После происшествия с поросенком Валя сначала остерегался выходить из дому. Он побаивался встречи с сестрами Горскими и нового столкновения с этими отчаянными девчонками. К счастью, он скоро убедился, что сестры не обращают на него никакого внимания, будто его вовсе не существует на свете. После этого он заметно приободрился и снова приобрел свой уверенный вид.
Единственное, кажется, что по-настоящему нравилось здесь Вале, — это были поездки с дедом на автомобиле.
Профессор любил устраивать автомобильные прогулки под вечер. Отдохнув после возвращения из города, он брал с собой жену, внука и уезжал с ними искать красивые места и пейзажи.
Он останавливал машину в лесу, чтобы подышать свежим запахом лесных цветов и молодой листвы; в поле они все вместе собирали иван-да-марью и ромашку, искали на лугу златоцвет и колокольчики на полянках.
А как хорошо бывало возвращаться домой при яркой зеленоватой луне! Живописная холмистая местность выглядела чуть таинственной и какой-то особенно нарядной. Лес казался черным, а река блестела желтым золотом.
Автомобиль шел бесшумно, и было слышно, как поют соловьи. Так приятно было откинуться на мягкую спинку сиденья, дышать прохладным ночным воздухом и дремать, зная, что машину ведут умелые, уверенные руки профессора Кранцева.
Вале все это было по вкусу, и он не желал бы ничего другого, если бы у профессора был лучший характер. Но дед решил однажды, что пора научить внука управлять автомобилем, и с тех пор Валя потерял покой и всякое удовольствие от этих поездок.
Профессор то и дело предлагал Вале взять руль и вести машину. Предлагал, как назло, где-нибудь на узкой дороге, в лесу или другом неудобном месте, которое совсем не нравилось Вале. Самое удивительное было то, что как только руль попадал Вале в руки, быстрая и послушная машина сразу делалась похожей на упрямого и норовистого осла.
Автомобиль не хотел слушаться нового шофера и все съезжал куда-то в сторону, то к канаве, откуда-то вдруг появившейся, то к деревьям, внезапно выраставшим перед самым радиатором, или к оврагу, из которого не под силу было бы выбраться даже профессору. Чем больше вертел баранку руля растерявшийся Валя, тем хуже ему приходилось и тем больше препятствий возникало со всех сторон.
Бабушка охала и умоляла деда поскорее взять руль у бедного мальчика. А профессору все это явно нравилось, и он громко хохотал, больно задевая самолюбие внука.
Вот из-за этих-то шоферских упражнений, повторявшихся чуть ли не каждый день, Валя быстро охладел к автомобилю. А когда профессор по возвращении домой стал поручать внуку вытирать пыль с машины, Валя окончательно разочаровался в прогулках и в автомобилях.
Валя скучал и не знал, что́ ему делать. Товарищей, даже просто знакомых здесь, в Зеленой Речке, у него не было. По соседству жили решительные и быстрые на руку враги — эти девчонки со своим поросенком, постоянно раздражавшим Валю.
Неудивительно, что случайное знакомство с рыжим Мишкой Гольфштремом было сущей находкой для Вали. Это знакомство состоялось на реке, где Мишка, пользуясь выходным днем и хорошей погодой, производил маневры своего парусного и моторного флота.
Мишкина эскадра была грозной боевой силой. Она была сделана кружком юных кораблестроителей, главой которого считался Мишка, и состояла прежде всего из броненосца с настоящим паровым двигателем, миноноски с пружинным заводом от старых стенных часов и двух парусных яхт, таких больших, что каждая из них могла вместить по крайней мере котенка. Эти четыре судна были подлинной гордостью Мишки Гольфштрема, готовившего флотилию к предстоящей областной выставке работ юных техников.
Это действительно были совсем неплохие корабли, особенно флагманское судно, носившее имя самого навигатора и главного строителя — «Гольфштрем».
Благодаря своему паровому двигателю судно это могло «без захода в порт для пополнения запасов горючего пройти пять километров против течения, а по течению и все пятнадцать». Так, по крайней мере, было указано в его судовой книге, начинавшейся сдержанной и гордой надписью:
«Гольфштрем», порт Зеленая Речка, водоизмещение 5315 граммов, двигатель 1/28» лошадиной силы, скорость два узла в час, конструкция и постройка М. Е. Кияшко».
Стройные и быстроходные Мишкины яхты были снабжены автоматическим управлением и сами могли менять курс, маневрируя так, будто на них находились опытные и отважные капитаны, а не замершие от ужаса котята.
Кроме броненосца, миноносок и яхт, у Мишки были еще и другие суда, входившие в состав так называемой малой или москитной флотилии. Это были глиссеры с пропеллерами, которые вращались резинками, моторные и небольшие парусные лодки, с которых Мишка начинал свою работу еще в прошлом году.
На этот раз Мишка Гольфштрем начал маневры с большей флотилии. Прежде всего он разжег спиртовку с четырьмя фитилями, находившуюся под котлом его броненосца. Подождав, пока закипит вода, он спустил свое флагманское судно на воду и установил руль так, чтобы оно, проплыв вдоль берега, попало в тихую заводь, откуда его легко было достать.
Это был сложный маневр, и нужен был точный расчет, чтобы броненосец не сбился с курса. Но опытный навигатор хорошо знал здешнюю реку и спокойно смотрел вслед броненосцу, загудевшему и двинувшемуся вниз по течению.
Дав старт своему флагманскому кораблю, Мишка взялся за яхты, уже готовые к отплытию. На палубу одной из них он положил мертвую мышь, попавшую сегодня в мышеловку, на другую же посадил небольшого серого котенка, который носил имя знаменитого английского адмирала Горацио Нельсона и был преподнесен Мишке Леной Горской в память о турнире водоплавающего с парнокопытным.
Мишка собирался устроить роскошный завтрак на воде для тёзки великого победителя испанцев и французов. Он запустил яхты с таким расчетом, чтобы они сошлись вместе на середине заводи и завтрак сам подплыл бы ко рту «адмирала Нельсона».
Однако неблагодарный «адмирал» ужасно боялся воды и никак не хотел оценить заботы о себе. Он жалобно мяукал и упирался всеми четырьмя лапами, когда Мишка усаживал его на яхту. Но ничто не могло сломить несокрушимой стойкости навигатора, знавшего, что твердость характера — первое и основное качество каждого арктического исследователя.
Подгоняемые легким ветром, яхты поплыли за броненосцем, а вслед за ними двинулась в путь миноноска с почетной задачей — эскортировать знатного пассажира яхты.
И вот как раз здесь произошло то, что никак не входило в расчеты бравого навигатора и заставило его оторваться от москитной флотилии, отправлявшейся вслед за основной эскадрой.
Подхваченная порывом свежего ветра адмиральская яхта выскочила вперед и, наклонившись набок, помчалась, все ускоряя ход.
Перепуганный «адмирал» увидел воду под самым носом и, стараясь сохранить равновесие, в ужасе схватился когтями за резинку, которая соединяла руль с парусами и регулировала ход яхты.
Яхта накренилась еще больше и помчалась наперерез броненосцу, шедшему своим курсом. Через несколько секунд они должны были столкнуться. Катастрофа была неминуема. Жизни «великого адмирала Нельсона» и дальнейшему существованию броненосца «Гольфштрем» угрожала опасность.
Кто у нас не знает, что решительность и мужество — такие же неотъемлемые черты настоящего полярного исследователя, как и твердость характера? Мишка быстро оглянулся — нет ли поблизости лодки. Кругом было пусто, только позади себя он увидел высокого бледного мальчика с книгой в руках, с интересом наблюдавшего за его действиями.
— Посмотри за этим! — коротко сказал ему Мишка, указывая на москитную флотилию и, мигом раздевшись, прыгнул в холодную, как лед, воду.
Он быстро подплыл к своим судам и, схватив их за веревки, успел предотвратить катастрофу. Затем он так же быстро поплыл обратно, таща за собой корабли, как Гулливер лилипутскую эскадру.
Едва приблизившись к берегу, «адмирал Нельсон», радостно мяукая, выскочил на землю и, задрав хвост, умчался что было сил подальше от этой проклятой речки.
— Что, холодно? — спросил равнодушно Валя, не желавший выказать своей радости по случаю нового знакомства.
— А ты попробуй! — ответил посиневший Мишка, вытираясь рубашкой.
— Скажите пожалуйста! У нас в Ленинграде вода еще холодней.
— Тогда тебе нечего бояться. Лезь в воду!
— А я и не боюсь.
— Так лезь!
— Зачем же?
— А вон достань ту яхту. Твоя будет!
— Тоже мне яхта! Кому она нужна? Разве вот этому белому гусю. У нас в Ленинграде не такие яхты!
Тут Мишка заметил, что возле его второй яхты, шедшей по своему курсу, неведомо откуда появился большой белый гусь. Вытянув шею, он быстро плыл вдогонку за яхтой. Поровнявшись с ней, он схватил клювом мыши приготовленную для дезертировавшего «адмирала Нельсона», и, с жадностью проглотив свою добычу, равнодушно поплыл прочь, как видно, сразу потеряв всякий интерес к яхте.
