— Федоров! К доске! — услышал он.
Саша вышел к доске и попал под обстрел всего класса. Каждый, как хотел, его разглядывал. Этого он допустить не мог!
— Не знаю, как решать! — сказал он. — Не хочу!
Его тон удивил и обидел учительницу.
— Садись — два. Красномак!
Вот они и встретились на узкой дорожке. Саша прошел мимо Борьки, как будто это был не Саша, а волна воздуха. А Борька не удержался и показал ему язык.
Борька бился у доски. На помощь ему вызвался Петя. Он в два счета решил задачу. Борька посмотрел на него с гордостью, как будто самому Борьке поставили пятерку. На самом-то деле ему тоже влепили двойку.
— Ничего, — шепнул ему Петя. — Теперь вдвоем будем…
И хотя он прошептал очень тихо, Саша услышал.
«Вот новенькие пошли! С первого дня, как будто бы и не новенькие! — подумал он. — А старенькие — как будто бы и не старенькие. Ишь ты, вдвоем!..»
И не стало для него — как будто не было никогда — Борьки Красномака. Домой он шел с Венькой и Цаплиным. Со школьного стадиона до них долетело:
— Давайте в футбол!
— Надо новую команду составить!
— Вратаря надо — Федорова же не поставишь…
И вдруг Борькин голос:
— Давайте Петрушку! Пусть приучается! Надо нового вратаря готовить! Старый — кукареку!
Саша сощурился, чтобы не заплакать.
Саша запомнил отца из далекого детства: с приходом отца домой все начинало темнеть и смеркаться. Такая у отца была работа, чтобы приходить поздно. Саша без него не мог заснуть, а мама ругалась, и отец сердился: «Зачем не спишь?!» Саша молчал и улыбался: «Сами знаете!»
По утрам он вместе с отцом делал зарядку. Потом бежали под душ и полоскались, как две счастливые утки. После завтрака Саша с мамой отправлялись в детский сад, отец — на работу. Перед тем как разойтись, отец протягивал Саше руку:
— Выходит, брат Сашка, до вечера!
Саша пожимал отцовскую руку — маленькая ладошка в большой ладони, как в туннеле, — и говорил:
— Выходит, брат папка, до самого вечера!
И они начинали смеяться, а мама называла их пустосмешками.
Саша до семи лет жил, как лягушка у пруда, как цыпленок на зеленой траве, как веселый щенок — не подозревая, хорошо ли ему, плохо ли. Ему всегда было одно и то же. Но когда начинало болеть ухо, он начинал понимать, что раньше-то ему хорошо было.
С трех лет он ходил в детский сад. Самым сильным впечатлением от детского сада был подсолнух во дворе. Каждую осень огромный цветок вырастал на одном и том же месте, и никто из ребят его не трогал. Все ходили вокруг подсолнуха и удивлялись — какой большой, как головой вертит! Все они любили подсолнух и копали около него землю, чтоб ему было мягко, и поливали водой из леек. А потом подсолнух кто-то срезал, и Саша спрашивал воспитательницу:
— Зачем ему голову отрубили?
— Чтобы семечки есть!
Саша стоял молча, долго-долго ничего не делал, а потом говорил:
— Жалко: живой!
— На следующий год еще вырастет! — говорила воспитательница. — У него голов много!
Саша ждал следующего года, рисуя несорванный подсолнух. Он говорил:
— У меня он всегда!
А потом он забыл про подсолнух, потому что подружился с Женькой. Женька был очень озорной, и Саша такой же. Но Саше попадало больше: Женька всю вину сваливал на Сашу. Женька объяснял Саше:
— Мне нельзя быть виноватым — родители в науке. Как про меня узнают — у них наука остановится. А нельзя — их генералы торопят! Про меня не сознавайся, про себя сознавайся, а я кормить тебя буду!
Саша сознавался и за себя и за Женьку. А за это Женька по утрам приносил конфеты и фрукты.
Потом кончился детский сад, и Женька исчез. Женькины родители — они в магазине работали — в Москву уехали. А Сашин отец из дома ушел. И хотя ухо теперь у Саши не болело, он понимал, что раньше-то хорошо было.
В школе он подружился с Борькой Красномаком. Они с Борькой поклялись никогда не бросать друг друга. А чтобы сделаться самыми храбрыми, ходили к трамвайной линии — стоять на междупутье у поворота. Это было что-то жуткое — стоять на междупутье у поворота, когда трамваи заворачивали и заносили свои граненые бока: свободное пространство становилось узким, как щель, и мальчишки лязгали в этой щели зубами. Но они побеждали свой страх. А их победили две вагоновожатые тетки, которые — сговорившись между собой — схватили их и так им надавали, что начисто вышибли мужество, воспитанное с таким трудом.
Теперь Саша представлял отца и мать трамваями, несущимися в разные стороны. А он между ними стоит на повороте, а трамваи заносит…
Отец заходил редко. Всегда он выбирал время, чтобы матери не было дома. Саше с ним было трудно.
Саше было уже девять. Отец принес подарки на день рождения. Саша на подарки и не взглянул.
— Что, игрушки плохие, конфеты горькие? — спросил отец.
Саша молчал.
— Что же, и слова для отца не найдешь?
— Ты же гость! — хмуро сказал Саша.
— С гостями надо приветливым быть!
— Нет у меня приветов! — сказал Саша. — Зачем ты нас бросил?
Отец забегал по комнате и стал оправдываться. Перед Сашиными глазами стояла голова толстого подсолнуха, сломанного кем-то, кто семечек хотел…
Когда Борька Красномак подружился с Петей-англичанином, Саша почувствовал себя раненым — как в тот год, когда ушел отец.
Пока дядя Яша безуспешно боролся с урожаем и оплакивал свою одинокую жизнь, Кривой Чур тоже не сидел без дела. Дело Кривого Чура приносило ему много страха, беспокойства, но еще больше — денег: он занимался тем, что скупал вещи у иностранных моряков и потом перепродавал их по высоким ценам. Милиция уже напала на след его шайки, и Чуру понадобилось найти для своих темных дел нового человека — обязательно с машиной для быстрой переброски товара и надежным местом для хранения вещей. Старый жулик сказал своим помощникам: «Ищите самого жадного человека!» — и его помощники — малыши, как он их называл, — принялись рыскать по городу.
Самым жадным человеком им показался дядя Яша, потому что он запрашивал на рынке за свои овощи-фрукты больше других. Когда малыши узнали, что у этого одинокого старика есть черная «волга» и сад за городом, они запрыгали от восторга: такое совпадение бывает раз в жизни! «Надо его использовать на всю катушку!» — сказал Кривой Чур, и в тот же день жулики нагло вломились в дяди-Яшину машину и силой выманили у дяди Яши согласие помогать им в их махинациях.
Однако Кривой Чур не спешил. «Напугали старика, а теперь посмотрим — что он будет делать!» Малыш время от времени наезжал к дяде Яше и незаметно собирал о нем нужные сведения. Сведения были что надо! Огородник никогда не выходит, ни с кем не общается. До того напуган, что даже забросил рынок.
— Помучали толстяка — и хватит! — однажды сказал Малышу Кривой Чур. — Надо ему на глаза показаться, а то как бы он не помер без нас. Это не входит в наши планы. Посмотрим, как он нас встретит!
Жулики вошли к дяде Яше, когда тот сидел перед зеркалом и жаловался сам себе на свою одинокую жизнь. За эти два месяца дядя Яша много передумал и наконец понял Петину сказку. «Викки — это я, только немного старый…» — говорил дядя Яша в зеркало и тяжело вздыхал. Зеркало безучастно молчало. Вдруг оно как будто перекосилось, по нему пробежала рябь, и на дядю Яшу уставилось страшное лицо Кривого.
— Здравствуй, Яков! Хорошо, что мы тебя навестили — ты такой скучный, что на тебя жалко смотреть. Сейчас мы тебя развеселим!
— Это я, конечно, сплю! — откликнулся дядя Яша и закрыл глаза. Кривой Чур выбил из-под него стул, а Малыш перехватил толстяка и не дал ему упасть.
— Не надо, не надо больше — я уже совсем проснулся! — закричал дядя Яша. — Что это еще за безобразие?!
— Как же так, Яков? — ласково спросил Чур. — Почему ты не узнаешь своих старых друзей, о чем ты только думаешь?
— Да я… думал о Друге Души! — вдруг выпалил дядя Яша.
Кривой захихикал:
— Верно говоришь — друга надо душить, пока он тебя не задушил первый. Пошутили — и хватит! Сегодня у тебя начинается новая жизнь. Что с тобой, Яков?
— Это я от радости! — сказал дядя Яша и заплакал.
— Ну ничего, ничего! — Кривой Чур погладил дядю Яшу по голове. — Раз ты согласился нам помочь, мы тебя больше не оставим одного, правда, малыши?
— Не оставим! — зашумели жулики, а один из них уже полез в дяди-Яшину банку с вареньем. Кривой Чур грозно сдвинул брови.
— Теперь слушай о деле. Два месяца мы тебя выдерживали и проверяли. Теперь, когда ты прошел проверку на длинный язык, мы тебе доверяем. Поехали с нами в город!
— Да я… плохо себя чувствую… — заспешил дядя Яша.
— А ну-ка, Малыш, приведи его в чувство! — скомандовал Кривой Чур.
— Мне уже лучше! — заверил дядя Яша. — Я поеду с вами, но раньше вы мне скажите — кто вы такие? Воры, да? Мне надо знать.