Евгения Ярцева - Принцесса льда

…Она сидела в раздевалке на низкой скамеечке. Слезы бежали по щекам не переставая. Просто невероятно, сколько слез может скопиться в одном-единственном человеке… В зеркале отражалось ее мокрое лицо, чьи-то куртки, висевшие на крючках, чья-то обувь, выстроенная в ряд вдоль стены. Перед глазами все расплывалось, как в искривленной линзе, и Маша отчетливо различала только собственные ноги в коньках, стоявшие носками внутрь – пятками наружу, будто бы возвратился тот самый день, когда она впервые пришла на каток районной спортивной школы…

Точнее, со смешного случая в первом классе, после зимних каникул. С Гошей они жили на соседних улицах, дружили с детского сада, потом пошли в одну школу и сели за одну парту. Однажды в утренней толкотне у вешалок, когда Гоша, как обычно, вытряхнул из мешка сменку, вместо сменки на пол грохнулись коньки. Девчонки захихикали, мальчишки загоготали. Мишка посоветовал Гоше вместо уроков дуть на каток, Вадик торопливо разувался, чтобы прокатиться на коньках по скользкому полу вестибюля. Гоша на всю эту кутерьму внимания не обращал и сосредоточенно переводил взгляд с коньков на свои грязные, потемневшие от влаги ботинки, размышляя, в чем лучше заявиться в класс. Прикинул, что в коньках на перемене не побегаешь, а кататься по вестибюлю наверняка не позволят, и решил идти на уроки в ботинках. Оправдываясь перед учительницей, Гоша объяснил, что недавно начал «ходить на коньки» и случайно перепутал мешки.

«Ходить на коньки» звучало так заманчиво, что Маше тут же захотелось на каток. А когда она отвечала наизусть стихотворение Пушкина и слова «коньками звучно режет лед» перекатывались на языке, как разноцветные леденцы, захотелось еще сильней. Она не могла дождаться, пока закончатся уроки, чтобы упросить маму записать ее в Гошину спортивную школу.

– Еще чего, – отмахнулась мама, – дел у меня других нет, по спортивным школам с тобой мотаться. Да и к чему это? Пустая трата времени. И денег, между прочим!

– Не скажи, Риточка, – возразила Гошина мама, тетя Таня. – Знаешь, как для здоровья полезно! Говорят, фигурное катание прекрасно влияет на вестибулярный аппарат. Координация развивается, мышцы, легкие. Даже эстетический вкус! Каток у них только по средам и субботам, а в понедельник хореография под музыку и обычная гимнастика в зале. И подвигаться есть возможность, и на воздухе лишний раз побыть… Одни плюсы, уж поверь!

Мама как-то странно взглянула на тетю Таню, а та продолжала рекламировать спортивную школу:

– И ни к чему не обязывает, вот что мне нравится. Тренировками не перегружают; пропускаешь занятия – твое дело. Да и стоит вполне по-божески – тысячу пятьсот в месяц.

– Мам, ну пожалуйста! – умоляла Маша, ободренная поддержкой тети Тани.

– Если у тебя так туго со временем, – продолжала тетя Таня, – я могу ее вместе с Гошкой после уроков забирать. Завтра нам как раз на каток, пусть Маша с нами сходит, посмотрит, что там и как, а я заодно спрошу тренера, можно ли присоединиться к группе в середине года.

– Ладно, – нехотя сдалась мама. – Спасибо, Тань. В самом деле, хоть на воздухе побудет…

Тренер оказалась энергичной шумной женщиной в вязаной шапочке и свитере с красными оленями. Она неустанно сновала по льду: показывала одному, как держать свободную ногу, командовала другому «выше руки», кричала «По очереди! Не толкаться!» – тем, кто учился прыгать через снежный валик, устремлялась к противоположному бортику и мимоходом хлопала по спинам всех подряд, напоминая о правильной осанке. Казалось, она умудрялась находиться одновременно в нескольких местах, а уж звонкие команды и вовсе заполняли весь каток и наверняка разносились далеко за его пределами. Громогласно разговаривала она даже с теми, кто стоял у нее перед самым носом, как будто ее голос раз и навсегда включили на полную громкость.

– Ну, зайка, что ты можешь? – обратилась она к Маше. – Разгонись-ка и покажи, как ты тормозишь.

Маша проехала неполный круг и сильно затормозила, сдвинув коньки носками внутрь – пятками наружу. Едва не потеряла равновесие, отчаянно замахала руками и устояла.

– Как мишка косолапый, – заключила тренер. – Но на льду держишься, ничего. А подсечке тебя кто научил? «Змейку» делать умеешь? «Фонарики»?

Маша недоумевающе похлопала глазами, помотала головой. Она не знала, что такое подсечка, «змейка» и «фонарики». Просто когда-то бабушка по вечерам водила ее на каток за домом. В городе таких дворовых катков уже не осталось, а этот каждый год, как только наступали морозы, кто-то прилежно заливал из гигантского шланга, надетого на кран в собственной квартире. Кроме Маши и нескольких малышей, кое-как ковылявших по льду, на катке иногда появлялся взрослый дяденька, который катался красиво, по-настоящему. Глядя, как он стремительно и вместе с тем плавно скользит по периметру катка, Маша пыталась подражать его движениям.

Потом бабушки не стало, вечерние вылазки на каток прекратились. Но раздвижные коньки, которые бабушка купила с расчетом на несколько зим, все еще были впору.

На эти самые коньки и уставилась тренер, покусывая нижнюю губу и что-то обдумывая.

– Ну хорошо, пусть присоединяется, – кивнула она. – Правда, детки занимаются с начала года, так что даже не знаю, сумеет ли она догнать группу…

Но Маша догнала группу за две недели, а еще через две недели тренер позвонила маме.

– Маргарита Львовна? Добрый день. Тамара Витальевна беспокоит, тренер по фигурному катанию. Я по поводу Маши. Вы не думали о том, чтобы со следующего года отвести ее в спортивную спецшколу? У девочки очень неплохие данные.

– Машу я перевожу в английскую спецшколу, – ответила мама с упором на слове «английскую», – с сильной математикой. Это лучшая школа Москвы, – добавила она многозначительно. – И со следующего года Маша на каток ходить не будет.

– Жа-аль, – обескураженно протянула Тамара Витальевна. – Такие данные… Может быть, все-таки подумаете?

– Нет, – отрывисто сказала мама. – Спасибо.

Маша, однако, была не в курсе, что переходит в «лучшую школу Москвы», и беззаботно «ходила на коньки», жалея только, что нельзя заниматься на катке каждый день.

На первом занятии ей было велено стоять у бортика и «смотреть, что умеют ребятки». Она внимательно следила, как все делают «елочку» – отталкиваются и скользят то на одной, то на другой ноге, чуть согнутой в колене, и на льду остается рисунок в виде веточек. Когда Тамара Витальевна объявила конкурс, кто проедет «елочкой» от бортика до бортика и сделает меньше всего шагов, Маша вызвалась ехать вместе со всеми. С первого же толчка укатилась вперед с неожиданной для самой себя скоростью (лед был гладким, послушным, совсем не таким, как на щербатом дворовом катке), за несколько шагов доехала до противоположного бортика, а веточки получились длинными и ровными.

– Да-а, ребятки, – удивленно прокричала Тамара Витальевна… – посмотрите, что умеет новая девочка!

За полтора часа занятий Маша ни разу не упала, будто бы внутри у нее была спрятана волшебная точка равновесия. С первого раза почувствовала, насколько нужно наклониться, чтобы не кувыркнуться на спину, когда делаешь «саночки»: едешь в полном приседе, вытянув вперед руки. Дольше всех продержалась на льду «цапелькой»: одна нога поджата, руки в стороны. А когда Тамара Витальевна показала, как разогнаться «змейкой» и на полном ходу развернуться в обратную сторону, Маша после разворота несколько раз прокрутилась вокруг своей оси и не сразу поняла, что у нее получилось вращение, похожее на то, которое делают фигуристы по телевизору.

Больше всего ей нравились «фонарики». Коньки упруго разъезжались и съезжались, на льду оставался узор, похожий на новогоднюю гирлянду. Может быть, потому-то она и выбрала этого злополучного гнома с фонариком, когда отправилась в магазин покупать Гоше подарок на день рождения, хотя мама уверяла, что такая чепуховина годится только для трехлетки. Гном носил красный колпак и кудрявую бороду; глаза у него были мечтательными, а улыбка, честно говоря, немножко придурковатой. Склонив набок голову, он застенчиво протягивал вперед руку с фонариком, смахивавшим на мороженое-рожок, который загорался золотым светом, если сдвинуть рычажок выключателя.

На последней перемене Маша вытащила подарок из коробки под партой, протянула Гоше и неуверенно чмокнула его в щеку.

– Жених и невеста! – выкрикнул Вадик у нее над ухом.

Маша схватила учебник, чтобы треснуть Вадика по голове, тот отскочил и радостно заблеял:

– Жених и невеста, тили-тили-тесто!

Двое-трое мальчишек, которые торчали в классе, подхватили:

– Жених и невеста!

А Вадик вырвал у Гоши гнома и заверещал: