Все верно. До чего же он заботился о судьбе своего романа! До чего же он волновался! Волновался так, что у него вконец опустились лапы. Он сам себя загнал в консервную банку и ржавел день за днем под дождями собственных тревог.
— Кхгм... — Кинамон прервал его покашливанием. — Теперь понимаешь? Когда ты писал свои лучшие вещи, ты следовал всем этим правилам. А когда ты попытался выдавить из себя исторический роман, ты нарушил их все.
— Есть время работать над книгой, и ты сам это знаешь, — добавила муза. — Есть время обдумывать сюжет, есть время размышлять о своих будущих читателях и об издателе, о ритме и гармонии, о грамматике, орфографии и пунктуации, об оформлении и рекламной кампании. Но в то время, когда ты пишешь, Баджирон, всему этому не время!
И посмотрев на него со значением, дракон повторил громким шепотом:
— Когда пишешь, всему этому не время!
Изогнув свою длинную шею, синюю, как морская волна, Кинамон заглянул хорьку через плечо и прочел вслух с экрана:
— Развлекайся. Не думай. И...Будь что будет!
— Спасибо тебе, Кинамон.
— Вот это я и пытался тебе объяснить. Я должен был как-то оторвать тебя от Урбена де Ротскита. Эта книга обернулась бы катастрофой...
— Нет, Кинамон, не говори так! Не надо меня мучить! — мысленно вскричал писатель. — Позволь мне писать!
— Конечно.
Исполинский дракон поднял голову и одним плавным движением, словно в танце, выдохнул струю пламени. И тотчас вокруг хорька поднялась высокая, куда выше его роста, огненная стена. Но огонь этот не обжигал — от него исходило лишь ласковое тепло, как от сердца, исполненного любовью.
— Теперь ты защищен от всяких сомнений, Хорек Баджирон, — промолвила его муза. — Пиши — и развлекайся!
И с этими словами какой-то буйный калейдоскоп подхватил и завертел хорька-писателя в разноцветном вихре вероятностей и картин. Любого персонажа, какого он только мог себе вообразить, уже коснулась и оживила волшебная сила. Он вдруг почувствовал себя средоточием гигантской сети, тянущейся во все стороны и увлекающей к нему все мыслимые и немыслимые образы и сцены.
Хорек Баджирон застыл, завороженный чудом собственной фантазии.
Кинамон молча глядел на него сверху вниз из-за высокой стены огня, и в сердце Хорька Баджирона вспыхнули надежда и решимость. Наконец-то он избавился от этого пера и фиолетовых чернил... и от мук, в которых рождалось каждое новое слово!
РАЗВЛЕКАЙСЯ! НЕ ДУМАЙ!
И БУДЬ ЧТО БУДЕТ!
Быть может, он еще вернется к графу Урбену де Ротскиту — когда-нибудь потом. А пока что он просто смотрел на собственные лапы, бегающие по клавишам все быстрей и быстрей, и повторял про себя свои правила, и подчинялся им беспрекословно.
Он закончил рукопись за неделю — и на той же неделе Даниэлла подписала с издательским домом «Хорек» контракт на публикацию «Мисс Озорство».
Когда настало время полдника, она вынесла на веранду тарелочку с угощением — арбуз, нарезанный тонкими ломтиками и украшенный ягодами смородины.
— Спасибо тебе, Даниэлла. — Баджирон торопился поговорить с ней, пока она снова не принялась за работу.
— Не за что, Баджирон.
— Что скажешь? — спросил он.
— Насчет чего? — улыбнулась Даниэлла.
— Насчет новой книги о Стайке.
— Новый Стайк? Где?!
Он протянул ей стопку отпечатанных страниц — плоды своих писательских развлечений.
— Баджирон! — воскликнула она и прочитала заглавие вслух: — «Стайк и пчелы-разбойники».
Час спустя Даниэлла тихо плакала в платочек.
— Как я люблю Стайка! — всхлипывала она. — Как я люблю тебя, Баджирон!
Он просиял от похвалы, но все равно спросил на всякий случай:
— А эти пчелы-разбойники, они не слишком... ну, не слишком ли они бессовестные? Ведь поначалу они хотели, чтобы все цветы на лугу принадлежали только им...
— Но ведь они — не хорьки, Баджи! И потом, у этих пчел и так было полным-полно еды. А Стайк сделал то, чего не удавалось никому... Он показал им, что цветы цветут для всех! Нет, я бы ни единого слова здесь не стала менять!
— Но это — только первый набросок, — возразил Баджирон.
— Нет! Это — само совершенство. Я бы не стала менять ни слова. Сделать лучше просто невозможно. Впрочем, автор — ты.
Она снова улыбнулась, и с души его словно свалился гигантский камень.
— Можешь менять все, что тебе вздумается.
Баджирон взял у нее рукопись, и двое хорьков уселись рядышком на веранде: Даниэлла — за пишущую машинку, работать над своим вторым любовным романом, а Баджирон...
Баджирон облизнул кончик карандаша и принялся перечитывать «Пчел-разбойников» с самого начала, проговаривая про себя каждое слово и внимательно вслушиваясь. Все ли здесь в порядке с ритмом?
Тихим, едва слышным шепотом он опробовал одну фразу на слух:
«Стайк прожужжал через луг, с цветка на цветок...», — прочитал он, а затем повторил еще раз, но уже без слов — только ритмический рисунок:
«ТАМ-та-та Там-та-та ТАМ, та-ТАМ-та-та-ТАМ...»
Фраза плавно вздымалась и опадала; Баджирону это понравилось. Он двинулся дальше, ничего не меняя.
Дойдя до конца, он снова вернулся к началу. Теперь он искал места, в которых одинаковые слова повторялись слишком часто. Стоит один раз использовать какое-нибудь слово, как разум тут же вцепляется в него и требует вставить куда-нибудь снова — и немедленно! Но писатель в таких случаях должен строго говорить себе: «Нельзя!»
Перечитав рукопись в третий раз, он безжалостно вычеркнул все «просто» и «очень», любуясь тем, какими отточенными и четкими становятся фразы, избавленные от груза лишних слов. «В черновике такие слова допустимы, — думал он, — но в печати им не место». Под его карандашом творились настоящие чудеса: чем короче становилось предложение, тем больше в нем оказывалось смысла.
«Корявая фраза? — спрашивал он себя. — Нет проблем: долой ее совсем. Вычеркнуть — и вся недолга. Читатель видит только то, что попадает в печать. Только окончательный вариант.
Мастерство писателя — это умение переписывать фразу, перерабатывать ее снова и снова, так, чтобы с каждым разом она становилась все легче и глаже. И в конце концов она обернется невесомым летним ветерком, играющим на арфе читательских мыслей. Вместо слов — тонкая телепатия.
И тогда... Стоит лишь взглянуть на эти чернильные узоры на бумаге — ив тишине зазвучат голоса, и хорьки запляшут перед нашими глазами и увлекут нас к чудесам и приключениям, о каких мы прежде и помыслить-то не могли».
На четвертом проходе Баджирон применил другое правило: «Слово "сказал" — единственный синоним к слову "сказал", и злоупотреблять им не стоит. Если не можешь справиться со словом, лучше вообще его не использовать. Покажи персонажа в действии, затем переходи к диалогу... а повторять "сказал" да "сказал" совсем не обязательно».
Когда-то он сожалел, что пишет только короткие повестушки для щенков, и говорил Даниэлле, что истинная цель его жизни — «Там, где ступила лапа хорька». Но в укромном поэтическом цветнике его сердца порхала крохотная яркая птичка — и Баджирон любил своего колибри, который подарил ему вот уже две свои истории. И эти истории, явившиеся из таинственного невесть-где волшебными вспышками озарений, волновали его по-настоящему, заставляли смеяться и плакать.
Как можно написать что-то еще лучше, он просто не понимал.
Летний день клонился к закату, а двое пушистых писателей сидели бок о бок на уютной веранде и топали сосредоточенно и безмолвно по дорожкам двух миров, ни капельки друг на друга не похожих.
Дорогая Даниэлла!
Сопроводить этим письмом ваш первый гонорар я позволила себе с тем, чтобы сообщить вам, что «Вероника», судя по всему, нашла своего читателя. Слухи о достоинствах вашей книги растут и ширятся, и я с радостью могу известить вас о том, что на следующей неделе «Мисс Озорство» будет упомянута под номером 13 в списке бестселлеров еженедельника «Пушистые ведомости».
Весь коллектив Издательского дома «Хорек» поздравляет вас!
В соответствии с предварительной договоренностью, мы увеличиваем сумму отчислений на рекламу вашего произведения.
Мы искренне уважаем ваше право на частную жизнь, но ваша личность возбудила любопытство у читателей и многие издания уже обращаются к нам с просьбами провести с вами интервью. Не будете ли вы так любезны обдумать этот вопрос? Быть может, вы согласитесь побеседовать с прессой о «Мисс Озорство»? Если же рейтинг Вероники возрастет, то не исключено, что вам будет предложено выступить на телевидении или совершить лекционное турне. Просим известить нас по возможности скорее, так как ваш ответ может повлиять на уровень продаж.
