— Нас Мариночка ждёт, — напомнил дедушка с носом.
И они сразу заторопились.
— Я тоже пойду, — говорю я.
— Конечно, — говорит бабушка. — Только молоко выпей.
Я скорее выпила, даже с пенкой. В другое время ловила бы эту пенку ложкой, но не сейчас. Проглотила — и всё. Ничего со мной не случилось от пенки, подумаешь. Тут о себе думать некогда, о своих капризах.
У Марининой дачи уже полно народу.
Стояла Люся Поплавская с куклой и в белом банте. Она всё равно говорить ещё не умеет. Никита Нечаев лопаткой стучал об забор. Он уже притащил лопатку, чтоб кролика хоронить. Пришли даже девочки водопроводчиков — три, в одинаковых платьях с пуговками, но разного роста. Я по фамилии их не знаю, они на другом конце посёлка живут. У них папа — водопроводчик и мама — водопроводчик, очень удобно. Они вместе к нам приходили, когда в огороде труба потекла. И сразу эту трубу сменили, потому что они — специалисты. А наш дедушка мучился, мучился — нигде не мог такую трубу достать.
Девочки водопроводчиков сосали одинаковые ириски, длинненькие, и толкали друг друга локтями. Мне предложили, но я сейчас не могу сосать. Я пока в карман взяла. Ещё стоял Славка с зелёной дачи. И другие.
А Марина с Лариской плакали.
Они всегда вместе плачут — такие подруги. Они друг с другом прямо ужасно дружат, но с ними просто невозможно дружить, когда они вместе. Я с ними даже играть не люблю, если они вместе. Так вроде интересно играют. Например, в магазин. Марина говорит: «Я будто пришла в магазин, а у тебя луку нет». — «А почём лук?» — спрашивает Лариска. Марина говорит: «Три копейки двенадцать рублей». — «Ой! — Лариска пугается. — Я кошелёк будто дома забыла».
Интересно, конечно.
Я говорю: «Я тоже буду!» Марина с Лариской соглашаются: «Ну давай». А сами сразу начинают хихикать и шептаться. Марина Лариске что-то шепнёт, и обе как захихикают! Рот себе затыкают — так им смешно. Потом Лариска Марине в ухо шепчет. Долго так! И опять хихикают. Разве это игра? А ты стой. Я говорю: «Вы про что хихикаете?»
А Марина с Лариской говорят: «Так мы тебе и сказали! Это наш секрет». И уже снова шепчутся. Я обижусь и пойду.
Лариска говорит: «Ты разболтаешь!» — «Не разболтаю», — говорю я. Всё-таки мне интересно. А Марина хихикает. Говорит: «Поклянись, что не разболтаешь». Я поклянусь. А Лариска кричит: «Не так! Не так!» — «Как же?» — говорю я. А они опять шепчутся. Потом говорят: «Поклянись, что, если ты разболтаешь, у тебя мама умрёт!» Я даже рассердилась: «Дураки! Зачем это моя мама умрет?!» А они смеются: «Да не умрёт же она! Это понарошке! Ты просто так поклянись!» Я, конечно, не стала. «Не нужны мне ваши секреты, — говорю. — Я с вами вообще не вожусь!»
Тогда они свой секрет рассказали.
Тоже мне секрет! У Нечаевых малина поспела и сквозь забор торчит. Крупная! Можно прямо с дороги достать, если через крапиву пролезть. Колготки надевать надо, тогда ничего. У Нечаевых малина сладкая, ранний сорт. Марина с Лариской предлагают её таскать через забор. Они уже таскали. Сегодня утром таскали. И вчера. А Никитина бабушка, Вера Семёновна, всё удивляется, что малины нет. Ну ни ягодки! А вроде была! Или она сама осыпается? Или на их раннюю малину Мямля повадилась? От неё всего можно ждать. Никитина бабушка теперь свою малину даже считает! По ягодке. Маринка с Лариской видели, как она считает. В крапиве стоит, и губы у неё шевелятся.
«А мы всё равно оборвём», — говорит Марина.
«Завтра встанем пораньше и оборвём», — говорит Лариска.
И опять как зашепчутся, захихикают. Такие подруги.
«У нас скоро своя будет», — говорю я.
«У нас, что ли, нет?» — говорит Марина.
«Свою никто не считает, — говорит Лариска. — Скукота! А там знаешь какая крапива! И Никитина бабушка знаешь как ругается! Ноги обломать обещала, если кого поймает! Разве ей поймать?»
«Хочешь с нами?» — говорят Марина с Лариской.
Конечно, своя малина на каждой даче. Это совсем другое дело. И Никитиной бабушки я не боюсь. Ей меня нипочём не догнать. У неё годы не те. Но я всё равно почему-то не знаю, хочу или нет.
«Хочу», — говорю я.
И вдруг чувствую, что уже совсем не хочу. Ни капельки.
«Нет, не хочу», — говорю я.
Марина с Лариской так и запрыгали:
«Струсила! Струсила! Сашка-трусашка!»
А я говорю:
«Сами вы нюшки-подружки!»
Они сразу обиделись. Обнялись и от меня пошли. Ну, думаю, теперь совсем со мной не будут дружить. Даже не шепчутся! Просто не знаю, с кем и дружить. С Никитой мы почему-то ссоримся. А моя ближайшая подруга Алёна на юг уехала с мамой. Никак не едет обратно…
А утром вдруг прибегает Лариска. Такая добрая! Обнимает и шепчет мне в ухо: «Давай с тобой дружить, ладно?» Я обрадовалась. Говорю: «А Марина?» Лариска вся сморщилась: «Ну её!» Я ей куклу свою отдала, с настоящими волосами. Можно эти волосы мыть. Лариске кукла понравилась. Она говорит: «У меня этих кукол, наверно, сто. Но такой как раз нет». — «Бери, — говорю я. — Я тебе её насовсем дарю». Лариска ещё больше обрадовалась. «Давай, — говорит, — будем только вдвоём дружить? А больше ни с кем».
И мы стали дружить. Целую неделю дружили. Пока Марина болела. Потом врач сказал, что Марина, оказывается, незаразная. И разрешил Марине гулять. Лариска к ней сразу переметнулась и на меня даже не смотрит. Опять они с Мариной хихикают, сразу секреты у них.
Но тут как раз Лариска в город уехала, на пять дней. Анализы перед школой сдавать; она тоже пойдёт в первый класс. Даже не попрощалась со мной. Ну и пусть! В конце концов, она не моя подруга. А Марина вдруг говорит: «Хорошо, что она уехала. Её мой кролик уже боится. Она ему кричит в уши». Я молчу. Она опять говорит: «Хочешь кролика поносить? Я никому не даю, но тебе — пожалуйста». Я, конечно, не выдержала: «Хочу». Взяла кролика на руки, и он сразу ко мне прижался. «Вот видишь, — говорит Марина, — тебя же он не боится».
И мы сразу с Мариной так подружились, прямо друг за дружкой ходим. То к ним на дачу, то к нам. Маринин дедушка, который худой и с носом, мне говорит: «Сашенька, мы очень рады, что ты с нашей Мариночкой подружилась». И так папиросой пых-пых, довольно. А круглый дедушка фыркнул: «Надолго ли, вот вопрос». И так смеётся, кругло. «Навсегда», — говорит Марина.
А вечером я Марину жду, жду. Её нет. Я на улицу вышла. Гляжу — Марина с Лариской «классы» на дороге чертят и хихикают. Лариска уже из города вернулась. Меня будто и не заметили. Прыгают в свои «классы» на одной ноге, на другой — по-всякому. Опять они вместе. Тут уж с ними никак не подружишь, раз они вместе…
Но сейчас Марина с Лариской мне навстречу вскочили.
— Как хорошо, что ты пришла! — говорит Марина. И плачет.
— Наш кролик тебя любил, — говорит Лариска.
— Успокойся, Мариночка, — упрашивают её дедушки.
Но Марина не успокаивается. У нас такое несчастье! Я уже плачу. Слышу, как слёзы по мне ползут. Я сейчас рада Марину с Лариской видеть, пусть они вместе. Они же не шепчутся. И никаких секретов у них сейчас нет.
Мы дружно стоим вокруг кролика и на него изо всех сил смотрим.
Никита громко лопаткой по забору стучит. И моргает. Тоже бы с удовольствием, конечно, заплакал. Но он мальчик, это Никите сейчас мешает. Поэтому он таким грубым голосом говорит:
— Хороним мы его или как?
— Я ещё только немножечко на него посмотрю, — говорит Марина.
И на корточки возле кролика села.
Кролик на диванной подушке лежит, а подушка прямо на траве. Трава зелёная, подушка красная, а кролик серый такой, чуть-чуть с голубым. И лежит тихо, не шевельнётся.
— Хорошенький… — говорит Лариска.
Тут моя бабушка вдруг пришла.
— Э-э… — говорит. — Вы же кролика совершенно замучаете! Квохчут над ним, собрались. А травы в ящик небось никто не догадался нарвать. Что же он — на жёстком будет лежать?
— Мариночка хочет в ящик подушку, — говорит дедушка с носом.
— А подушка не лезет, — жалуется круглый дедушка.
— Никаких подушек! — говорит моя бабушка. — Нужно травы побольше, цветов. И скорее предать земле, как положено.
Ух, как сказала! «Предать земле». Даже Марина сразу вскочила. Мы все забегали. Кто ромашек тащит, кто что. Столько травы натащили — кучу! Ещё рвём.
— Хватит, — говорит бабушка. — Вы меня завалили!
И мы уже к лесу идём.
Впереди идёт моя бабушка и несёт ящик с кроликом. Ардальон у неё в ногах путается. По бокам бегут Марина с Лариской и в ящик заглядывают. Там ли наш кролик? Он там. За бабушкой шагает Никита Нечаев и лопатку держит наперевес, как ружьё. Славка с зелёной дачи хочет у него лопатку отнять, но Никита не отдаёт. Я иду за Никитой, в ногу. За мной — девочки водопроводчиков, в одинаковых платьях с пуговками и с цветами в руках. Потом — Маринины дедушки. Они вздыхают. А уж за ними — Люся Поплавская. Она не поспевает идти и куклу свою волочит по дороге.
