей раздался протяжный писк домофона.
Мама молча вышла из кухни.
Лёлька сделала страшные глаза:
– Это, наверное, папа! Представляешь, что сейчас будет?
Егор раздражённо дёрнул плечом:
– Во-первых, для него ещё рано. Он часов в восемь обещал вернуться. А даже если и он? Ну и что?
– Мне-то ничего, – хмыкнула Лёлька.
– Мне тоже, – заявил Егор и уставился в окно.
У подъезда, на устроенной жителями дома маленькой парковке, машины отца не было. «Значит, позвонил кто-то другой», – решил Егор. Но он ошибся.
Через пару минут до ребят донёсся встревоженный голос матери.
– Представляешь, – сказала она. – Этот поросёнок отказывается ехать в Англию!
Отец ответил ей тихо, слов было не разобрать.
– То есть как – пусть? – возмутилась мама. – Ты хочешь сказать, что пускай сын коммерческого директора серьёзной фирмы проводит лето во дворе с хулиганами?
– А он уже не сын, – откликнулся отец.
Егор похолодел.
– В смысле, – поправился отец, – я больше не коммерческий директор. Я сегодня уволился.
– Ты что? – ошеломлённо переспросила мама.
– Я сегодня подал заявление об уходе с работы, – чётко выговаривая каждое слово, заявил отец. – И мне его подписали.
– Но так не бывает, – пролепетала мама. – А две недели отработки?
– Да не надо мне ничего отрабатывать, – отмахнулся отец. – Всё устроилось по обоюдному согласию сторон. Моё место займёт более компетентный сотрудник. Помнишь подружку свою, Машу Звереву из Мичуринска? Ты ещё просила помочь девочке устроиться. Так вот теперь она устроена более чем. А я с завтрашнего дня могу отдыхать!
– Ты хочешь сказать, что Маша займёт твоё место? – спросила мама. – А тебя уволили?
– Маша его уже, считай, заняла. А мне предложили возглавить отдел из трёх человек. Понятное дело, я отказался. Да не волнуйся ты так! Видишь, всё к лучшему. Егор в Англию не хочет, ты мечтаешь вернуться на работу, Лёлька… Ну, я думаю, Лёльке всё равно. А у вас с Егором появился реальный шанс, чтоб заветные мечты исполнились. Да, и ещё: я сегодня немного выпил, мне срочно надо лечь. Ты, пока я в душ пойду, разбери постель, пожалуйста.
И мама, и Егор, и даже Лёлька знали про эту особенность отца. Стоило тому выпить пару рюмок водки, как ровно через час на него наваливался беспробудный сон. Причём отец засыпал в любом месте и в любом положении и спал часов шестнадцать. Поэтому на людях он никогда не пил. Вот только сегодня. Наверное, нервы не выдержали.
