Мотька пронеслась мимо, поводок развевался за ней. Таких перепуганных глаз я ещё никогда у неё не видел.
Дорогу переходила какая-то старушка. Она вела за руки двух внучек.
Когда Мотька с Барсиком на спине проскакали мимо, старушка восторженно всплеснула руками.
— Смотрите, Оля и Воля! — закричала она. — К нам приехал цирк! Кот верхом на собаке!
Мужчина на автобусной остановке прикуривал, расставив широко ноги. Он чиркнул спичку, и в этот ответственный момент стремглав пролетела Мотька между его ногами.
— Ловко! — похвалил собаку мужчина и задымил папиросой. — Наверно, в милиции натренировали. Интересно, за кем это они так скачут?..
— Барсик! Барсик! — взывал Севка.
А я страдал из-за Мотьки.
Какой позор для её собачьей чести: носиться с орущим котом на шкирке!
После такого, пожалуй, и собакой-то числиться стыдно, взвоешь с горя!
— Смотрите, девочки, а вот и сам дрессировщик! — показывала старушка на Севку.
Она внимательно наблюдала с тротуара за интереснейшей цирковой программой.
— Какой юный! Наверно, это сын дрессировщика из цирка!
И тут Барсик свалился с Мотьки.
Он стрелой пронёсся мимо старушки и её внучек, вызвав вопли восторга!
Севка помчался за Барсиком. Мотька отчего-то рванула за Севкой. Я за — Мотькой.
— Давай наперерез, — успел скомандовать я.
Севка пересёк Барсику путь и, как вратарь, упал на кота, накрыв Барсика телом.
Я тоже упал и схватил Мотьку за заднюю ногу. Мотька, видимо решив, что это кот, испуганно взвыла.
…Пришёл я в себя только в лифте. А Мотька, кажется, не могла успокоиться ещё сутки. Ночью она скулила и металась, видимо, ей продолжал сниться Барсик. Нам с мамой пришлось ей дать чуточку валерьянки.
Утром, когда за мной, как обычно, забежал Севка, Мотька испуганно понеслась от него под кровать. Байкин, видимо, на всю свою жизнь безнадёжно пропах котами.
* * *
В холодильнике дома ничего вкусного не оказалось, а мне не хотелось идти к больной Феньке с пустыми руками. Я схватил из вазы конфеты и побежал к Поликарповым.
Севка уже ждал меня около Фединого подъезда с яблоками.
— Разве собаки едят яблоки? — удивился я.
Байкин почесал затылок, кажется, он и сам уже об этом думал.
— Вообще-то я сомневаюсь. Но, понимаешь… Я сказал бабушке, что собираюсь к больной. Она хотела дать апельсинов, но я объяснил, что больная апельсинов не любит. «Тогда возьми яблоки, — сказала она. — Яблоки всем полезны». — И Севка вздохнул. — Пришлось взять…
* * *
Дверь нам открыла заплаканная Юлька.
— Феньке совсем плохо… Мама говорит, помирает наша собака.
— Рано лить слёзы! — буркнул Севка. — Мы ещё поборемся за её жизнь.
В комнате было чисто.
Между столом и кроватью на половичке лежала больная Фенька и тяжело дышала.
Я присел. Севка остановился рядом. Фенька взглянула на нас гаснущим, безразличным глазом, кажется, ей уже никто не был нужен.
— Едва заставили выпить бульона, — сказал Федя. — От всего отказывается.
Мы вышли в коридор.
Нужно было срочно решать, что ещё можно для собаки сделать.
— Ребята! — без обиняков начал Севка, у которого, как известно, всегда рождались новые планы. — В бабушкиной записной книжке я нашёл адрес того ветеринара. Когда у нас болел Барсик, то, помню, бабушка говорила, что у такого доктора и она была бы не прочь полечиться. Дырочкин, — обратился ко мне Байкин за поддержкой, — ты же вчера видел, как силён и здоров мой Барсик? А ведь раньше он тоже был критически болен.
Я только пожал плечами. При чём тут Барсик, его всего-навсего мазали от чесотки?! Байкин, конечно, преувеличивал тяжесть кошачьей болезни.
Впрочем, в одном он был прав: собаке врач необходим. И немедленно.
* * *
Я посмотрел адрес: ветеринар жил примерно в четырёх остановках. Мы должны были безотлагательно к нему поехать.
— Там кинотеатр, — вспомнил я остановку. — Мы бывали на этой улице с мамой.
— Значит, едем?! — сказал Севка.
Федя тоже захотел ехать, пришлось уговорить его остаться около больной собаки.
Зашли в комнату попрощаться с Фенькой, приободрить её взглядом. Бока у собаки вздымались. У морды лежала нетронутая конфета.
— Держись, псинка, — сказал я как можно твёрже. Собаки, говорят, по голосу всё понимают. — Через час будем с ветеринаром!
Фенька закрыла глаза, точно поблагодарила нас с Севкой. У меня сердце сжалось.
Я готов был ехать за ветеринаром для неё хоть на Северный полюс.
* * *
То ли трамвай полз, как гусеница, то ли нам так не терпелось, но дорога, казалось, никогда не кончится. Мы вставали с мест, смотрели в окна, боялись пропустить нужную остановку.
— Если собака погибнет, то я пойду к директору бани и всё расскажу, — пригрозил я вполне конкретному человеку, которого рядом не было.
Севка сжал мой локоть.
— Мы вместе пойдём в баню! — поклялся он.
* * *
Дом, в котором жил ветеринар, стоял в глубине новостроек. Четырёхэтажный, он словно бы затерялся в этом районе среди двенадцати- и шестнадцатиэтажных.
Погода к вечеру стала хуже, валил снег, как в феврале, но был он уже по-весеннему мокрым, прилипал к лицу, быстро таял.
Парадную мы отыскали сразу.
Судя по номерам квартир, ветеринар жил на последнем этаже.
Мы взбежали наверх.
На дверях висела табличка:
ВРАЧ ПО ВЕТЕРИНАРНЫМ БОЛЕЗНЯМ
И. И. КРОЛИК
— Здорово, что он Кролик! — восхитился Севка. — Наверное, вроде доктора Айболита.
Фамилия словно бы обещала удачу.
На душе стало спокойнее. Я нажал на кнопку. И пока мы ждали, Севка обил снег с моей шапки, с воротника, с ботинок, принялся чистить себя. Входить в чужую квартиру мокрыми — это значит не понравиться хозяевам. Мы понимали: нужно произвести самое приятное впечатление на ветеринара.
Дверь открылась. Толстячок небольшого роста, чуть повыше нас с Севкой, в колпачке с помпоном, в полосатом тёплом халате возник перед нами. В его глазах светилась доброта.
Кролик сложил рот колечком, так что между губами стали видны два белых больших зуба, и глазами словно бы пересчитал нас с Севкой, потом удивлённо спросил:
— Ко мне?
— К вам, — подтвердил Севка, — если вы — Кролик?
— Я-то Кролик, а кто вы? — спросил он ещё более удивлённо.
— Мы просто люди, у которых беда, — начал я.
— Понимаю! — перебил Кролик. — Но где же тогда ваши папы и мамы?
Он будто бы давно ожидал нас со всем семейством и поразился, что мы растеряли родителей по дороге.
— Они дома, — объяснил Севка.
— Тэ-эк! — сказал Кролик и пошевелил губами и чуточку носом. Он почему-то отступил назад и стал закрывать дверь.
— Постойте, — закричали мы. — Вы же Кролик?!
Кролик оставил щёлку и молча смотрел на нас — видно, ждал объяснений.
— Понимаете, — начал Севка, — у моей бабушки был ваш адрес, вы лечили нашего Барсика…
— Ах, вас прислала бабушка, это другое дело! — успокоился Кролик и поглядел добрее. — А то я с детьми не веду никаких серьёзных переговоров.
Тут он вполне доброжелательно хрюкнул, удивив нас с Севкой. Как мы знали, хрюкают совершенно другие звери.
— Какое же поручение ко мне вам дала бабушка?
— Товарищ Кролик, — начал я как можно вежливее. — У нас погибает собака. Её кинули в прорубь, и она простудилась. Помогите, очень вас просим!
Кролик неопределённо покашлял:
— Собак тыщи, а Кролик один.
— В том-то и дело! — воскликнул Севка. — Это вы же спасли Барсика от чесотки в его молодые годы! Бабушка говорила, таких, как вы, больше нету!
Молчание затянулось. Кролик думал.
— А ваша бабушка… что-нибудь мне прислала?
— Что она вам могла прислать? — удивился Севка. — Барсик здоров, ему ничего больше не нужно. Собака болеет совершенно в другом доме…
— В другом? Я так и думал…
Из комнаты вышел мальчишка с пирожным; он слизывал крем и чмокал. Удивительно, как он был похож на ветеринара. Такой же Кролик, но только поменьше.
Старший Кролик оглянулся на младшего.
— Отойди, здесь дует! — Он с неожиданным вздохом пожаловался младшему. — Как это тебе нравится?! — воскликнул он. — Если я Кролик, то меня может требовать к себе любая собака?! — И поглядел на нас с гневом. — Пусть ваша бабушка возьмёт такси и за мной приедет. После работы я хожу на работу только на такси и за деньги!
Кролик щёлкнул задвижкой.
Я сжимал кулаки. Там у Феди погибала собака, а этот Кролик!.. Даже голова закружилась от злости — так бы и треснул.
Мы молчали до самой трамвайной остановки. Севка поднял воротник. От неудач, я заметил, больше мёрзнешь.
