— Разве вы не видели, что вокруг аэродрома везде объявления: «Посторонним вход воспрещён!»? — кричал дед Козелка за воротами. — Зачем вы сюда шли? Вот теперь и расплачивайтесь! Вы что думаете: я здесь просто так, что ли? Я сторожу аэродром!
Пепик Слама не отрываясь смотрел в щёлочку в воротах и просил дедушку Козелку отпустить его. Он обещал ему даже сушёные груши. Пепик знал, что дед Козелка любит вареники с фруктовой начинкой, а начинку у них в деревне готовили как раз из сушёных груш. Но ничего не помогало. Дед Козелка Пепика не слышал, потому что действительно был сильно глуховат. Так он и не узнал, что ему обещают даже сушёные груши. И Пепик остался сидеть взаперти.
— Пан Гейдук вот выдерет вас как Сидорову козу! — кричал снова старый Козелка, который был очень рад, что хоть раз ему удалось кого-нибудь поймать. — А потом я сам вас отведу в деревню. Пусть дома узнают, какие вы озорники.
— Этого ещё не хватало! — Войта начинал уже сердиться на деда Козелку. Ну и что тут такого, что они вошли в ангар? Ведь они же ничего не сломали. Анежка даже побледнела, а у Пепика сразу глаза оказались на мокром месте.
Он представил себе, что будет дома, когда старый Козелка приведёт его. Мать станет кричать, что он испортился, стал хулиганом…
— Подождите, я знаю, что делать! — воскликнул Войта. — Мы вылезем через окно. Не дожидаться же нам на самом деле порки!
Глаза у Войты горели решимостью, волосы воинственно поднялись торчком.
— Правильно, мы вылезем через окно, — быстро согласилась Анежка, и носик её снова вздёрнулся.
Она похлопала Пепика по спине, пытаясь его подбодрить, и позвала Коциянка. Коциянек прибежал и загавкал. Ему-то было всё равно. В ангаре ему нравилось не меньше, чем на улице.
Ребята обошли самолёт и заспешили к окну. Но оказалось, что не так-то просто через него вылезть. Во-первых, оно было высоковато, и, во-вторых, кто знает, можно ли было вообще его открыть. Войта стал под окно, нагнулся, а Анежка взобралась ему на спину. На счастье, окно легко открывалось. Анежка пролезла через окно и спрыгнула. Пепику в окно лезть не хотелось. Он боялся, что не пролезет или упадёт, когда будет прыгать.
— Не задерживай! — командовал Войта. — Лезь быстрее!
— Пепик, не бойся, — звала с улицы Анежка, — я тебя поймаю в свой фартук.
Пепик полез. Но он трусил и поэтому нечаянно лягнул Войту.
«Погоди, ты за это ещё получишь!» — подумал Войта, но стерпел: ведь не могут же они оставить здесь Пепика!
Еле-еле Пепик Слама пролез через окно. Он был толстый и неповоротливый. Он оцарапал себе ухо и разорвал штаны. Прыгнул он действительно Анежке в фартук. Но девочка, конечно, его не удержала, и он ушибся о твёрдую землю. Пепик разбил себе колено, левый локоть, а на лбу у него вскочила шишка. Но Пепик не плакал. Он был рад, что хоть выбрался из этого тёмного ангара. На солнце было так хорошо!
Войта швырнул в окно Коциянка. Собака любила такие игры. Когда она летела по воздуху, хвостик ее, конечно, имел жалкий вид, но, встав на ноги, она его снова привела в полный порядок. Коциянек побегал немного туда-сюда и наконец свернулся в клубочек. Собака тоже чему-то радовалась.
Наконец вылез и Войта. Ему пришлось на окно вскарабкаться самому. Но для Войты это не составляло никакого труда, он мог залезть куда угодно. Через окно он пролез ещё быстрее, чем Коциянек, и ловко спрыгнул прямо на ноги. Наконец он взобрался Анежке на плечи и снова закрыл окно.
Дети тут же помчались прочь с аэродрома.
Они пробежали мимо объявления «Посторонним вход воспрещён!» и стали взбираться на холм. Только на самом верху они на минутку передохнули и посмотрели вниз.
— Здорово это мы сбежали от деда! — сказал Войта.
— Вот он будет нас искать! — смеялась Анежка.
— Может, пан Гейдук как раз собирается спустить с нас штаны, а нас и след простыл, — улыбался Пепик.
Сегодняшнее происшествие теперь уже начинало ему нравиться. Всем вдруг стало очень весело. Коциянек радовался вместе со всеми, но, конечно, по-своему. Он рвал стебли подорожника и потом, громко фыркая, их выплёвывал.
— Я знаю, что мы теперь будем делать! — закричал Войта и побежал к деревне.
Анежка с Пепиком еле-еле поспевали за ним. Только Коциянек мчался как ветер и быстро обогнал даже Войту.
— Войта, что ты хочешь делать? — еле вымолвила запыхавшаяся Анежка.
— Мы будем ездить на велосипеде! — выпалил Войта.
Щёки у него разгорелись, волосы, как всегда, торчали во все стороны.
— Но, — сказал презрительно Пепик, — у тебя же нет велосипеда.
— Конечно, нет. Мы будем ездить на твоём!
— На моём нельзя, — сконфузился Пепик. — Мой велосипед можно только водить по двору.
— Водить! Пепик только водит свой велосипед! — смеялись Войта с Анежкой.
Пепик обиделся и перестал с ними разговаривать. Он скоро от них совсем отстал и пошёл другой дорогой.
Когда Войта с Анежкой вернулись домой, мать послала их на огород полоть капусту. Коциянек выпил у кота Розума всё молоко и побежал за ними. Кот залез на крышу и там сердито фыркал. Но о молоке он скоро забыл и стал подкарауливать воробья, летающего неподалёку. Воробей был хитрый и близко не подлетал. Тогда коту это наскучило, он положил голову на крышу и уснул.
Мать Пепика сразу заметила, что с сыном что-то произошло. Она развела руками и сказала:
— Пепичек, да у тебя шишка на лбу!
— Нет, — ответил Пепик и нахмурился.
— И ухо поцарапано!
— Нет, — сказал Пепик и нахмурился ещё больше.
— И штаны у тебя разорваны! — ужасалась мать. — Бедняжка, что же случилось?
— Я не бедняжка! — огрызнулся Пепик и убежал из кухни в сад.
Там он залез на черешню, а этого он ещё никогда в жизни не делал. Он сидел на ветке, ел черешни, а косточки выплёвывал. Потом он решил, что надо хотя бы показать велосипед Войте с Анежкой! Ведь они его ещё как следует и не видели!
Рассказ пятый
о дедушке Козелке, который сначала курит перед ангаром, а потом, выгоняет из него летучих мышейДед Козелка долго стоял перед воротами ангара и держал в руке палку. Но у него заболели ноги, и он зашёл в дом за стулом. Дед сел на него и зажёг трубку. Он любил покурить, и бабушка за это каждый день его бранила. Но здесь бабушки не было, и дедушка вволю наслаждался. На языке он чувствовал аромат табака, а в сердце радость.
Он всё время радовался тому, какой он хороший сторож. Как ловко он поймал двух негодных мальчишек, одну озорную девчонку и одну злую собаку!
Вот Тоник Гейдук удивится!
Покурив немного, дед Козелка спохватился. Ведь каждый порядочный сторож непременно должен быть сердитым. Он прикрыл трубку крышечкой, чтобы не погас огонь, и принялся снова ругаться:
— Зачем вы ходили по ангару, а? Кто вас туда послал? Вы баловники, озорники эдакие и негодники! Подождите-ка, вот прилетит пан Гейдук, тогда узнаете, где раки зимуют. Он и говорить с вами не станет, всыплет как следует.
Дед Козелка подошёл к самым воротам ангара и прислушался. Но ничего не было слышно. Во-первых, потому, что дед Козелка глуховат, а во-вторых, потому, что в ангаре действительно было тихо. Дедушка решил, что он уже достаточно побранил детей, и снова спокойно сел караулить. Приоткрыл крышечку трубки и сильно затянулся. Табак разгорелся, и дедушке показалось, что жить на свете — одно блаженство. Он посмотрел на свои часы, которые были не меньше колёсика от самоката, и смекнул, что через час бабушка принесёт ему обед. Дед задумался, чем это она сегодня его угостит, и ему очень захотелось картошки с грибным соусом. Ведь вчера он нашёл на аэродроме пять шампиньонов!
Потом он снова вспомнил про свои обязанности сторожа и счёл своим долгом напомнить пойманным им озорникам об их участи. И дед Козелка начал снова кричать:
— Вы, шалуны и нéслухи! Я вас сам отведу в деревню и сдам вашим родителям. Пусть они пересчитают вам рёбрышки. Я покажу вам, как лазить в чужие ангары!
Дед Козелка снова прислушался. Но ничего не услышал. Вдруг у него мелькнула мысль: а правильно ли он делает, оставляя таких озорников около самолётов?! Как бы они там чего не натворили! Он быстро погасил огонь в трубке, сунул её в карман и отодвинул задвижку ворот. Ворота загремели, распахнулись, и в ангар проник свет. Дедушка кинулся к самолётам. Против него стоял самолёт с высоким шасси. Он строго смотрел на дедушку и не двинул ни пропеллером, ни колёсиком. Остальные самолёты также стояли совершенно спокойно, и ничто живое вокруг них не шелохнулось.
— Где вы? Ну-ка, вылезайте! — кричал дедушка.
Он сразу забыл и о трубке и о грибном соусе.
Однако никто не отзывался и никто не вылезал. Дедушка начинал сердиться всерьёз. Этого только ему недоставало!
