ГЛАВА I
О девочке Маше, её папе лётчике, её маме художнице и брате Коле
Жила-была в большом доме на большой улице маленькая девочка Маша. Кто ни посмотрит на неё — сразу скажет: «Тебе, девочка Маша, пять лет».
А она отвечает: «Нет, не пять, а пять лет и два месяца».
Машин папа был лётчик. Звали его Николаем Сергеевичем Крутиковым.
Николай Сергеевич Крутиков летал на самолёте высоко-высоко. Часто он даже выше туч летал.
— Выше туч, — рассказывал папа, — небо всегда синее, всегда ясное и всегда солнце светит. Но даже летом там холодно.
Летал папа на самолёте очень быстро. Утром он в Москве, а через три часа он уже в Ленинграде, ещё через три часа он в Вологде, а ещё через три часа он ещё где-нибудь.
Машин папа и с парашютом прыгал. Парашют, когда за плечами сложен, небольшим кажется. А вот когда человек с самолёта прыгнет да за кольцо дёрнет, он распускается и становится как огромный зонтик
Маша видела парашют. Вот как это было.
Прошлым летом, на даче, пошла Маша в поле гулять. Ходит, гуляет, песню поёт:
Птица синяя летит,
Солнце жёлтое блестит,
Речка быстрая журчит,
Лес листами шелестит.
Поёт Маша эту песню и вдруг слышит — высоко- высоко в небе трещит что-то.
Посмотрела Маша на небо и видит — летит самолёт. Вдруг отрывается от самолёта что-то чёрное и маленькое и летит вниз.
«Может быть, это лётчик курицу ел и куриную ножку вниз бросил?» — подумала Маша.
А потом говорит сама себе Маша:
— Какая я глупая! Что это я выдумала? Если бы это была куриная ножка, как бы я её увидела? Самолёт-то ведь высоко летит, а куриная ножка маленькая: мне бы её не видно было. Что же это такое?
И вдруг видит — стало это маленькое большим и лететь стало вниз медленнее.
Летит это вниз (не очень быстро летит), всё ниже, ниже спускается, и вот разглядела Маша, что это такое.
— Ой, — говорит, — да ведь это мой папа! И верно. Это был Машин папа, Николай Сергеевич Крутиков, а над головой его, за плечами, держался огромный-преогромный зонтик-парашют.
— Здравствуй, Маша! — говорит ей папа. — Ты что здесь делаешь?
— Я, — говорит ему Маша, — хожу и гуляю. А ты откуда?
— А я, — говорит папа, — вот с того самолёта спрыгнул. На парашюте. Видишь?
— А как же ты не упал и не разбился? — говорит девочка Маша.
— А вот, — говорит ей папа, — я тебе расскажу, как я прыгал. Прицепил к себе парашют. Он у меня за плечами в небольшой пакет сложен был. Потом стал я на крыло самолёта и прыгнул вниз. Пролетел немного вниз головой, а потом дёрнул вот за это кольцо. Раскрылся парашют, как зонтик, раздуло его снизу воздухом — вот я на нём к тебе и спустился. Поняла?
— Поняла, — говорит Маша. — А тебе не страшно было?
— Нет, — говорит папа, — не очень. Я уж привык прыгать
— А я, — сказала Маша, — даже с табуретки боюсь прыгать, и с крыльца тоже боюсь.
Отцепил Машин папа парашют, сложил его, и стал парашют опять маленький. И пошёл папа с Машей домой чай пить.
Маша шла с папой домой и пела песню:
Птица синяя летит,
Солнце жёлтое блестит,
С самолёта на лужок
Папа делает прыжок.
А Машина мама была художница. У неё было много холста, красок, бумаги и карандашей.
Машина мама всё могла нарисовать. Она дома рисовала, небо рисовала, людей рисовала, волков, медведей рисовала, жуков, собачек, море, лес и речку рисовала.
Вот, видите три портрета? Это мама Машу нарисовала. На первом портрете Маше всего только полгода, она ещё совсем маленькая. На втором портрете Маше два года. А третий портрет недоконченный — это мама сейчас Машу рисует. Видите, лицо нарисовала, а руки и ноги как следует ещё нарисовать не успела.
Очень Маша не любит, когда мама её портрет рисует. Приходится тихо сидеть, а Маше всё вертеться хочется.
Хотела мама Машиного брата Колю нарисовать. А Коля сказал:
— Я не хочу. Мне надо уроки готовить. Сел Коля уроки готовить, а мама взяла и нарисовала его незаметно. Видите, вот он какой. Коля в школу ходил и всё думал о том, кем он будет, когда вырастет.
Утром встаёт Коля и говорит:
— Вот вырасту и стану машинистом.
Домой из школы придёт, отдохнёт немного.
— Нет, — говорит, — не машинистом, а инженером буду.
А вечером, спать ложась, говорит:
— Нет, не инженером буду, а капитаном.
Маша Колю спрашивает:
— А почему ты сейчас не машинист? А почему ты сейчас не инженер? А почему ты сейчас не капитан? Куда тебе расти ещё, чего тебе ждать? Ты и так большой.
— Нет, — отвечает Коля, — я ещё не большой. Мне сейчас только десять лет, одиннадцатый. И я ещё в школу хожу.
А Маша говорит:
— И я тоже в школу хочу.
А Коля ей:
— Ну и хоти!
И уйдёт книжку читать.
Мама говорит ему:
— Коля, нехорошо так отвечать! Это невежливо. А Маша кричит ему вдогонку:
— А вот возьму захочу и пойду в школу!
Но Коля уже и не слушает её. Он сидит и интересную книжку читает.
Постоит Маша, постоит, подумает, а потом пойдёт играть с собакой, с кошкой и с куклой.
ГЛАВА II
Почему собаку звали Петушок, а кошку — Ниточка, а куклу — Елизавета Петровна
У девочки Маши была собака, кошка и кукла. Собаку звали Петушок, кошку — Ниточка, а куклу — Елизавета Петровна.
Как вы думаете, почему Маша их так назвала? А вот почему. Собаку она назвала Петушком потому, что петухи кричат громче всех, а собака Петушок лает ещё громче петухов.
Кошку она назвала Ниточкой потому, что нитки бывают белые и чёрные, а у кошки Ниточки спинка была чёрная, а животик белый — вот Маша и назвала кошку Ниточкой.
А куклу она назвала Елизаветой Петровной потому что у Маши была одна знакомая тётя Елизавета Петровна.
А знаете, откуда все они к Маше попали? Собака с неба упала, кошка из-под земли пришла, а кукла по реке приплыла.
Вот как Маша про это рассказывала.
— Собаку, — говорила Маша, — мне папа на самолёте привёз. Папа с парашютом прыгал, а собака у него в кармане сидела. А кошку брат Коля в подвале нашёл. А куклу мне моя мама на пароходе привезла.
Собака Петушок была совсем маленькая. Она была гораздо меньше девочки Маши.
Утром собака Петушок просыпалась и лаяла. Когда она хотела есть, она тоже лаяла. Когда ей несли кашу или суп в блюдечке, она тоже лаяла. На воробьев лаяла, на людей, на трамваи, на автомобили — на всё, что ни увидит, лаяла.
А когда ела, — молчала. Молчала, не лаяла.
А поест — опять лает. Придёт кто к ним на квартиру — она лает, уходит кто-нибудь — она лает, чихнёт кто-нибудь — она опять лает.
Всё время лает, лает и лает.
Почтальон один раз даже испугался.
— Должно быть, — говорит он Маше, — ваша собака злая. Наверно, она кусается?
А девочка Маша отвечает:
— Что вы! Она очень добрая. Если собака лает, она кусаться в это время не может, у неё рот лаем занят.
А кошка Ниточка была совсем другая. Она на собаку Петушка не была похожа. Мурлыкала она часто, а мяукала редко. А лаять — никогда не лаяла.
Она была очень умная кошка. Когда Маша возвращалась с улицы домой, кошка Ниточка встречала её в прихожей и мурлыкала: «Здравствуй, Маша! Как ты погуляла? Какая погода на улице?»
А когда наступал вечер, Ниточка начинала ходить за Машей. Ходит и мурлычет: «Маша, пойдём спать, уже поздно. Очень спать хочется».
Когда Ниточка хотела пить, она прыгала на стул, становилась на стуле на задние лапки, а передние лапки клала на стол. Тогда все понимали, что кошка Ниточка пить хочет, и ставили ей на стол блюдце с водой. Ниточка всегда воду со стола пила, а ела всегда у печки.
А ещё кошка Ниточка вот что умела делать.
Станет Маша посреди комнаты на ковре и скажет:
«Ниточка, Ниточка, поди сюда!» И Ниточка подойдёт и начнёт ходить вокруг Маши. Тут Маша скажет: «Поваляйся, Ниточка, поваляйся». Тогда Ниточка сразу ляжет на ковёр лапами и животом вверх и начнёт валяться. Вот какая была кошка Ниточка.
А кукла Елизавета Петровна ни на Ниточку, ни на Петушка не была похожа. Она не умела ни лаять, ни мурлыкать, ни мяукать, ни воду пить, ни валяться. Она даже говорить не умела. Она была кукла неговорящая.
Жила кукла Елизавета Петровна на подоконнике. Там у неё целая квартира была — две комнаты и кухня. Первая комната была спальня. Там стояли кровать, шкаф и ночной столик. А вторая комната была столовая. В ней стол обеденный стоял, буфет и два стула. А в кухне была плита, кастрюльки и сковородки.
Эту квартиру Коля из картонных коробок сделал.
В первый день, когда Маша получила от мамы в подарок эту куклу, она даже попробовала её умыть.
