Печкин обрадовался. Там в таблице было даже несколько ши-цу-цы.
Ши-цу-цы монгольские, степные.
Ши-цу-цы тибетские, горные.
Ши-цу-цы смешанные.
Профессор Сёмин внимательно просмотрел таблицу, поколдовал в компьютере и скоро выдал Печкину на руки отпечатанные сведения:
Ши-цу-цы монгольские — собаки, выращенные в монгольских степях для охраны пастбищ от степных волков. Шерсть рыжеватая. В холке 40 см. Грудь широкая. Челюсти чрезвычайно развитые. Некоторые монгольские ши-цу-цы способны перекусить лошадиную кость.
— Ничего себе! — ахнул Печкин и посмотрел на свои валенки. — Я надеюсь, что у меня не монгольский ши-цу-цы.
— Я тоже надеюсь, — сказал профессор Сёмин.
Он отпечатал на принтере Печкину следующий кусок статьи:
Ши-цу-цы — тибетские собаки, выращенные для охоты на кабанов в предгорьях Тибета. В отличие от монгольских, чрезвычайно подвижные, с отличнейшим обонянием (они могут чуять кабана за километр). Легко передвигаются как в горизонтальном, так и в вертикальном направлении. Несмотря на кажущуюся легкость, необычайно сильны. Их можно запрягать в сани и повозки. Плохоуправляемы и трудно поддаются дрессировке.
— Годится? — спросил профессор Сёмин.
— А куда деваться? — ответил Печкин.
Он сразу понял, что у него именно тибетский ши-цу-цы. По плохоуправляемости его собака была первой в деревне.
А то, что они легко передвигаются в горизонтальном и в вертикальном направлении, Печкин знал и без справочника. Он ни разу в жизни не встречал такой собаки, которая запросто могла бы залезть на шкаф.
Его немного порадовало то, что они могут чуять кабана за километр.
— Хорошо, что хоть в этом повезло, — сказал Печкин. Хотя он ни разу в жизни даже не помышлял об охоте на кабанов.
У него настолько всё в голове прояснилось, что про смешанных ши-цу-цы он даже читать не стал.
Он поблагодарил профессора Сёмина за сведения и отправился домой.
Глава двенадцатая.
Поросячьи страдания Капустиной Пелагеи
У Капустиной Пелагеи кабанчик всё больше терял в весе. Было надувался, как воздушный шар. Потом вдруг притормозил, а потом и вовсе худеть начал.
— Не иначе сглазил кто, — думала Пелагея. — Надо пойти к Печкину. У него бабка когда-то колдуньей была. Может, он что ответит мне. Пойду-ка я схожу к нему.
На двери у Печкина висела записка:
Ушел на почту
Пелагея пошла на почту. Там тоже висела записка:
Ушёл домой
Пелагея Капустина никак не могла понять, как это он ушёл одновременно во все стороны.
Она снова вернулась к Печкину.
Дверь у Печкина никогда не закрывалась, потому что воровать у него было нечего, кроме собаки Каштана. Который, пожалуй, никому не был нужен.
Пелагея вошла в сени, прошла в комнату и прокричала:
— Иваныч!
Никого нет.
— Иваныч, ты дома?
Ответа не было, и стыдливая Пелагея повернулась, чтобы выйти.
Но на пороге лежал Каштан.
— Каштан, Кашташа, — ласково сказала Пелагея Капустина, — выпусти меня.
Кашташа даже не подумал пропустить её.
От нечего делать Пелагея села на табуретку у стола и стала рассматривать журналы и газеты на столе. И везде она видела рекламу похудательных таблеток.
— Почему это наш Печкин этой темой интересуется? Он и без того у нас такой тощий, словно гвоздь.
Ей и в голову не могло прийти, почему Печкин этим интересуется.
От нечего делать Пелагея подмела в избе у Печкина. Потом перемыла как следует шершавую печкинскую посуду.
Потом растопила печку и сделала обед. И очень ей Печкина было жалко:
— Бедный Печкин! Такой запущенный живет и неухоженный.
Когда Печкин домой явился, он просто потрясён был чистотой и порядком. Он даже Пелагею домой выпускать не хотел.
— Всё, Пелагея, сиди здесь. Считай, что арестованная.
И тут арестованная Пелагея увидела в окно, что её тощий кабанчик Борька из под двери сарая выполз, в огород к Печкину через штакетник пролез и молодой чеснок, посаженный на зиму, доедает.
Она хотела сказать:
— Смотри, Печкин, что мой кабанчик в твоём огороде делает.
Но сразу поняла, что если она так скажет, у них вся дружба с Печкиным враз закончится.
Пелагея шторочки на окне так незаметно закрыла и домой собралась.
Сразу она своего кабанчика отзывать не стала, чтобы лишнего шума не поднимать. Она его к вечеру отозвала, уже в темноте. К тому времени он так печкинский огород перепахал, что на нём живого места не осталось.
Когда Пелагея Капустина домой пришла, она очень задумалась:
— Почему это у Печкина столько похудательных таблеток на столе лежит?
Она все события в один узел связала и многое поняла. Она сказала сама себе:
— Хорошо, что я у Печкина не спросила, кто это моего кабанчика сглазил. Да сам он его и сглазил своими таблетками.
Потом она сама себе ещё сказала:
— Интересно, целы ли у меня в сарае ходули детские племянницкие? Интересно, а ходить на них я не разучилась?
Что-то Пелагея задумала.
Глава тринадцатая.
Яичница приехала
Между тем к коту Матроскину посылка пришла из «Нового прогресса».
В посылке лежало три страусиных яйца и была приложена инструкция:
