Дверь опять открыла девчонка с бантом. Только сегодня она была в пальто и в шапочке. Кусочек банта весело выглядывал из-под воротника.
Открыв дверь, девочка не посторонилась, чтобы пропустить Вальку, а остановилась, держась за ручку. Брови у нее были слегка нахмурены, и все смуглое лицо носило отпечаток озабоченности. Вальке стало неловко, во взгляде девочки он уловил недружелюбие.
— Дома… — спросил Валька и замялся: забыл вчера спросить, как зовут Фишера.
Девочка опустила глаза, поковыряла носком ботинка старый, выщербленный порог и ответила односложно:
— Дома.
После этого она помолчала еще немного и вдруг торопливо заговорила:
— К нему сейчас нельзя. У него сейчас Сережа. Они прощаются, и дедушка очень волнуется. Вы подождите немного, хорошо?
Валька хотел сказать, что он согласен, но не мог, только головой кивнул. Волнение девочки передалось и ему, горло сразу перехватило. Понял Валька только одно, что старик Фишер приходится девочке дедушкой. И в то же время сознание чего-то необычного, большого, важного не покидало его.
После того как он согласился ждать, лицо девочки значительно смягчилось. Она по-прежнему молчала, но само молчание было уж не таким, как несколько минут назад. Валька ясно чувствовал эту перемену в настроении девочки. Глаза их на минуту встретились, и оба вдруг смутились.
Тут Валька заметил, что в руках у девочки небольшой чемоданчик. «В баню, наверно», — подумал он, а вслух спросил:
— Вы тоже музыкой занимаетесь?
— Почему «тоже»? — живо откликнулась девочка Видно, ей, как и Вальке, это неловкое молчание было невмоготу и она с радостью ухватилась за ниточку разговора.
— Ну, как… дедушка.
— Нет, — энергично мотнула она головой, отчего бант вылез из-под воротника почти наполовину. Досадливо наморщив нос, девочка стала поправлять его одной рукой. Она все время порывалась пустить в ход другую руку, но ей мешал чемодан.
— Давайте подержу, — грубовато сказал Валька. Чемодан оказался совсем легоньким, а ручка у него была теплая. Ощущать это теплое прикосновение было приятно и в то же время немножко стыдно. Будто делал Валька что-то такое; о чем нельзя никому рассказать, да и думать об этом можно только одному, когда не видит никто.
Девочка справилась, наконец, с непослушным бантом, улыбнулась и протянула руку за чемоданом. Отдавать его было жалко, но и задерживать неудобно. Валька молча отдал чемодан и тоже улыбнулся.
В коридоре в этот момент послышались голоса. Девочка быстро оглянул ась, затем шагнула в сторону и поманила Вальку. Ничего не понимая, Валька послушно потянулся за ней.
Пятясь спиной, из двери показался высокий парень. Одет он был не по сезону — в легкое, широкое пальто и с непокрытой головой. В левой руке незнакомец нес футляр скрипки и шляпу, а правой держал руку старика Фишера.
Фишер был без пальто, в домашних туфлях. Он что-то быстро проговорил своему спутнику, глядя на него снизу вверх, потом вдруг потянулся к нему. Парень уронил шляпу, но не обратил на это внимания. Он бережно обнял Фишера, и они троекратно крест-накрест поцеловались.
— Ну, не забывай, — громко сказал, почти крикнул Фишер. — Пиши сразу же. И отправляйся. Пора, пора.
Видно было, что он старается улыбнуться, но это плохо ему удавалось. Парень нагнулся за шляпой и неловко затоптался на месте, счищая с нее снег. Он хотел что-то сказать, но Фишер не стал слушать его, махнул рукой. И парень медленно пошел по улице, неся шляпу и скрипку в одной руке, а второй рукой проводя время от времени по густым черным волосам.
* * *
На другой день Шурка Злобин встретил Вальку в школе вопросом.
— Ну как?
И столько было написано на его круглом лице любопытства, что Вальке даже смешно стало.
— Тридцать три! — отшутился он.
Шурка растерянно заморгал.
— А что это значит — тридцать три?
— А что значит «ну как»? — ответил вопросом на вопрос Валька. Шурка засмеялся.
— Купил, значит. А все-таки, как там с Фишером?
Валька рассказал, что вчера к Фишеру не пошел: неудобно было. Ему очень хотелось сказать, что отложить визит посоветовала Мара (чуть было не сорвалось с языка это имя), но он сдержался. Ему казалось, что Шурка обязательно улыбнется, чуть-чуть, одними глазами, но так, что после этой улыбки с ним и разговаривать не захочется.
— Это даже хорошо, — заявил Шурка. — Зато мы сегодня за скрипкой поедем. Должно выгореть дело. Если она еще цела, так ты сразу с ней и заявишься к Фишеру. В полной форме.
Из дальнейших объяснений выяснилось, что у Шуркиной тетки давно уже валяется без дела старая скрипка. По последним сведениям, она еще цела. Тетке скрипка не нужна, и она, конечно, ее отдаст.
— Я ей летом забор починил и крышу красил, — заявил Шурка. — Пусть отдаст за зарплату. Да она и не будет жмотиться, — махнул он рукой, — она добрая.
Шуркина тетка жила в дачном поселке Сосновом. Летом туда ходили по реке щеголеватые речные трамваи, а зимой приходилось ехать железной дорогой, да еще идти от станции километров пять. Друзья решили отправиться в путь сразу же после уроков.
В поезде ехали весело. Вагон был битком набит возвращавшимися после смены рабочими. Неподалеку от ребят расположилась веселая компания, затеявшая игру в «подкидного». Играли увлеченно, азартно шлепая картами и возмущалась по поводу каждого неудачного хода.
Наблюдать за всем этим было очень интересно. Ребята даже забыли посмотреть в окно, когда поезд проходил по большому мосту через реку.
После шумного прокуренного вагона лес встретил их величественным молчанием. Солнце пробивалось через верхушки сосен, и застрявший кое-где в колючих иглах снег казался особенно белым. Ребята притихли. Молча шагали они по пустынной дороге, и обоим казалось, что попали они в неведомую страну.
Поселок открылся за поворотом. Дым не мог оторваться от труб, висел в морозном воздухе. На заснеженных улицах причудливо переплетались темные тропинки. Было тихо, безлюдно. Поселок как бы дремал предвечерней дремотой, которая должна была перейти в глубокий и спокойный сон.
Заваленный снегом до окон домик Шуркиной тетки выглядывал из-за решетчатого забора высокой двускатной крышей. Едва ребята открыли калитку, как навстречу им бросился, захрипел, гремя цепью, громадный желтый пес. Шурка уверял, что Буян — его приятель, однако напомнить псу о давнем знакомстве не решался. Пришлось топтаться у калитки до тех пор, пока не вышла из дома старушка в деревенском клетчатом платке и громадных подшитых валенках. Она загнала пса в конуру, и ребята прошли, наконец, в дом.
Старушка, войдя вслед за ними, скинула платок и валенки и сразу помолодела. Она оказалась маленькой, подвижной пожилой женщиной с темными, как у Шурки, волосами, в которых заметно пробивалась седина. Едва усадив ребят, тетя Маня, как назвал ее Шурка, стала хлопотать у самовара. Она насыпала в него хрустящих сосновых шишек, и в кухне остро и приятно потянуло дымком.
Поставив самовар, тетя Маня придвинула к столу тяжелый табурет, обмахнула его фартуком и села.
— Ну, гостенек дорогой, — обратилась она к Шурке, — случилось, что ли, чего? Родители-то как, здоровы ли?
Она не отступилась от Шурки до тех пор, пока не выспросила о здоровье всей многочисленной родни. И только когда убедилась, что все здоровы, заметно повеселела.
— Неужели ты и вправду просто навестить меня приехал? — в конце концов удивилась тетя Маня. — Вот спасибо, обрадовал старую.
— Конечно, — не моргнув ответил Шурка. — Да еще узнать хочу, тетя Маня, цела ли у тебя скрипка.
— Скрипка? — Лицо тети Мани сразу стало серьезным. — А зачем она тебе? Ты ведь, знаю, и на балалайке-то тренькать не можешь.
— Понимаешь, тетя Маня, она не мне нужна, — в голосе у Шурки явно зазвучали вкрадчивые нотки. — Она другому мальчику нужна, понятно? Он, понимаешь, играет, как зверь. Здорово, одним словом, играет. И его один знаменитый профессор взял к себе в ученики. Старый профессор, только чудак, знаешь, злой такой. Приходи, говорит, со своей скрипкой, а то учить не буду.
— Постой-постой, а ты-то тут при чем? — перебила его тетя Маня. — Ты, что, обещал ему нашу скрипку отдать?
— Как при чем? — Шурка даже привстал. — Как при чем? — повторил он, заметно волнуясь. — Да ведь он, знаешь, как играет? Да он… Гитара у тебя есть? Валька, покажи-ка, понял, свои способности. У человека, может, талант есть, а ты говоришь…
— Талант… — Тетя Маня покачала головой. Она внимательно посмотрела на Вальку. Под ее взглядом Валька смутился вконец. Он готов был бежать из этого теплого, уютного домика, бежать сейчас же, без оглядки.
— Талант — это дело большое. А скрипку мне жалко. — Тетя Маня задумчиво смотрела в окно и говорила негромко, как бы для себя.
— Давно у нас эта скрипка, с прадеда еще. Отец рассказывал, что привез эту скрипку итальянец один. Он с Наполеоном в Россию шел, да в плен попал. Не знаю уж как, но забрал его Кудымов, заводчик здешний, к себе, детей музыке обучать. А у Кудымовых в Сосновом с незапамятных времен дачи были. Каждое лето итальянец здесь жил, тут с прадедом и познакомился…
