— Расписываться мы умеем, — заверил Байкин.
— В этом я не сомневаюсь, — улыбнулся Юрий Петрович. — А вот согласятся ли ваши родители, твоя бабушка, Всеволод, и твоя мама, Александр?
— Бабушка согласится.
— А моя мама — подавно!
— Тогда считайте, что первый шаг почти сделан, — заключил Юрий Петрович. — Вопросы есть?
Я внезапно вспомнил о Татке. Однажды мама сказала, что у музыкантов нежные руки. Следовало предупредить Юрия Петровича.
— Есть. У нас в классе учится виолончелистка Татка Бойцова, ей нужно беречь для музыки свои руки — как же ей быть со стройкой?!
Юрий Петрович и это правильно понял.
— Не волнуйся, Саня. Для музыкальных рук дело тоже найдётся. Ну, допустим, почему бы ей не стать счетоводом? Кто-то должен вести учёт нашей работы.
— Конечно, — подтвердил Севка. — Пускай Татка считает. Раз у нас производство, должен быть и бухгалтер. — Он подумал немного. — А директор нам, Юрий Петрович, не нужен? А то я бы мог взяться.
И довольный собственной шуткой, Байкин весело рассмеялся.
* * *
От Юрия Петровича мы вышли счастливыми! Как всё здорово получилось! За Шистикову и Фешина я был спокоен. Эти сразу же согласятся. Да и какой нормальный человек откажется от настоящей стройки?! Каждый из нас просто мечтал о серьёзном, а не о пустяковом деле!
Был, конечно, ещё Поликарпов. Вот уж о ком сказать заранее невозможно. Мы с Севкой немного посетовали на него и повздыхали. С Люськой и то легче справиться всем коллективом, хотя Удалиха, конечно, начнёт спорить — ей лишь бы торчать в магазинах!
Подробно мы обсуждали каждого. Спешить было некуда, теперь за нами никто не гнался.
Погода за этот час стала более хмурой, затуманилось, затянулось дымкой небо, стало серовато-белёсым.
Мы пересекли пустырь, вышли на протоптанную тропинку, оказались у знакомого дома. Когда-то сюда я приходил в детский садик «Лисичка». Как давно это было?!
А вот и песочник, покосившиеся старые качели, горка, с которой мы так любили съезжать зимой, окна нашей спальни…
— Даже трудно теперь представить, Саня, что ты недавно ещё был ребёнком, а теперь почти что рабочий, — сказал Севка.
Мне и самому это нелегко уже представить!
На площадке играли дети, кричали, носились друг за другом.
Иногда около них возникали мамы, нетерпеливо покрикивали на своих, подгоняли. Мамы возвращались с работы, у каждой оставалось немало дел дома.
Вдруг рядом кто-то удивлённо меня окликнул:
— Саня?! Дырочкин?!
Весёлый, молодой и очень знакомый голос.
Я осмотрелся.
Зинаида Сергеевна, воспитательница нашей группы в «Лисичке», спрыгнула, будто девчонка, со ступеней деревянной горки и теперь быстро шла ко мне, раскинув руки. Чёрные глаза Зинаиды Сергеевны весело лучились, на щеках пылал морозный румянец, она совершенно не изменилась за эти длиннющие три года.
Я радостно вскрикнул и бросился ей навстречу.
— Какой же ты стал взрослый, Саня! — говорила Зинаида Сергеевна. — Почему никогда не приходишь? Забыл нас? Наверное, ты уже во втором классе?
Байкин снисходительно усмехнулся:
— Переходим в четвёртый!
— Значит, ты в третьем?! — поразилась Зинаида Сергеевна. — Ещё чуть-чуть, и закончишь школу, — пошутила она.
Подошла чья-то мама, попрощалась с Зинаидой Сергеевной, потом со мной и с Севкой.
— Мои выпускники, — обобщила нас Зинаида Сергеевна. — Саня был рассудительнейший ребёнок!..
Распрощавшись с чужой мамой, она снова повернулась ко мне:
— А кто из наших с тобой в классе?
— Фешин, Удалова, Шистикова, Бойцова, — перечислял я.
От удивления она даже всплеснула руками:
— Как хорошо, что вы вместе! Ну, расскажи про Люсю! Как там моя непоседа?
— Давайте я лучше про Татку. Она теперь музыкант почти мирового класса! Десять профессоров, говорила моя мама, сражались из-за Татки на виолончелях, чуть не подрались между собою. Все уверены, Татка станет народной артисткой!
— Тата-Таточка! — вздохнула Зинаида Сергеевна. — Бывало, кто-то начнёт песню, а Тата уже продолжает. — Она помолчала. — Ну, а Люся?
От Люськи, видно, было не спастись, как бы мне этого ни хотелось.
— Люська как Люська, — не удержался Байкин. — Ничего хорошего в ней нету. Тряпичница. С утра до ночи слоняется по магазинам.
— Вы — мальчики, вам Люсю понять трудно, — заступилась вдруг за Удалиху Зинаида Сергеевна. — Девочкам всегда приятно видеть что-то красивое, яркое, цветное. Люся — тонкая, чувствующая душа, вы ещё убедитесь в этом.
— Да мы кое в чём уже убедились, — мрачно отрезал Байкин. — Смотреть на неё тошно!
— Почему ты так нехорошо говоришь о Люсе, мальчик?! — возмутилась Зинаида Сергеевна.
— Да потому, — завёлся Байкин, — что мы решили делать общественно полезное дело, а у Люськи в голове только магазины и дефициты…
Я пытался остановить Байкина взглядом. Но хотелось огорчать Зинаиду Сергеевну.
Положение спасла чья-то мама, она подошла прощаться с Зинаидой Сергеевной и спросить о своём ребёнке.
Детей продолжали разбирать.
— А мы скоро переезжаем, — словно забыла о нашем споре Зинаида Сергеевна. — Наш садик старенький и неудобный, а теперь нам строят почти дворец: залы, спальни, музыкальные комнаты… — Она неожиданно вздохнула: — А я всё-таки жалею наш старый!.. Сколько детей выросло в нём! И ты, Саня…
Я осторожно спросил:
— А где будет новый?
Зинаида Сергеевна показала на стройку. Мы с Севкой переглянулись.
— Надеюсь, ты придёшь поздравить нас с новосельем?
Вдруг Севка крикнул:
— Привет, Фёдор!
Я обернулся. Недалеко стоял Поликарпов с какой-то девчонкой.
— Привет! — Я тоже поднял руку.
— Вы знакомы? — удивилась Зинаида Сергеевна.
— Мы из одного класса, — объяснил Севка.
Поликарпов потянул за собой сестрёнку.
— До свидания, Зинаида Сергеевна, — буркнул Федя. — Некогда нам…
— Идите, конечно, — отпустила она Федю.
— И нам пора. — Байкин нетерпеливо тянул меня за рукав.
— Мы так мало поговорили! — пожалела Зинаида Сергеевна. — Ещё придёте?
— Обязательно, — пообещал я, помня наш разговор с Юрием Петровичем о стройке. — И очень скоро…
Зинаида Сергеевна улыбнулась, но как-то грустно. Не очень-то она поверила, видно, что я сдержу своё слово…
* * *
Мы торопились. Вначале прибавили шагу, но, отойдя от садика, пустились бегом. Нужно было догнать Поликарповых.
Федя увидел нас, когда мы были уже близко. Оглянулся. Пошёл быстрее.
— Куда так спешишь, Фёдор? — спросил, задыхаясь, Севка.
— Куда нужно!
Поликарпов свернул к своему дому.
— Надо бы поговорить. — Я попытался схватить его за локоть. — У нас грандиозные планы. Мы тебе скажем…
— Отвяжись. Валяете дурака, — зло сказал Федя, — а я занят!..
— Дурака?! — возмутился Севка. — Да мы формируем рабочую бригаду! Выходим на стройку…
— Как же, пустили вас! Врать-то! — сказал Федя. — Пошёл ты, Бочкин!
Севка обиделся, было видно, но обострять отношения теперь мы не имели права. Перед звёздочкой стояла другая общественная задача.
— Не спеши, — попросил я. — Поговорить надо. Давай зайдём к тебе, хочешь? Или к нам с Севкой? Родители любят, когда ко мне приходят ребята…
— К нам нельзя, — неожиданно сказала девчонка.
— Не болтай, Юлька! — Федя резко дёрнул сестру.
Юлька вырвала у него руку.
— Я тебя накажу, — пригрозил сестре Федя, точно взрослый.
— Что она тебе сделала?! — заступился за девчонку Байкин.
— Пусть не болтает ерунды…
Юлька отбежала на несколько шагов в сторону и крикнула:
— А потому что дома наш папа!
Федя подскочил, стукнул её по затылку, но, видно, не больно.
— Зачем дерёшься! — встрял Байкин. — Она говорит правду. Мы и так всё знаем.
— Что, что ты знаешь, зануда?! — заорал на него Федя.
Севка, кажется, в этот раз разозлился:
— Да то знаем, что твой отец был пьяным и чуть не утопил Феньку. Решил выкупать собаку перед продажей. Теперь понял?
Федя был потрясён. Он даже сжал кулаки, но сдержался, не бросился на нас с Байкиным.
— Ну и что?! Не в ванне же купать собаку?!
— Это мы слышали от твоего отца, — сказал Севка.
— Ещё слово — и врежу! — пригрозил Федя. — Вы у меня дождётесь. Ты её спасал, что ли?!
— Спасал Дырочкин, — сказал Севка. — Полз по доске за твоей собакой, мог погибнуть…
— Врёшь! Всё вы выдумали! — распалялся Федя. — Где это вы доску достали? Что она, ждала вас на берегу Невы?! Прямо в том месте, где тонула собака?!
— Доску нам дали на стройке…
Федя поглядел на нас с Севкой, не зная, что и ответить. Потом вдруг повернулся и пошёл к дому. Юлька побежала за ним.
