Ознакомительная версия.
– Никакого, – послушно отвечала Ира.
Они свернули, и человек окончательно скрылся из виду. Некоторое время девушка размышляла над тем, правильно ли они поступили, но, как всегда, Темины аргументы показались настолько верными и разумными, что она успокоилась.
Нос не подвел Артема и на этот раз. Очень скоро они вышли к пластиковой кафешке. У мангала рядом с клеенчатым теремком скучал кавказец. Увидав ребят, он широко улыбнулся и закивал:
– Заходите, заходите. Шашлык, чебуреки, люля-кебаб, пиво, водка, вино.
Ребята не заставили себя ждать, и вскоре перед ними уже дымился шашлык в одноразовых тарелках. Натюрморт немного оживляли бледные весенние помидоры, темно-зеленые огурцы и конечно же вечный кетчуп. К мясу подавали чуть кисловатое красное вино. Как ни странно, шашлык оказался не просто приличный, а очень даже вкусный.
Они дружно взялись за дело и потому некоторое время молчали. Первым заговорил Артем:
– Приходит некий господин в трактир и заказывает, – он кивнул на свою тарелку, – шашлык. Ест, вдруг приходит в ярость и зовет полового.
– Из чего это блюдо?
– Из бобиков, – отвечает половой.
– А почему тут щепки?
– С будками рубим-с.
Ира расхохоталась. От горячего мяса и вина ей сделалось совсем тепло и весело.
– Э, зачем так говоришь? Девушку обманываешь, – закричал кавказец. – Пойдем, мясо покажу. Сам увидишь!
Возмущенный шашлычник вызвал у Иры новый приступ веселости.
– Нет, спасибо. – Артем откинул волосы. – Это только старинная шутка, у вас шашлык отменный.
Доев и допив, ребята еще некоторое время гуляли, но Артем неудачно шагнул и попал в лужу. Ноги его намокли, и пришлось разбегаться.
Ира настояла на том, чтобы Тема ее не провожал.
– С мокрыми ногами шутки плохи. – Она почувствовала, что говорит маминым голосом, и сменила тон. – Пожалуйста, езжай. Если ты заболеешь, значит, завтра мы никуда не пойдем.
– Тогда до завтра. – Артем заглянул Ире в глаза своим особым взглядом и они поцеловались. Среди бела дня, прямо на улице.
А мимо спешили прохожие, кто-то неодобрительно качал головой, кто-то улыбался, кто-то не замечал. Ире было все равно. Еще недавно она покраснела бы от одной мысли, что можно целоваться вот так запросто, на улице. Но теперь она стала иной, и все было по-другому.
Вечером под маминым нажимом Ира взялась гладить белье. Минут через десять ей стало скучно, и она попыталась бросить это дело.
– А ты телевизор включи и шуруй, – посоветовала Галина Сергеевна. – Я всегда так делаю. Он говорит себе, а ты гладишь.
Ира нажала на пульт и наткнулась на очередной детективный сериал. Бравый следователь объяснял восхищенным товарищам по оружию, как взял матерого убийцу. Она пощелкала другие каналы. Викторина для малышей, реклама, городские новости – пусто.
– Нет, мам. – Ира поставила утюг. – Это не по мне. Я лучше выключу.
– Не трогай, дай погоду послушать. – Галина Сергеевна разбирала постельное белье. – Погоду скажут, и выключай себе.
– Зачем тебе погода? – Григорий Ильич оторвался от компьютера. – Ты что, на охоту собралась? Или, может, к полевым работам готовишься? Так у нас на даче развалюшка-дом и елки с березами, а им все равно.
Мама только рукой махнула. Тем временем на экране сменилась картинка. Теперь выступал молодой журналист.
– Добрый вечер, с вами Дмитрий Вадилов. – Он что-то еще сказал, но Ира уловила лишь последние слова: «…трагедия в Ботаническом саду».
– Мы же там гуляли. – У нее засосало под ложечкой. – Неужели взрыв или убийство? Не может быть.
– Так вот, – продолжал журналист. – Умер еще нестарый человек, преподаватель вуза, Симагин Семен Владимирович. Он возвращался после осмотра опытного участка, но с ним случился сердечный приступ, и через несколько часов наступила смерть.
– Симагин? – Григорий Ильич резко обернулся. – Это же наш Сим-Сим. Я у него учился. Умница, добряк, студентов из общаги вечно подкармливал. Галка, помнишь, я рассказывал?
– Погоди! – Мама внимательно слушала.
– Трагично, нелепо! – Корреспондент возвысил голос. – Но абсолютно никакого криминала. Все просто и страшно. Стало человеку плохо, никто не пожелал ему помочь, и он умер. Тело Семена Владимировича обнаружил милицейский патруль, и мы обращаемся к сержанту Васильеву Ивану Трофимовичу с вопросом.
Камера чуть-чуть отъехала, и на экране рядом с журналистом показался совсем юный милиционер.
– Иван Трофимович, – обратился журналист к милиционеру, – может, это нелепая случайность? Сейчас ведь не лето и по Ботаническому саду почти никто не ходит. Может, просто некому было помочь?
– Кхе-кхе. – Молоденький сержант откашлялся. – Мы, значит, допросили работников шашлычной. Сегодня у них побывало более ста клиентов. Из них половина в указанное время.
– Но, вероятно, пострадавший оказался в таком месте, куда никто не заходил?
– Да нет. В нескольких шагах от тела мы обнаружили свежие следы. Я так думаю, значит, посмотрели – лежит человек весь грязный, с разбитым лицом и пачкаться не захотели. А человек вот умер.
– Получается, сомнений нет? – переспросил журналист.
– Да ясное дело. – Сержант для убедительности кивнул.
В кадре снова был один журналист.
– Почему мы так поступаем? Идем и не желаем увидеть, что с другим человеком беда? А сами ждем, что нам помогут, о нас позаботятся, – подытожил он. – Всего хорошего. С вами был Дмитрий Вадилов.
На экране появился диктор:
– Местное УВД любезно предоставило нам пленку с места события. Мы хотим ее вам показать, и, может быть, тем, кто был там сегодня, видел и не помог, станет стыдно за свою черствость, за преступное равнодушие.
Последние секунды Ира с ужасом смотрела и слушала. Все сходилось: Ботанический сад, шашлычная, грязный окровавленный человек… И вот сейчас, именно сейчас будет поставлена последняя точка. «Место, место, место, – стучало в мозгу. – Вдруг это другое место, и они с Темой тут ни при чем? Вдруг, вдруг, вдруг!»
Камера скользнула по дорожке, показалось знакомое кривое дерево и тело – то самое… Теперь он умер, и больше ничего нельзя поправить.
– Ирка, Галка, представьте. – Папа, забыв игру, мерил шагами комнату. – До чего мы все сволочами стали! Ведь Сим-Сим, он же всю жизнь в науке, за всю жизнь мухи не обидел, а добра сколько сделал!
В ответ мама только горестно кивала.
– Сейчас. – Папа полез в сервант. – У меня же фотографии есть. Мы с ним в экспедиции были.
Но Ира этого не видела и не слышала, перед глазами у нее все поплыло, голова закружилась, и девушка почувствовала, что летит.
Очнулась она от того, что испуганный отец почему-то хлопал ее по щекам, но боли не было. Мама, до крови закусив губу, совала под нос дочери вонючий флакон. «Это я заснула, – обрадовалась девушка и слабо улыбнулась. В голове еще шумело. – Значит, – думала она, – этот ужас мне просто приснился».
Родители уложили дочь на диван.
– Ну слава богу! – Григорий Ильич вздохнул с облегчением. – Порозовела.
– Да! – Мама укрыла ее пледом. – Только руки ледяные. Как же мы за тебя испугались!
Ира покосилась на телевизор. Там передавали никому уже не интересный прогноз погоды. «Сон. Это просто страшный сон приснился».
– Ну вот. – Папа погладил дочь по голове. – Как показали старика Симагина, так ты и упала. Жаль Сим-Сима до слез, да что поделаешь.
– Значит, он все-таки умер? – У Иры тряслись губы, но в голове прояснялось.
– Да ты не думай об этом. – Галина Сергеевна пихнула мужа локтем в бок. – Совсем с ума сошел! Девочка только глаза открыла!
– Умер? – бесцветным голосом переспросила Ира.
Родители молча переглянулись.
– Умер? – Ира пытливо смотрела на отца. – Да?
Григорий Ильич виновато кивнул.
И тут девушка почувствовала, как внутри нее зазвучало: «Артем», а потом слово лопнуло, как натянутая струна, больно хлестнуло, и навалилась тоска. Тяжелая, беспросветная. Сегодня, сейчас что-то кончилось, безвозвратно и навсегда.
– Я была там. – Она смотрела в одну точку, и крупные слезы текли по щекам. – Мы его видели. Тема сказал, что это пьяница. И мы не стали его поднимать. – Она жалобно всхлипнула. – Мы… Я убила его.
Поначалу родители решили, что дочь еще не оправилась от обморока и попросту бредит. Однако после пары таблеток успокоительного Ира сумела связно рассказать, как все было.
– Вот что, дочь. – Папа был мрачнее тучи. – Ложись-ка спать, а завтра на свежую голову подумай, что и как.
Ира покорно поднялась и отправилась к себе.
– Надо ее успокоить. – Галина Сергеевна отключила все еще включенный утюг. – Объяснить, что он умер раньше, чем они там оказались. Ты посмотри, что с ребенком!
– Прошу тебя не делать этого. – Григорий Ильич потер лоб. – Такое нельзя забывать. Жизнь впереди большая, Ирке необходимо знать, как страшно может повернуться самое простое равнодушие.
Ознакомительная версия.
