Маргаритка и папа.
Я читаю, и мне трудно удержаться от смеха. Маргаритка тревожным взглядом следит за выражением моего лица.
— Есть ошибки? — испуганно спрашивает она.
— Нет, нет, — отвечаю я сквозь смех. — Только вот что это за интертацию ты придумала?
— Я ее не придумала, — с обидой возражает Маргаритка. — Это я вычитала в программе. Интертация… понимаешь? Ты вот уже большой…
— А это случайно не интерпретация?
Маргаритка задумывается, потом вдруг выхватывает из моих рук поздравление.
— Наверное, так и есть, — соглашается она. — Что ж теперь, порвать его, что ли?
— Теперь уж не стоит, — говорю я и глажу ее по голове. — Сойдет и так. Так даже веселей. Маме будет ужасно приятно.
А сейчас, почтенная дочь, нам пора одеваться и идти!
Мы, конечно, одеваемся во все самое лучшее: премьера — дело не шуточное. Берем букет, прикрепляем к нему поздравление и, взявшись за руки, идем. Приходим как раз вовремя. Мы просим портье отнести маме букет. Возвратившись, он приносит следующую записку:
Прочла вслух поздравление, и все чуть не умерли со смеху. Мы так нервничаем, так волнуемся! Если спектакль пройдет с успехом, мы будем обязаны этим нашей почтенной дочери. Поцелуй ее за меня, но не читай ей этой записки — может обидеться.
— Что она пишет? — спрашивает Маргаритка. — Зачем ты измял письмо?
— Она очень, очень благодарит нас за букет и особенно за поздравление.
— Там, наверное… какой-то секрет, — говорит Маргаритка, недовольная моим объяснением. — Почему ты мне не дал прочесть?
Звонок спасает меня от дальнейших объяснений. Мы занимаем места в центре амфитеатра. Здесь любимое место Маргаритки. Отсюда видна вся сцена и нет нужды вытягивать до предела шею или просить впереди сидящего зрителя немного наклониться в сторону.
Начинает играть оркестр, Маргаритка закрывает глаза.
— Папочка, когда полностью откроется занавес, ты мне скажи, пожалуйста, ладно?
— Зачем?
— Мне хочется ахнуть от удивления, когда я увижу декорацию. Готово?
— Нет еще… нет еще… нет еще… Теперь готово!
Маргаритка открывает глаза, она поражена:
— Ах, как красиво!
И правда, красиво: голубое южное небо, белая испанская церковь, перед нею — маленький фонтан. Выходят две испанки, и начинается веселое первое действие «Хитроумной влюбленной» — комедии Лопе де Вега. Вскоре появляется мама. Но она какая-то странная, ее не узнать. На ней ярко-красное платье, на плечи накинута черная шаль, а волосы у нее длинные-длинные, о таких волосах мечтает сама Маргаритка. Но интереснее всего то, что мама говорит не как обычно, а стихами.
Ох, как мы волнуемся вдвоем с Маргариткой — а вдруг мама растеряется, а вдруг перепутает слова! Только когда опускается занавес и раздается гром рукоплесканий, наши сердца наконец унимаются. Слава богу, все прошло благополучно.
— Я схожу в гримерную, поздравлю ее! — решительно заявляет Маргаритка и бежит к служебной двери амфитеатра.
Во время антракта запрещается входить к артистам, но Маргаритка пользуется в театре особыми привилегиями, тут ее все знают и разрешают ей ходить везде.
Вот она уже идет обратно с сияющим лицом. На щеке у нее следы от помады. По-видимому, ее целовали за кулисами.
— Все чувствуют себя хорошо! — кричит она издали. — Мама передает тебе привет, она сказала, чтоб ты не беспокоился.
— Ты, девочка, как видно, здесь свой человек, — говорит сидящая справа от Маргаритки пожилая женщина.
— Да, — не без гордости отвечает дочь. — Как же мне не быть своим человеком, когда на сцене играет моя мама!
— Кого же она играет, твоя мама?
— Герарду. В программе есть ее фотография. Вон она, в красном платье.
— Вот это она? Браво, браво, славная у тебя мама!
— Она теперь и во всяких других пьесах будет играть.
— Вот как! А ты кем станешь, когда вырастешь? Артисткой?
— А я и сейчас уже артистка. У меня даже удостоверение есть, что я сотрудница театра. Я буду играть в детских спектаклях. Меня сюда, в театр, пускают без билета…
Женщина смеется. Я толкаю Маргаритку локтем — надо же знать меру.
Начинается второе действие. В этом действии мама почти не уходит со сцены. Она выступает в роли буйной и ревнивой испанки — танцует с блестящими кавалерами и водит их вокруг пальца. Она устраивает с ними свидания в мадридском парке и заставляет драться на дуэли.
Веселые, жизнерадостные сцены приводят публику в восторг. Но, когда опускается занавес, я, к моему великому удивлению, замечаю, что Маргаритка недовольна. Она чего-то сопит и морщит свой курносый носик.
— Тебе что, не нравится? — спрашиваю я ее.
— Нет, — без колебания отвечает Маргаритка.
— Почему?
— Не нравится, и все.
— Нет, ты скажи почему.
— Очень уж… ну… очень много про любовь.
— А мама разве тебе не нравится?
— И она не нравится. Она мне больше всех не нравится. Вот пойду и скажу ей об этом!
Я начинаю догадываться, в чем дело.
— А тебе самому нравится? — испытующе посматривает на меня Маргаритка. — Почему она разрешает вон тому, что в белом костюме, чтоб он ее обнимал? Кто он ей?
Теперь я даже не знаю, могу ли я смеяться. Не знаю и того, как мне успокоить это маленькое наивное и ревнивое сердце. Сказать, что это выдумка, что это только такое представление? Поймет ли она?
Пока я мысленно задаю себе эти вопросы, Маргаритка встает и убегает между рядами стульев.
— Ты куда? — вздрагиваю я. — Сиди на месте!
— Я пойду к ней, — сердито говорит она. — Я все ей скажу… все… Такой хороший папа, а она других обнимать…
И Маргаритка исчезает за дверью служебного входа.
Маргаритке давно хочется сходить в кино посмотреть какой-нибудь интересный мультипликационный фильм. Как-то раз прохожу я мимо кинотеатра «Цанко Церковский», вижу: висит яркая афиша. Тут-то я и вспоминаю Маргариткино желание. Я и сам любитель веселых, забавных фильмов. Зная, что после двух часов дня мы оба свободны, я решаю составить дочке компанию. Возвращаюсь домой и, едва переступив порог, размахиваю билетами. Маргаритка бросается мне на шею.
— Вот это отец! — кричит она. — А я уже потеряла надежду. Хотела просить бабушку, но ты же знаешь, она тяжела на подъем, ее с места домкратом не сдвинешь…
— Ш-ш-ш-ш-ш! — строго останавливаю я Маргаритку и отстраняю от себя ее руки. — Разве можно про бабушку так говорить?
— Это я от тебя слышала.
— Никогда я ничего подобного не говорил! Откуда это у тебя такие выражения?
— Говорил. Помнишь, ты хотел с мамой и с бабушкой в театр пойти? Ты тогда сказал: «Ну и тяжелы вы на подъем, домкратом вас с места не сдвинешь!»
— Ну, довольно тебе, — несколько смущенно говорю я. — Почему ты должна повторять, как попугай, глупости, которые иногда говорят взрослые?
Маргаритка смотрит на меня с удивлением:
— А откуда я знаю, что глупость, а что нет?
Попав в затруднительное положение, я стараюсь переменить разговор.
— Давай-ка скорее поедим, нам надо спешить. А об этом поговорим в другой раз.
Мы обедаем второпях и без четверти два подходим к кинотеатру. Входим в фойе, и… о, какая неожиданность! — вы можете догадаться, кого мы встретили? Нет, конечно. На лестнице, ведущей на балкон, держа руки в карманах длинных штанов, стоит наш главный разведчик — тот самый Тошко, который вместе с нами летом пережил столько приключений на Ропотамо.
— Здравствуй, Тодор! — весело приветствую я парня и подаю ему руку.
— Здравствуй, профессор! — оправляется от смущения Тошко; он здоровается со мной и снова засовывает руки в карманы.
Маргаритка в это время неизвестно почему прячется у меня за спиной.
— А-а-а! — удивляюсь я. — Что же это, вы забыли друг друга, что ли? Вы бы хоть поздоровались!
Тошко неохотно вынимает из кармана руку. Маргаритка так же неохотно пожимает ее и опять прячется у меня за спиной.
— Ну, ты что тут поделываешь, Тодор? — спрашиваю я.
— Взял билет на «Случай на границе», на четыре часа.
— Ты, выходит, где-то недалеко живешь?
— Где там! У самого Русского памятника.
— И сам пришел сюда?
— А то как же! Что я, маленький ребенок?
В это время Маргаритка меня дергает сзади за пальто:
— Папа, послушай, что я тебе скажу.
— Ну, говори!
— На ушко.
Я наклоняюсь, не в силах понять, в чем тут дело.
— Папочка, давай выйдем немножко на улицу! — шепчет она.
— Зачем?
— Так просто.
— Глупости! Разве тебе не хочется поговорить с Тошко? Такими друзьями были в Приморском. Тодор, почему ты у нее не спросишь, где лодка?
— А чего тут спрашивать! — говорит Маргаритка. — Лодка лежит дома. Папа, давай выйдем, ну я прошу тебя! Тут очень душно! До свидания, Тошко!
