— Ох и вкусный инжир, — проговорил Шаген с полным ртом. — Попробуй, Давид… — Проглотив, он снова бросил в рот крупную ягоду.
— Опять ешь? Мы ведь не для себя рвали! — сердито сказал Давид, осторожно ступая по узкому берегу речки.
— Но ведь и у нас с тобой во дворе нет инжирового дерева! — с жаром возразил Шаген.
— Ну и что?
— А то, что Давид Сасунский и сам бы поел инжира, если б у него во дворе не было инжирового дерева.
— Нет, он не стал бы есть, — упрямо повторил Давид, проглотив слюну. — Он для себя не стал бы отбирать у других…
— Ну, ты как хочешь, а я съем ещё…
У дома деда Маркоса они опять остановились, и Давид высыпал весь инжир из своей сумки прямо на верх широкой каменной ограды. Пошли дальше. Шаген шёл рядом и не переставая жевал инжир. Давид угрюмо молчал. Вдруг он круто остановился.
— Дай сюда! — буркнул он.
— Что? — спросил Шаген.
— Как что? Инжир, конечно, чего же ещё!
— На, возьми, тут осталось ещё немного, — смеясь сказал Шаген. — Давно бы так.
— Слушай, Левон, — сказала за ужином мать Давида, протягивая мужу тарелку. — Ночью кто-то обобрал инжировое дерево бабки Сиран. Говорят, сегодня чуть свет она уже ругала и проклинала всех на свете. Особенно досталось соседям…
Давид, низко опустив голову, с шумом принялся хлебать суп.
— А кто тебе рассказал об этом? — спросил отец.
— Сато Тер-Терян. Ты же знаешь, она работает вместе со мной на птицеферме, а живёт по соседству с бабкой Сиран. Сегодня чуть свет её разбудили старухины крики. Давид, не стучи ложкой, сынок, ешь спокойно, никто за тобой не гонится. Сиран, оказывается, как раз сегодня задумала собрать инжир и отнести на базар. Сегодня же воскресенье.
— Наверное, это сделали мальчишки, — сказал отец. — Но если разобраться, так ей и надо, этой скупой старухе.
— Но самое удивительное, — продолжала мать, — что Сато нашла утром у себя на веранде больше килограмма инжира. Давид, не ёрзай, веди себя красиво за столом.
— Да, не иначе как кто-то решил проучить старуху за её скупость, — заметил отец со смехом.
— Да ты погоди, это ещё не всё. Кто-то оделил ночью инжиром и других соседей. Инжир нашли у себя во дворе и тётушка Гоар, и Погосяны, и дед Маркос. Сперва они подумали, что старуха Сиран, вдруг раздобрившись, решила угостить всех своих соседей, потом, рассказывает Сато Тер-Терян, когда все услышали, как она проклинает ночных воров, поняли, что она и не думала угощать их инжиром.
— Да это же ясно, просто кто-то решил сыграть злую шутку над этой скупердяйкой Сиран, — сказал отец Давида и встал из-за стола. «Так ей и надо», — подумал Давид и тоже встал из-за стола.
— Слушай, Давид, — сказал Шаген, когда через два дня они встретились, — я вчера с моим дедушкой был в сельпо и слышал, как дед Маркос сказал: «Все уже в посёлке запаслись дровами на зиму, только у меня ещё нет ни одного полена». Правда, Давид, это же несправедливо: у всех уже есть дрова, и только у деда Маркоса их нет?
— А почему же у него нет дров?
— Да оба его сына уехали жить в город, а у него самого очень болит спина, поэтому он и не может поехать в лес за дровами. Я слышал, как он жаловался моему деду. Они же дружат. Как ты думаешь, — сказал Шаген с жаром, — будь сейчас жив Давид Сасунский, допустил бы он такое — чтобы у всех были дрова, а у деда Маркоса ни одного полена?
— Ну что ты, конечно нет! — воскликнул Давид. — Он этого ни за что бы не допустил. — Потом, вдруг оживившись, предложил: — А давай возьмём по нескольку поленьев с каждого двора и снесём во двор деда Маркоса, а?
— Давай.
В тот же день, поздно вечером, Давид и Шаген посетили в посёлке всех, кто не держал во дворе собак. Они не сделали исключения даже для себя. Полночи они не спали, перетаскивая со всего посёлка поленья во двор деда Маркоса.
На следующий день мальчишки пошли в сельпо, где, как всегда, уже сидело на ступеньках несколько стариков. Там был и дед Маркос, который радостно рассказывал присутствующим:
— Ну так вот… встаю я, братцы, сегодня утром, выхожу во двор и вдруг вижу у калитки большую кучу дров. И дрова-то всё сухие, полешки один к одному.
— Вай, Маркос-джан, неужели правду говоришь? — удивился самый древний из стариков.
— Кто же это мог привезти тебе дрова? — спросил другой. — Будто знали, что сам ты не можешь за ними поехать.
— Я вот тоже думаю, думаю и никак не придумаю, кто же это мог завезти мне дрова, — счастливо улыбаясь, сказал дед Маркос и погладил длинную бороду.
— Кто бы это ни был, дай бог ему долгих лет жизни! — сказала тётка Гоар, стоявшая с кульком сахара, купленным в сельпо. — Я тут недавно тоже нашла у себя во дворе инжир. И до сих пор не знаю, кто это угостил меня.
— Вай, неужели не догадались, что это урваканы спустились с гор? — воскликнула древняя старуха, вязавшая чулок.
Давид и Шаген украдкой переглянулись: они знали по рассказам стариков, что урваканы — это души умерших добрых людей. Они обитают на вершине высокой горы, у подножия которой находится саришенское кладбище. Старухи верят, что урваканы, приняв облик туч и облаков, день и ночь следят с вершины горы за жизнью в Саришене и часто наказывают дурных людей, насылая на их дома и сады град или молнии. Когда грохочет гром на окутанной тучами и облаками вершине горы, старухи говорят, что это сердятся урваканы, и, боясь их гнева, все поспешно закрывают двери и окна на запор.
— Что новенького? — спросил Давид Шагена спустя несколько дней после операции с дровами. Ему уже не терпелось совершить какую-нибудь новую проделку.
— Ничего, — ответил Шаген. — А у тебя?
— У меня тоже никаких новостей.
— А давай сходим к сельпо. Там всегда много народу. Может, чего и услышим, — предложил Шаген.
В этот полуденный час у сельпо действительно было много людей. Мальчики пристроились на ступеньках крыльца. Недалеко на лавочке сидели два старика и, перебирая свои чётки, беседовали. К одному из них подошёл мужчина в кепке. Это был дядя Арташес, отец Армена и Сурена — мальчишек, что жили по соседству с Давидом.
— Дядя Баграт, одолжи мне на завтра своего осла.
— А зачем тебе? — Дед Баграт даже перестал перебирать чётки.
— Да мне надо съездить в районную больницу навестить Сурена.
— А почему не на автобусе?
— Понимаешь, мне надо рано поехать и рано вернуться. Дел у меня много завтра в конторе, не могу надолго отлучиться, — объяснил дядя Арташес.
— Рад бы дать осла, но не могу, — сказал дед Баграт. — Мне самому надо завтра утром съездить на бахчу за арбузами и дынями.
— За дынями можно съездить и послезавтра. Никуда они не денутся.
— А мальчишки? Они ж каждый день наведываются на бахчу. Нет, брат, не обижайся, но осёл нужен мне самому.
— Что ж… — грустно сказал отец Армена и Сурена. — Тогда мне придётся встать часа в четыре утра и отправиться в больницу пешком. — И он, ссутулившись, пошёл прочь от стариков.
Давид посмотрел вслед своему соседу и толкнул локтем Шагена. Тот поглядел на него вопросительно.
— Пошли, есть дело, — сказал Давид и встал с места.
— Какое дело? — спросил Шаген, когда они отошли в сторону.
— Надо во что бы то ни стало достать осла для отца Сурена.
— А как?
— Сейчас скажу как…
Поздно вечером, когда отец с матерью легли спать, Давид бесшумно вылез из постели и в чём был — в трусах и майке — выпрыгнул из окна веранды.
Шаген уже стоял и ждал его в условленном месте — у дома деда Баграта, того самого, который пожалел дать своего осла.
— Принёс морковь? — тихо спросил Давид.
— Ага, — вполголоса ответил Шаген, — вот…
— Тогда пошли…
В доме ни огонька. Давид толкнул калитку, однако она оказалась запертой изнутри. Он просунул руку за штакетник и открыл крюк.
— Давай сюда морковку… — тихо сказал Давид, толкнув калитку. Шаген последовал за ним.
Они проскользнули во двор и стали осторожно пробираться к навесу, под которым был привязан осёл. Животное мирно жевало сено из кормушки. Давид подошёл к ослу, потрепал его длинные уши, потом протянул ему морковь. Осёл сразу же обхватил морковь мягкими тёплыми губами.
— Отвяжи его, — тихо сказал Давид Шагену.
Шаген отвязал осла и, держа за поводья, потянул в сторону калитки. Давид шагал рядом с ослом, держа следующую морковь перед самым его носом. Осёл, словно загипнотизированный лакомством, послушно шёл за Давидом.
Когда они подошли к дому Армена и Сурена, Давид скормил ослу всю оставшуюся морковь, толкнул калитку и пропустил вперёд Шагена. Шаген прошёл вперёд, таща за собой осла.
