- Ох, я думал, я умру от смеха, - проговорил он. - И я умру наверняка, как только сяду в следующий раз на толчок. Мы же сидим спина к спине с нашими тетками - возможно, мисс Мэнтрипп это показалось бы более приемлемым: все-таки родня! Впрочем, не ручаюсь: может быть, это еще ужасней. Представляешь себе тетю Сару...
- Не груби, - холодно проговорила Полл.
Тео состроил ей гримасу:
- Не я затеял этот разговор... А яиц-то нету, ни одного. Пусть мама ест мое.
- Она не хочет. Она мне сказала, чтобы я сказала тебе.
- Но это же неправильно. Я разбил - значит, будет только справедливо, если...
Полл сказала:
- Нет.
Тео поглядел на нее:
- Да почему?
- Да потому, - проговорила она раздельно, - что маме, я так думаю, это не понравится. Если ты затеешь спор, кому должно достаться последнее яйцо. Думаю, оно потому и последнее, что мама не могла себе позволить купить больше, чем полдюжины. Но ей неохота, чтобы мисс Мэнтрипп про это догадалась. Старухе тогда будет неуютно у нас в гостях.
Тео пожал плечами:
- Ну, если ты так считаешь... Хотя, по мне, все это дурость. Она-то уж наверняка придурковатая, тебе не кажется? Вдруг начала насчет уборных! За столом! Нет, я этого не выдержу - пить чай, есть яичко, а она возьмет да и опять заведет свое! Я же расхохочусь, ей-богу!
Полл вдруг сделалось очень грустно. А почему - она и сама не знала. Ни одного яйца в кладовке, и эта маленькая мисс Мэнтрипп, такая добрая, забавная... Все вместе!
- Не будь подлым, - сказала Полл. - Она такая славная, решилась принести это старое кружево, хотя оно и гнилое. Смеяться над ней - отвратительно.
- Ого! - сказал Тео. - Что это вдруг на тебя нашло? Ого!..
Суббота - день рыночный. Мама уже начала шить блузку для мисс Мэнтрипп и мечтала с ней разделаться - с рук долой - до прихода новых заказчиков.
- А впрочем, - сказала она, - даже хорошо, если они увидят, что я не сижу без работы. Люди заказывают охотней, если видят, что они тут не первые. Пожалуй, я сяду шить в передней комнате, все утро, чтобы видно было, какая я занятая. Полл и Тео, вы отправитесь за покупками. У нас, в общем-то, все есть, только хлеба надо, две булки, да полфунта масла, из того ларька, что возле церкви. Там масло всегда хорошее, свежее.
- У нас яичек не осталось, - сказал Тео.
- Да? Видишь ли, яйца как раз дороги нынче, но вот тебе пенни на конфеты.
Тео нахмурился, а Полл спросила:
- А можно взять Джонни с собой? Он любит базарные дни.
Услышав свое имя, Джонни захрюкал и рысцой за ребятами. Как он всегда бегал за мамой, когда она ходила по магазинам. В булочной он сидел и дожидался терпеливо, пока Полл покупала хлеб, а булочник вышел из-за прилавка, погладил его и похвалил - какая, мол, славная свинка, не хуже собаки.
- Он лучше самой хорошей собаки, - отвечала Полл даже слегка с насмешкой. - Свиньи умнее собак, это научный факт.
Булочник засмеялся и дал ей глазурованную лепешку, бесплатно. Полл предложила Тео поделиться, но он только головой мотнул. За все время, что они вышли из дому, он и слова не сказал. Полл спросила:
- У тебя что, кошка язык слизнула? Или вдруг горло заболело?
Она купила на одно пенни «Послание купидона» - это маленькие такие плоские конфетки, на каждой какой-нибудь стишок. Потом они пошли в лавку, что возле церкви. Полл брала масло, а Тео стоял и рассматривал товары, выставленные на открытых прилавках. Кубы прекрасного желтого, в капельках испарины масла; круглые сыры, взрезанные посередке, чтобы видно было, какое у них кремовое нутро; куски сырого бекона, корзина крупных темно-крапчатых яиц...
Глаза у Тео были отсутствующие, весь он в какой-то дальней мечте. Он протянул руку, взял одно коричневое яйцо и положил себе в карман.
Потом он поглядел на Полл и увидел, что она смотрит на него и глаза у нее изумленные, круглые. Тео по-дурацки улыбнулся, а она прикрыла рот ладошкой, чтобы не хихикнуть; он почувствовал, как лицо у него наливается жарким румянцем. А женщина, хозяйка лавки, улыбнулась этим двум симпатичным и красивым деткам:
- Все взяли, ничего не забыли?
- Все, - сказала Полл. - Все, все, спасибо! - А потом громко и сварливо, будто старая суматошная бабушка: - Да куда же он подевался, этот Джонни? Ах, вот ты где, несносный ты поросенок! Тео, пошли. Да шевели же своими неповоротливыми ногами, мы не можем проторчать здесь целый день!
И направилась самым размашистым шагом вдоль мощенной булыжником дорожки. К церкви, потом через ворота на паперть. Она остановилась, только когда достигла плоской каменной плиты, известной всему городу как Солдатская могила, хотя надпись на ней настолько стерлась, что уже не разберешь, кто под ней похоронен. Полл опустилась на плиту, отдуваясь и обмахивая себя ладошкой. Тео и Джонни подошли к ней.
- Впервые, - проговорила она, все еще изображая старую бабушку, в первый раз в моей жизни! Клянусь!..
- Мне дурно, - сказал Тео, - но и смешно в то же время.
- Тогда тебе лучше присесть. Только смотри на яйцо не сядь.
Тео сел. Достал из кармана яйцо и уставился на него, будто в первый раз в жизни видел нечто подобное.
- Ей-богу, я не знаю, почему я это сделал, - сказал он.
Судя по голосу и по всему его виду, он был настолько сам удивлен, что Полл рассмеялась. А он, поглядев на нее, тоже начал смеяться. И вот, схватившись за животики, они тряслись, не в силах совладать со смехом, а Джонни сидел и смотрел на них, его умные глазки-щелочки поблескивали.
Люди, шедшие через церковный двор, видели, как двое младших Гринграссов сидели рядышком на Солдатской могиле и помирали от смexa, а их ручной поросенок наблюдал за ними, склонив голову набок и будто недоумевая: мол, что тут такого смешного? Прохожие тоже удивлялись и улыбались, но один человек остановился. Он шел за ними от самой площади и теперь стоял в сторонке, руки в карманы, задумчивость на лице. Когда Полл и Тео немножко приутихли, он выступил вперед, ударив при этом ногой по камешку, который упал возле правого башмака Тео, подняв фонтанчик пыли.
Тео поднял голову.
- А я сомневаюсь, что вашей тетке Саре это покажется таким же смешным, - сказал Багг.
Полл и Тео сидели притихшие. Ной печально покачал головою.
- Обворовать, - проговорил он, - обокрасть бедную рыночную торговку - чего тут смешного?!
- Не понимаю, о чем ты толкуешь, - сказал Тео.
Ной засмеялся. Галки, хлопая крыльями, снялись с черных деревьев и закаркали у них над головой. Полл и Тео глянули друг на друга. Потом на Ноя. В его бледно-зеленых глазах, вокруг зрачков, можно было различить темно-зеленые крапины, а рыжеватые брови у него на удивление жесткие, кустистые, будто принадлежали взрослому мужчине, а не мальчику. Тео сказал, разглядывая собственные башмаки:
- Всего одно яйцо.
- Одно или дюжина - какая разница?
Ной спрашивал так, будто его это действительно интересовало. Тео потоптался в пыли, а Джонни, сидевший на заду, поднялся - видно, решил, что самое время идти домой.
Глаза-крыжовины Ноя глядели куда-то вдаль:
- Мы, конечно, можем спросить об этом у мисс Гринграсс. Уверен, это как раз тот вопрос, который ее интересует. (Тео вздохнул при этих словах.) Я хочу сказать, что именно этим она весь прошлый год нас пичкала в воскресной школе. То про библию, то про эту самую, как она ее называет, м о р а л ь - врать, красть и всякое такое. Не ручаюсь, что ей понравится, если я задам ей похожий вопросик про ее родного племянничка. - Он глянул на Тео, глаза блестящие, злющие. - Моя мать говорит, что ваша драгоценная семейка много о себе понимает. Будто вы на вершок лучше нас всех.
Тео поднял голову:
- Ну и скажи все это моей тетке. Давай, действуй. А то я сам ей скажу. Мне все равно. - Он встал и спокойно улыбнулся Ною, а тот отступил на шаг, его странные тяжелые брови сошлись. - Пошли, сестренка, нам пора. Ты простудишься, если мы здесь еще посидим.
Полл затрясла головой, не в силах произнести ни слова. Она вся дрожала, но не от холода. Все, что было ей говорено в эти последние месяцы, что долетало до ее слуха, чего она не понимала или не принимала вовнимание, - все вдруг сошлось в ее уме и наполнилось ужасающим смыслом. Они живут на иждивении тети Сары, и, пока отец не вернется домой или пока он не разбогатеет в Америке, пока не пришлет им денег, им следует быть благонравными. Иначе тетя Сара решит, что нечего ей им помогать, и они окажутся в работном доме. А у тети Сары такие высокие понятия о том, что хорошо и что плохо. Она говорила, что своровать всегда грешно, даже конфетку, даже булавку какую-нибудь...
Полл сказала:
- Но ей это не все равно, тете Саре, совсем не все равно, очень даже не все равно!
Тео мотнул головой и нахмурился, будто давая ей понять, что они ото всего отопрутся как-нибудь, только бы Ной поверил, что они не испугались, - тогда он, наверное, ничего и не сделает; ведь он их только дразнит, а назавтра он и сам побоится пойти к тете Саре и наябедничать...
