Вызов принят!
Мероприятий было по горло. Кроме предстоящего классного собрания совместно с родителями, готовились к встрече на швейной фабрике. Швеи — шефы 5 «Б» класса.
Пришла старшая вожатая Тамара проводить репетицию.
— Все, все строимся! — произнесла она свой любимый призыв.
Вася тоже было встал в строй. Но Дима Беляков беспечно спросил:
— А чего Кочкин встал в строй? Он — не пионер.
Вожатая Тамара вывела Кочкина из строя. Беляков стал заверять, что он пошутил. Жалко, что ли, — пусть Кочкин стоит в строю.
А Вася не возражал. Он сел за парту, сочувственно глядя на пионеров.
— Нет уж, пусть он тоже приветствует, — сказал с завистью Беляков: ему тоже хотелось сесть за парту и болтать ногой.
— Приветствуют только пионеры!
Встреча со швеями должна была носить торжественный характер.
— Итак! — подняла руку Тамара. — Все помним текст? — И произнесла выразительно: «Здравствуйте, мамы советских детей, здравствуйте, мамы, встречайте гостей!» Хором, хором!
И все хором закричали:
— Здравствуйте, мамы советских детей, здравствуйте, мамы, встречайте гостей!
— А на швейной фабрике есть мамы не советских детей? — спросил Вася.
— Американских! — завопил Костя.
— Английских!
— Французских!
Стали кричать наперебой: мексиканских, испанских, индийских! Если бы все это слышали швеи фабрики «Пролетарий»! Каких только детей у них не было!
Вожатая Тамара даже побледнела.
— Вы с ума сошли! Кочкин, удались! У нас идет подготовка к сбору! Слышишь, Кочкин?
Вася помахал рукой и вышел из класса.
— Такие пионеры нам не нужны, — прошептала Тамара.
В коридоре было пусто. Шел шестой урок. Вася подошел к двери 5 «А» класса. Видимо, у них тоже проходило какое-то мероприятие. В классе было шумно, а учительница кричала:
— Молодцы, ребята, молодцы!
И чего они такие молодцы? Вася даже позавидовал. Что-то давно ему никто не говорил, что он молодец.
Вася еще постоял у двери, стараясь услышать голос Яны Истоминой. Но в шуме ничего не разберешь.
Кочкин стал слоняться по коридору, поджидая Костю. Он размышлял: вызывать ему Ромку Кузакова еще раз на дуэль или не вызывать? Ромка вел себя подло, а за подлость нужно отвечать. Яна права: если он порядочный человек, то должен постоять за свою честь. Вася даже удивился: как он раньше не догадался, что именно об этом ему сказала Яна?
Из класса выскочил Костя Гвоздиков, весь потный и красный.
— Тебе хорошо! Гуляешь тут!
— Поговорим! — Вася повел Костю под лестницу, где они недавно стояли с Яной.
Он подробно рассказал другу про поединок с Ромкой Кузаковым.
— Я должен вызвать его снова на дуэль, — сказал Вася. — Ты будешь моим секундантом.
— Да у этого Ромки никакой совести нет, — сказал огорченно Костя. — А Янка твоя просто финтифлюшка.
— Кто-кто? Финтифлюшка? — Вася не знал точного значения этого слова, но чувствовал, что оно Яну не украшает. — Знал бы — ничего не сказал, — Вася отвернулся.
— Да буду я секундантом, — заверил Костя. — Только дурак ты, что связываешься с ним. С Кузаковым вообще никто не связывается. Янка тебя нарочно подбивает.
— Дело не в Янке, а во мне.
Прозвенел звонок с шестого урока. Вася направился к 5 «А» классу. Костя поплелся за ним.
Ромка из класса выскочил первым.
— У-у-у! Кочкин! Чего под нашими дверями торчишь?
— Тебя жду!
— Меня? — Ромка сделал вид, что страшно удивился.
Как-то незаметно рядом с Ромкой оказалась Яна. Она с интересом смотрела на Васю и при этом улыбалась.
— Я тебя, Кузаков, вызываю на дуэль! — торжественно произнес Вася. — Только на честную. У тебя — секундант, у меня — секундант. Деремся один на один.
— Идет! — ухмыльнулся Ромка. — Держи! — и небрежно подал Васе руку.
Вася не знал, что делать: пожать Ромке руку или не пожать. И все же пожал.
— Завтра после уроков, — сказал Ромка.
— В саду, на том же месте? — спросил Вася.
— Нет, — поморщился Ромка. — Там много публики. У гаража, за школой! Идет? Или дрейфишь?
— Мне все равно. Только не забудь написать завещание. Попрощайся с родными и близкими.
— Сам прощайся! — Кузаков сурово сдвинул брови: Кочкин все-таки вывел его из себя.
Родители Васи Кочкина на классное собрание не пришли. Светлана Ивановна попросила Васю объяснить причину их отсутствия. Можно подумать, что Вася воспитывал своих родителей и вот сейчас, перед всем классом, должен ответить за их плохое поведение.
— Они у меня очень заняты, — сказал он.
— Все мы заняты, — проворчал отец Димы Белякова. — У меня завтра турнир на двадцати досках.
Дима и папа были похожи друг на друга как две капли воды. Папа тоже был медлительный и толстый, тоже играл в шахматы и, видимо, тоже гордился своей умной головой. Светлана Ивановна относилась к нему с уважением. Она его тут же поддержала:
— Вот именно, все заняты!
— У мамы рабочая смена, — не сдавался Вася. — А папа выполняет государственный заказ. Очень важный… — Подумав, он добавил: — Секретный!
Никто, конечно, Васе не поверил.
— Передай своим родителям, — сказала Светлана Ивановна, — что если они не хотят прийти в школу, то я к вам приду.
— Приходите, — радушно пригласил Вася. — Мама пирог испечет.
Чужие родители смотрели на Васю, покачивая головой, и были рады, что их-то дети куда лучше.
А дети сидели за партами такие тихие и примерные, как будто все до одного были отличниками.
Инициативу в свои руки взяла мама Али Соломиной — постоянный член родительского комитета.
Алина мама поставила проблему: всем девочкам необходимо заниматься в кружке кройки и шитья, а мальчикам — в авиамодельном, так как там прививаются нужные навыки.
Вопрос был актуален, и родители стали его горячо обсуждать. Дети пообещали, что обязательно запишутся в кружки. Вася тоже дал слово, что овладеет трудовыми навыками.
А почему бы и правда не записаться в авиамодельный кружок? Сначала модель построит, потом станет летчиком, потом космонавтом. Мама с папой пьют чай, а он летает вокруг земного шара и шлет им привет.
Но когда Вася пришел домой, мама с папой чай не пили. У мамы еще смена не кончилась в парикмахерской, а папа был ненормированный — он работал и днем, и ночью, а иногда совсем не работал. Ждал заказа. Вася считал, что все призывы и плакаты папа, видимо, написал. Больше призывать не к чему, вот он и сидит без дела, мается. Папа объяснял, что у него творческий процесс.
Вася достал из холодильника пшеничную кашу с луком и, не разогревая, поел, хотя мама говорила, чтоб он обязательно разогрел.
Но когда человек дома один, он свободен! Можно есть холодную кашу, можно вообще ничего не есть, можно встать на голову (Вася тут же встал), можно сначала читать книжку или смотреть телевизор, а уж потом учить уроки.
Но больше всего в часы свободы Вася любил сочинять. Никто не знал о его тайне, даже родители. Четыре тетради уже были исписаны и хранились в целлофановом мешочке между книгами.
Вот уже второй год Вася писал роман под названием «Невероятные приключения Василия Кочкина».
Он решил, что сейчас самая пора продолжить роман. Вася достал заветные тетрадочки, ласково их погладил, открыл первую, полистал. Кочкин очень любил перечитывать то, что сочинил.
Он сел в кресло, положил нога на ногу, как настоящий писатель. Почему-то Вася представлял, что настоящий писатель сидит именно так: нога на ногу. И курит трубку. Но поскольку трубки в доме не водилось, то он ее вообразил.
Попыхивая воображаемой трубкой, романист стал читать свой роман.
«Случай № 11» — так называлось одно из приключений.
«Я проснулся рано утром. Солнце только поднялось. Папа и мама спали как убитые. Они всегда так спят, когда в отпуске, да еще в деревне. А дело было именно в деревне и именно в мамин отпуск. Итак, проснувшись, я решил прогуляться, посмотреть, как колосится пшеница. Веселый, я вышел за околицу. Одна из тропинок вела к свиноферме, и я решил сначала заглянуть туда. Возможно, когда я вырасту, то стану свинопасом, защитником свиней. Весь мир относится к свиньям несправедливо. Как будто они только для того и существуют, чтоб их съесть. Я возмущен. Итак, иду я на свиноферму, вижу — дым валит. Он становится все чернее и чернее. Я понял: горит свиноферма. Свиньи кричали. На ферме никого не было. Я глотнул как можно больше воздуха и полез спасать свиней. Я задыхался, но продолжал делать свое дело. Наконец, всех свиней выгнал. Тут прибежали люди и стали тушить пожар. И тут одна свинья вдруг крикнула человеческим голосом: «Нас спас какой-то щуплый мальчик!» Но я, умытый, уже сидел дома. Вскоре я глянул на улицу и увидел необычайную картину. Под моим окном собралось множество свиней и поросенков. Мама с папой не понимали, в чем дело. Но потом пришел председатель колхоза и, утирая слезы благодарности, одного поросенка подарил мне. Мы увезли его в город. Он жил у нас в квартире и понимал меня с полуслова. Неужели его можно съесть? Мы подарили нашу Хрюшу дрессировщику, и потом она стала знаменитой артисткой цирка. Вот такая небольшая история…»
