– Ну, хватит, – тронула его за рукав старушка. – Пойдем.
Старик вздохнул.
– Да, да… Ты, Катя, ступай домой, а я ковер вот здесь на ящиках выколочу.
Старушка помогла мужу разложить ковер на куче ящиков и ушла в подворотню. Старик проводил ее немного и вернулся.
Он огляделся по сторонам, как мальчишка, который хочет созорничать, подошел к луже. Он нагнулся, подобрал Симин кораблик, поправил мачту, клетчатый парус и легонько пустил его на воду. Кораблик побежал к кирпичным островам.
Старик разгребал палкой воду, как это делал Сима, и, нагоняя кораблик, по луже покатились волны.
Сима вылез из ящика, взял свое пальто и подошел к старику сзади. Услыхав его сопение, старик вздрогнул, оглянулся.
– Ух ты!.. Думал, жена… – смущенно улыбнулся он и тронул всей пятерней обкуренные усы. – Понимаешь, не любит она моря… хоть ты что… Это твой флот, что ли?
– Мой, – кивнул Сима.
По щекам старика разошлись глубокие складки, плечи он выпрямил. Теперь палка казалась ненужной в его руках.
– Чего это шхуна у тебя дрейфует?.. Вон та… На рифы села?
– Нет, – покачал головой Сима, – это ее гигантский кальмар схватил.
Кешка подумал: «Засмеет сейчас Симу».
Но старик ничего, не засмеялся, лишь озабоченно нахмурил лоб.
– Кальмар, говоришь?.. Вот тресковая смерть. Кашалота бы сюда. Против кашалота ни один кальмар не выстоит… Я, брат, на кашалотов охотился и на финвалов. Ты вот про единорога что-нибудь знаешь?.. Нарвал называется… Бивень у него метра три длиной впереди из носа торчит. Шлюпку он, словно шилом, протыкает…
– Будет тебе, будет!.. – раздался из подворотни тихий голос.
Старик покраснел, спрятал глаза в насупленных мохнатых бровях. Под аркой, прислонившись к стене, стояла его жена.
– Да вот, видишь, Катя, моряка встретил. Поговорить надо.
Старушка поджала губы и критически осмотрела Симу.
– Вымок-то весь, как утенок… Пойдем, что ли, чаем напою с вареньем… с малиновым.
– Греби, греби, – подтолкнул Симу старик. – Она только с виду сердитая. Она моряков уважает.
Сима оглянулся на ящики, хотел, наверно, позвать Кешку, но Кешка запрятался поглубже, чтобы его не заметили. Ему было очень грустно.
Когда двор опустел, он вылез из ящика, подошел к луже.
В луже отражались облака. Они бежали по опрокинутому небу. Кешке казалось, что он медленно плывет по волнам…
Мелькают острова, потрескавшиеся от солнца. Над водой дерутся поморники и альбатросы. В морской пене хищно шныряют единороги.
Что-то щекотное и теплое подступало к Кешкиному горлу, как подступают слезы, когда смотришь хороший кинофильм с хорошим концом.
Почти каждый день в жизни у людей случаются необыкновенные события – то у одного человека, то у другого. Такие, что даже и нарочно придумать трудно. Разве мог вообразить Кешка, что останется в квартире один, без соседей? А так случилось. Василий Михайлович – шофер – уехал на Ангару. Тетя Люся получила большую комнату от своего завода.
Пришли управхоз и дворничиха, опечатали пустое жилье.
Нет теперь у Кешки соседей, только сургучные унылые печати болтаются на дверях. Можно Кешке не только морской, но и какой угодно бой устраивать. В первые дни они с Мишкой так и делали. Чего только не вытворяли! Раньше за такие дела тетя Люся неделю прохода не давала. А сейчас кричи сколько угодно, кувыркайся, на голове ходи. Но ведь как человек устроен?.. Пустая квартира: играй, пой. Нет, не хотят, к Мишке идут. Кешка совсем от дома отбился. Появится к маминому приходу и опять за дверь – до самого вечера.
Однажды, когда Кешка обедал в кухне, ел холодный суп из кастрюли, пришли в квартиру управхоз, дворничиха, а с ними круглая старушка с белобрысой девчонкой.
– Вот вам ключи, – сказал управхоз, срывая печати с обеих комнат. – Живите. Соседи у вас хорошие, мирные. Комнаты тоже хорошие. – Он сам открыл двери, показал старушке и девчонке обои, потолки и только после этого отдал ключи. – Располагайтесь, вещички привозите. Если, скажем, машина нужна и грузчики, в нашем доме склад размещается, у них машинку прихватить не трудно. Я похлопочу.
– Спасибо, – поклонилась старушка. А девчонка начала чертить ногой на полу, будто размечала что-то.
Всего этого из кухни, конечно, не видать. Но ведь на то Кешка и главный жилец в квартире, должен он с новенькими познакомиться. Кешка вышел в коридор, прижал кастрюлю покрепче к животу, отхлебывает ложку за ложкой, наблюдает. Управхоз и дворничиха ушли.
– Ой, бабушка, смотри! – вдруг крикнула девчонка. – Кто это?
– Человек, кто… – ответил Кешка. – Что, людей не видела?
– Ты в этой квартире живешь, мальчик? – поинтересовалась старушка.
– Живу.
Старушка хотела еще что-то спросить, но девчонка подтолкнула ее в бок и засмеялась.
– Смотри, как он ест. Прямо из кастрюли…
– Ну и ем, – ответил Кешка. – Так вкусней; небось не пробовала.
Он зачерпнул полную ложку гущи и, громко жуя, пошел в кухню. Для важности он еще пристукивал по дну кастрюли пальцами, как по бубну.
– Мама, у нас теперь новые жильцы, – объявил он за ужином матери. – Девчонка одна и еще старушка.
На следующий день новые жильцы переезжали. Грузчики носили тяжелые вещи – шкафы, столы, диван, пианино, много ящиков и разных узлов.
Кешка ходил по коридору, посвистывал, тыкал в узлы ботинком. Он с удовольствием помог бы, но девчонка вертелась, как заведенная, всюду поспевала, указывала:
– Шкаф здесь поставьте. Диван – здесь. Вот сюда для телевизора шкафчик. Здесь книжные шкафы.
Старушка сидела на подоконнике в комнате и лишь иногда поправляла ее:
– Не сюда, Анечка, здесь кресло.
Кешку девчонка будто и не замечала. Только один раз она обратилась к нему, да и то обидно:
– Вместо того чтобы болтаться без дела, помоги. Бабушка больная, а я одна не могу… – Нужно было придвинуть к стене поплотнее туалет светлого дерева с высоким овальным зеркалом.
– Не можешь, дык и воображать нечего, – ответил Кешка с вызовом. Он уцепился за зеркало. – Давай!.. Рраз!.. Раз, два, взяли!..
Девчонка надменно посмотрела на него. А когда зеркало было установлено на место, пробормотала так, чтобы слышал один только Кешка:
– Дикарь.
– Барракуда*,– огрызнулся Кешка в ответ.
Вот так и начали завязываться Кешкины отношения с девчонкой Анечкой.
Вечером мама тоже познакомилась с новыми соседями. Они долго стояли на кухне со старушкой. Мама рассказывала о себе, о своей работе, о Кешке.
– Одичал он у меня. Я на работе целый день.
– Да, да, – кивала старушка. – Я так же своего растила. Отец продкомиссаром был. В Средней Азии погиб…
Теперь рассказывала старушка, а мама кивала.
Девчонка вела себя с большим достоинством, как взрослая.
Если есть на свете цапля с короткой шеей, то девчонка напоминала Кешке именно такую птицу. Она любила, зацепив одну ногу за другую и наклонив голову, искоса поглядывать за Кешкой. Посмотрит-посмотрит и что-нибудь скажет умное, вроде:
– Давай я на тебя буду культурно влиять.
– Попробуй только.
– Причешись, неприлично ходить лохматому.
– А тебе что за дело?
– Ненормальный…
– Барракуда!
Однажды девчонка сказала Кешке:
– Ты такой невоспитанный дикарь потому, что у тебя отца нет.
– А у тебя-то есть?
– У меня есть. Мой папа на Севере, он там важное месторождение разведывает.
Кешка ничего не ответил на это, оделся и ушел на улицу. Неприятно было на душе у него. Раньше ему никто такого не говорил. Как-то давно, еще совсем маленьким, Кешка спросил у матери про отца. Она смешалась, посмотрела куда-то поверх Кешкиной головы, потом сказала очень тихо и очень серьезно: «У тебя есть мать, Кешка… Разве тебе этого не достаточно?» По правде говоря, Кешке было достаточно и одной мамы. Он очень любил ее, слушался, насколько мог, и ни за что на свете не огорчил бы ее умышленно ничем, даже самой малостью. А если он и причинял маме неприятности, то они вдвоем всегда очень хорошо могли разобраться и всегда уступали друг другу. В общем, они хорошо ладили. Несмотря на это, слова девчонки Анечки больно кольнули Кешкино сердце. Он почему-то затосковал, как не тосковал после потасовок и других крупных неудач. Играл в этот день вяло, часто отходил от ребят, стоял, уставившись в небо. А под вечер, сидя у поленницы, спросил своих друзей, Мишку и Симу из четвертого номера:
– Скажите, а… почему у меня отца нет?
Мишка захлопал глазами, даже рот приоткрыл, но, как старший, взял себя в руки и ответил очень авторитетно:
– Это бывает… Понимаешь, бывает, что ребята без отцов растут.
– А может, у тебя отец в войну погиб, – высказал предположение Сима. – У многих ребят отцы в войну погибли. Смертью храбрых…
Кешке такой оборот дела очень понравился. Он представил себе, каким был его отец отважным, высоким, в каждой руке по гранате… Но Мишка не дал ему и помечтать даже.
