Рассказы старшины флота - Георгий Анатольевич Никулин

Север. Суровый океан, скалистые острова, где даже снег не задерживается. «Как тут только медведи живут», — удивляются матросы, прибывшие сюда по заданию командования в 1942 году. Но здесь тот же фронт, за каждым островом прячется враг, за каждой волной перископ, за каждым вершком горизонта — дымки вражеских кораблей и точки самолетов.

Рисунки Т. Ксенофонтова

ОБЫКНОВЕННОЕ НАЧАЛО

В давние времена берега северных морей, возможно, не были такими неуютными.

Черные голые скалы, ни кустика, ни травинки, ни одного живого существа кругом; волны бьют в берег, а ветер свистит и сечет лицо. Так выглядит южный берег заполярной земли, словно бы и не прожила земля миллионы лет.

Время военное, командование решило для укрепления морского оборонительного района поставить на черные скалы «точку».

Старшина первой статьи Архип Иванович Лукошин получил назначение в район новой «точки».

Корабль, на котором — как говорят по-морскому — «пошел» Архип Иванович, раньше был обыкновенным рыболовным тральщиком. Тогда на нем даже от компаса пахло треской, а теперь этот запах выветрился. Корабль сиял чистотой, вооружился и стал боевой единицей: ходил в дозоре, конвоировал грузовые транспорты, а сейчас должен был доставить на место две береговые батареи.

По мирному времени, людей, направленных на «точку», назвали бы зимовщиками, хлопот было бы с ними — хоть отбавляй. Известно, какие требования предъявлялись к зимовщикам; мало одного желания поехать! По здоровью врачи отбирали людей с большими придирками, только самых крепких. Тот всем хорош, да зубы у него неважные. Этого глаза могут подвести, у третьего еще что-нибудь найдут, и так без конца!

Надо быть доктором, чтобы придумать столько причин не пустить человека в Заполярье. И врачи по-своему были правы: если в зимовке заболеет человек, так попробуй его доставить оттуда на «Большую землю».

Запасти на год продуктов (одного шоколаду сколько ящиков) и обставить зимовку так, чтобы можно было прожить в тепле, — тоже не легкое дело. В мирное время пятерых провожали человек пятьдесят.

В войну было не до больших сборов. Среди моряков выбор прост — все крепкие, как на подбор, а добровольцев больше чем нужно.

Грузами заполнили трюм и палубу. Вдоль бортов лежат пушечные стволы, как телеграфные столбы. Всюду люди и вещи — теснота! А тут еще по трапу закатывают на корабль большие пустые бочки.

Старший помощник командира, который наблюдал за погрузкой, даже рассердился:

— Это еще что! Зачем бочки? — закричал он.

— Для воды… инвентарное имущество не могу бросить, и чистая бочка для воды — совершенно необходимая вещь, — ответил Архип Иванович.

Отправился тральщик. Перед самыми заморозками подошел к черному берегу. Кораблю очень опасно такое плавание: того и гляди, — сомкнутся льды, и обратно не выйдешь.

Быстро выгрузили одну батарею. Немного отошли и высадили вторую. Народу человек сорок, пушки, боеприпасы, оборудование, продукты — гора имущества, и все лишь самое необходимое.

Пушки и снаряды переправляли на понтонах, бревна выбросили в воду — они не утонут, а продукты, приборы, винтовки и инструменты перевозили на берег в шлюпках.

Как разложили все на суше, так сам тральщик показался маленьким рядом с грудой вещей.

Едва вернулась с берега последняя шлюпка, — тральщик поднял якорь и ушел.

Таскали моряки свой багаж день или два — поди разберись, когда тут круглые сутки — полярная ночь. Со второй партией на берег попал Архип Иванович.

— Ну и сторонка, — вздохнул он, — как только тут медведи живут?

— Живут ли! — ответил ему комендор Васильев. — Медведь носу сюда не кажет: ему здесь шкуру ветром истреплет, и с голоду он околеет.

Сказал это Васильев, запахнул свою шинельку, взял сухарь из мешка и пошел работать.

Действовать надо расторопно. Каждую минуту будь готов к бою; подойдет вражеский корабль, — всех может взять голыми руками.

Но недаром говорят, что моряки все умеют делать. А если не умеет кто, — товарищи научат. Будет сделано добротно, по-матросски. Другие, может быть, всю жизнь не брали топора, а нашелся один плотник, показал — и все затюкали топорами.

Любой кусок дерева, словно крем — глазурью, облеплен примерзшим снегом. Сколько времени надо, чтобы его очистить от ледяной корки! Пальцы плохо гнутся, ничего не чувствуют. Хватишься за железо — ладонь к железу прилипает.

Для начала объявили аврал по подъему на скалы всего имущества. На тральщик грузили кранами, а теперь переносить тяжести надо на руках. Тянули пушки в крутую гору, помогая плечом и локтями, таскали бревна.

Легко сказать — снести бревно, когда оно скользит; иное не под силу и четверым. Бревен не одна сотня, и одно толще другого, а нести километр по такой дороге, что на каждом шагу либо споткнешься о кочку, либо застрянет нога между острыми камнями. Споткнется один — остальные потеряют равновесие, и всех покалечит тяжеленное бревно.

Когда с бревнами было покончено, устроили перекур и разделились на партии. Одним строить основания для пушек и орудийные дворики, чтобы можно было бой принять, другим строить казарму, третьим — камбуз.

Куда матроса ни посади — хоть на Северный полюс, — он про льдину скажет «палуба», лестницу назовет трапом; землянку, выстроенную под кухню, будет звать камбузом, а повара — коком.

Сколько времени трудились, — по часам не отсчитывали. В работе прошло не меньше суток, когда прозвучал отбой.

На первую ночь поставили большую палатку, в ней печку железную, и все собрались в кружок. Тут командир батареи, офицеры, матросы. Снаружи только часовые стоят.

В палатке мало-мальски тепло, и, теснясь у печки, можно подсушиться. От снега, от пота, а то и просто от морской водички, которой хватили при выгрузке, одежда и обувь мокрые насквозь. От шинелей пар валит, теснота в палатке страшная, но на улицу выйти никому не охота. Сто́ит прислониться к стенке палатки — сразу почувствуешь, как ветер снаружи давит на спину, да и снег заносит внутрь порою до самой печки.

Всех мучила жажда. Кто кружку, кто котелок поставил на печку. Пресной воды в первый день не запасли, морскую воду пить не будешь, — так снег плавили. Снегу тоже поищешь. Не держится он на берегу: ветром сдувает. Только у камней кое-где образуются маленькие наносы — можно зачерпнуть кружкой.

— Эх, сторонка! Даже снегу на нашу долю нет, — сказал вдруг молодой матрос, по фамилии