— Знаете, сказки… они не то чтобы всегда рассказывают правду. Вот, например, Великаны — вы хоть одного когда-нибудь видели?
— Да, я видела, видела! — Орла даже замахала руками, чтобы привлечь к себе внимание. — Тот, кто увел Лу, был Великан. Такой огромный, в сапогах и с бородой! Он взял ее под мышку и унес.
Том помедлил: впервые кто-то вспомнил о Лу. Значит, Лу — не плод его воображения. Значит, она и вправду когда-то была. Значит…
Да, но сейчас дело не в этом. Они только что объединились, сбились в стаю — и вот уже первый мятеж. Так не пойдет. В конце концов, он, Том, потратил столько сил на то, чтобы они вообще оказались здесь. И на то, чтобы они снова нашли слова и истории… Том мысленно это повторял, словно пытаясь вызвать внутри себя какое-то несвойственное ему чувство. Хана, так легко передавшая ему бразды правления, незаметно кивнула, будто в ответ на его мысли — или будто она была уверена в правильности своего решения.
А Ноль-Семь снова затянул свое. Совсем он, что ли, съехал с катушек — или наелся тайком ядовитых грибов? Хотя когда бы он успел, дети же все время у Тома на глазах. Разве что ночью, пока все спали?.. Тоже вряд ли: Ноль-Семь уснул первым, проснулся последним. Том вздохнул, будто собираясь с силами, потом подошел к Ноль-Семь и влепил ему пощечину. Все затаили дыхание от неожиданности. Хотя, конечно, ничего странного не произошло — давать и получать оплеухи было нормой в Лагере. Просто они ни разу до этого не видели, чтобы оплеухи раздавал Том.
Это сработало. Ноль-Семь умолк. Он не заплакал. Просто опустился на землю и остался лежать там, как брошенная кукла. Никто даже не посмотрел в его сторону; все взгляды были устремлены на Тома; в них светилось новое уважение.
— Всё. Теперь я стал таким же, как остальные. Обыкновенным.
В этот день они не пошли дальше. Том отправился на поиски еды, оставив Хану приглядывать за всеми. Он принес полную котомку продолговатых семян, горьковатых, но приятных на вкус. Неподалеку звенел ручей; дети напились, зачерпывая воду горстями или опуская в нее лицо, как звереныши. Потом опустили в ручей сбитые в кровь ноги, и ледяная вода немного успокоила боль. Но было ясно, что идти дальше они не в силах. Заснули еще до темноты, Ноль-Семь первым. После пощечины ему потребовалось некоторое время для ее осмысления, и он не говорил ни слова; остальные тоже были молчаливы. Перед сном дети захотели послушать сказку, и Том бережно вытащил из рюкзака книгу. Он выбрал сказку о Бесстрашном мальчике: ведь она про то, что мужественный человек справится с любыми испытаниями. А у беглецов сейчас ничего нет, одно только мужество. Да и то невеликое, судя по тому, как опасливо они поглядывали на мелькающие над поляной крылья летучих мышей.
Не спали лишь Том с Ханой. Он все еще корил себя за случившееся.
— Хватит, — отрезала наконец Хана. — Командир должен быть и жестоким. Иначе никто не станет его слушаться. Ты что, забыл, как вела себя я?
— Ты была отличным командиром… Но я же никогда раньше никого не бил.
— Ну, значит, это был твой первый раз. И наверняка не последний, — спокойно добавила она. — А теперь спи.
Легко сказать, «спи».
В лесу водились волки. В этом Орла была уверена.
— Ночью я не сомкнула глаз, даже нисколечко! — сказала она, проснувшись на следующее утро. Том уже собрал где-то несколько пригоршней зеленых полупрозрачных шариков с полосатой кожицей, очень сладких. И за завтраком, то есть сразу после того, как все слизнули с губ последние капли сладкого сока, Орла и выступила со своим объявлением. — Они все черные, с красными глазами и прячутся за деревьями, вот так, — она поднялась, встала за дерево, растопырила руки и оскалила зубы в злобной гримасе.
Это была точная копия книжной иллюстрации к сказке о Красной Шапочке. Том еле сдержал улыбку. На картинках волк всегда почему-то стоит на задних лапах, чего настоящие волки никогда не делают. Настоящие волки похожи на собак, только более тощие и лохматые, и шерсть у них блестящая, и глаза холодные, а не красные. И волки никогда не нападают на человека, если, конечно, их до этого не довели. Том знал это, неизвестно откуда, но знал. Теперь оставалось объяснить это остальным и надеяться, что они поверят ему на слово.
— Может, ты видела Первопроходца? — предположил Дуду еще до того, как Том успел открыть рот. — Первопроходцы такие же, как Орки, правда? Им нравится детское мясо, и у них знаешь какой нюх! Они чуют, когда детским духом пахнет! — он произнес эту фразу — тоже взятую напрокат из книги — медленно, четко выговаривая слова, потом умолк и будто пробовал свои слова на вкус; он даже оглянулся вокруг, чтобы проверить, какое впечатление произвела его фраза на остальных.
— А Орки, когда едят детей, проглатывают их целиком, да? — спросила Орла, довольная, что тоже может внести лепту в такой интересный разговор. — Значит, это не больно: они же не кусаются, как дети из других Сгустков, когда хотят что-то у тебя забрать. Они проглатывают тебя не жуя, как таблетку, — вот так! — она изобразила глотание. — Потом ты сидишь у них в животе, и там темно, а потом кто-то приходит и спасает тебя. Тут и сказочке конец, да?
Окончание ее речи звучало уже не так бодро, как начало, — словно история, рассказанная вслух, оказалась страшнее, чем пока она была только в голове.
— Если те, кого ты видела, — Первопроходцы, то они жарят детей на сковороде, — вмешался Дуду. — Как и Орки. Или даже на вертеле. Они их насаживают друг за дружкой, как бусины. Хорошенько зажарят, а потом обгладывают… до самой маленькой косточки!
Орла таращилась на него в ужасе.
— Я не хочу, чтобы меня съели Орки. Пусть лучше волки. Только не Орки.
— Так я же сказал, что это Первопроходцы, а не Орки, — возразил Дуду, и дальше они спорили вдвоем, остальные только слушали.
— Ну и что, это то же самое. А как их прогнать? Раз ты все знаешь, то и скажи как.
Дуду не сдавался.
— Мы их обхитрим. Убежим и спрячемся. И даже устроим им ловушку. Обведем их вокруг пальца! Они здоровые и сильные, но мозги у них курьи… А мы — маленькие, и у нас только и силы, что ум. — Дуду обернулся к Тому, словно ожидая одобрения.
И Тому пришлось вмешаться:
— Послушайте меня, все. Сказки — это на вечер, если вам почему-то не спится… Только в последнее время вы и так засыпаете чуть ли не стоя. А днем сказки не нужны. Днем есть Астер, его свет, и о сказках можно не думать. Нужно заниматься делами. Просыпаться, приводить себя в порядок и идти дальше, не теряя времени. Ясно?
Дети кивнули с видимым облегчением: хорошо, когда есть кому разогнать затаившиеся за деревьями черные тени и объяснить всем, что надо делать. Дуду и Орла, как и остальные, быстро поднялись на ноги. Их спор свернул куда-то не туда, и никто теперь не знал, что говорить дальше. Том догадывался, откуда взялось это безоговорочное послушание: изводить себя страшными выдумками — может, и забавная игра, но страх-то — настоящий… Потому и послушались и сразу вскочили. Ну, хоть так.
В этот вечер они разожгли свой первый костер. Все шли друг за другом аккуратно след в след, так было легче, и почти никто больше не спотыкался — как вдруг Глор заорал:
— Смотрите, смотрите, что там!
За развесистым кустом стояла старая покосившаяся палатка. В палатке оказалась уйма полезных вещей. Например, работающая зажигалка — Том щелкнул пару раз черным рычажком, из нее вырвался язычок пламени Астера, и все восторженно захлопали в ладоши. Несколько кастрюль, мисок, сковородок. Веревка. Круглая коробочка со стеклянной крышкой, под которой кружилась красно-синяя стрелка.
— Что это за штука? — поинтересовался Гранах, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.
— Не знаю, — сказал Том. — Но она мне нравится, — и он сунул коробочку в карман.
Все остальное уместилось внутри рюкзака, который тоже оказался в палатке. Дети уже собрались идти дальше, но тут Глор опять всех удивил:
— Смотрите, меч! — Он помахал в воздухе металлическим прутом.
— Где ты это нашел? — спросил Том.
— Вот здесь, — и Глор показал, как можно вытащить такие же прутья из тканевого бортика.
Через некоторое время дети пустились в путь, уже вооруженные и нагруженные. Прутья оказались легкими, гладкими и в качестве оружия совершенно негодными. Но те четверо, кому выпало их нести — Глор, Гранах, Дуду и Ноль-Семь, — все равно ужасно гордились.
Когда остановились на ночлег, никому не хотелось идти за дровами. Все до смерти устали, лес быстро темнел. В памяти опять всплыли утренние разговоры, забытые на время перехода, черные тени сползались со всех сторон. Но Глор и Гранах, которым Том велел без дров не возвращаться, в конце концов натащили охапки сухих веток.
И теперь веселый огонек трещал в центре круга, отражаясь в глазах и полыхая на щеках детей.
