Однажды утром он проснулся и сказал:
— До этого времени я жил впустую. Ни одного миллиона не заработал. А люди вокруг олигархами становятся.
Он начал свой трудный путь в олигархи. Стал много дел делать.
Завёл пчёл.
Завёл корову.
Взял ссуду в сберкассе на мотоцикл.
Пчёл он завёл очень просто. Вытащил старый улей из сарая, подновил его новыми дощечками и в лес отнёс. Время было тёплое, такое, когда пчёлы роятся. Один рой сразу к нему в улей и залетел.
В обычное время пчёлы так просто в пустые ульи не залетают. Их надо долго выслеживать, уговаривать и ловить. Но в этот год много иностранного китайского мёда завезли, местные доходы упали, и пчеловоды на своих пчёл рукой махнули. Они и стали разлетаться.
С коровой всё тоже просто было. Эта корова была ничейная. Она однажды сама из леса вышла. Может, она была дикая, может, от какого-нибудь лесника отбилась. Но оказалась очень хорошей коровой. Почти такой, как корова Мурка кота Матроскина, она много молока давала.
У неё был один недостаток — она была бродяжка. Всё время приходилось её искать. С этой бедой Печкин легко справился. Он достал с чердака дома старый ямщицкий колокольчик, с каким ещё его дед гонял почтовые тройки, и повесил на корову. Теперь корову за километр было слышно, и её легко было искать.
С мотоциклом было посложнее. Новых мотоциклов в Простоквашино никогда не было, все жильцы друг другу старые продавали. А старых мотоциклов было всего два: у Пелагеи Капустиной и у хромого Шуряйки с лесопилки.
Печкин приобрёл Шуряйкин мотоцикл с коляской, чтобы на нём корову пасти и мёд с молоком в город доставлять.
Как только мотоцикл на Печкина переоформили, сразу инспектор Люськин нарисовался. И стал допытываться:
— Какого цвета это транспортное средство?
— Обыкновенного цвета, — ответил Печкин. — Лилового цвета в цветочек.
— Такого цвета не бывает, — заметил Люськин. — Никаких цветочков. Придётся перекрасить.
Печкин упёрся:
— Не буду перекрашивать. Мне этот цвет нравится. Я из-за этого цвета транспортное средство и купил.
— Тогда будем снимать номера, — сказал Люськин.
— Не будем, — сказал Печкин.
— Почему?
— У меня номеров нет. У нас в Простоквашино их отродясь не бывало.
— Значит, при первом выезде на асфальт транспортное средство будет арестовано, — сурово сказал инспектор.
Люськин ушёл. Печкин долго возмущался и кипел:
— Милиция в этом году совсем распустилась. Притесняет народ.
Хотя это вовсе и не милиция распустилась, а Печкин со своими цветочками распустился. Потому что нельзя раскрашивать машины как хочешь. Один цветочки нарисует, другой — скелетики, а третий — совсем уж картинку «Найди, где зайчик спрятан». Водители начнут зайчика искать и внимание потеряют. А значит — авария. В раскрасках машин должен быть порядок.
И Печкин понял, что перекрашивать придётся, иначе никуда ему из деревни не выехать.
И ещё, вдобавок к корове и пчёлам, Печкин сторожем на военную базу устроился на полставки.
Это так только говорится — военная база. А в самом деле, это был огромный кирпичный сарай, куда старую военную одежду привозили и ботинки военные, чтобы из них новые комплекты делать.
Печкин эту базу сторожил вместе с собакой Каштан тибетской породы ши-цу-цы.
На базу сапоги и ботинки привозили в куче, и надо было из них составлять одинаково размерные пары. Иногда пары не совпадали, и оставались отдельные ботинки и сапоги. Тогда их отдавали населению, то есть Печкину. И Печкин этими ботинками и сапогами топил печку.
Так что он был всегда обут и здорово экономил на дровах. Правда, он теперь постоянно ходил в одном сапоге и в одном ботинке, но это было мало заметно из-за длинного, тоже военного, плаща типа «плащ-палатка».
И начал Печкин большим трудом своё благосостояние поднимать.
С утра Печкин уходил на военную базу ботинки сортировать. В полдень он возвращался и бежал в поля корову Зорьку доить.
Его корова давала много молока, и Печкин с ним не справлялся. Ему некогда было творог делать и сливки снимать для сметаны. Он с Матроскиным объединился. Он ему молоко сдавал. Прямо с пастбища к Матроскину с ведром молока бежал.
А Матроскин уже дальше молоко в более интересные для продажи виды преобразовывал: в творог, сметану, а то и в сливочное масло.
Матроскин ворчал, намекая на Шарика:
— Некоторые работают день и ночь для общего благосостояния. А некоторые, как бабочки, с фотоаппаратами порхают.
— Где это видел бабочек с фотоаппаратами? — спрашивал Шарик.
— Да вот один бабочек передо мной сидит. Языком машет. Никакой от тебя, Шарик, пользы, одни фотографии.
После коровы Печкин пчёлами занимался. Мёд из ульев доставал и в центрифугу запихивал. Но это сначала было. Потом он с Шуряйкой с лесопилки в медовом отношении объединился. Так что мёд Шуряйка доставал и в центрифугу запихивал. А Печкин должен был на своём мотоцикле с коляской мёд и прочие продукты в город Простоквашинск на рынок отвозить.
Там он с Пелагеей Капустиной объединился. Она на рынке свинину продавала и огурцы с помидорами. Её огурцы и помидоры на весь Троицкий район славились.
Пелагея Капустина общей торговой точкой стала.
Всю неделю Печкин мотоцикл драил, старую краску снимал. Потому что инспектор Люськин ни за что бы его на асфальт не выпустил.
В общем, Печкин крутился как белка в колесе. То база, то корова, то пчёлы, то мотоцикл. И постепенно он в свое кручение всю деревню включил.
Всё началось с того, что Печкин одному заезжему коллекционеру продал звучный исторический колокольчик со своей коровы.
Коллекционер сказал ему:
— Слушай, дедок, колокольцы, да лапти всякие и сапоги, да треухи — это всё прошлый век. Сейчас знаешь что в моде?
