И в это время ветер вдруг задул особенно сильно, и эта самая дяденькина шляпа взвилась в воздух. А шахматист ничего не заметил, сидит себе, уткнулся в свои шахматы. Он, наверно, очень увлекся и забыл про все на свете. Я тоже, когда играю с папой в шахматы, ничего вокруг себя не вижу, потому что очень хочется выиграть. И вот эта шляпа взлетела, и плавно так начала опускаться, и опустилась как раз перед теми незнакомыми ребятами, что играли на дорожке. Они оба разом протянули к ней руки. Но не тут-то было, потому что ветер! Шляпа вдруг как живая подпрыгнула вверх, перелетела через этих ребят и красиво спланировала прямо в пруд! он упала вон не воду, а нахлобучилась одному лебедю прямо на голову. Утки очень испугались, и гуси тоже. Они бросились врассыпную от шляпы кто куда. А вот лебеди, наоборот, очень заинтересовались, что это за штука такая получилась, и все подплыли к этому лебедю в шляпе. А он изо всех сил мотал головой, чтобы сбросить шляпу, но она никак не слетала, и все лебеди глядели на эти чудеса и, наверно, очень удивлялись.
Тогда эти незнакомые ребята на берегу стали приманивать лебедей к себе. Они свистели:
– Фью-фью-фью!
Как будто лебедь – это собака!
Я сказал:
– Сейчас я их приманю хлебом, а вы притащите сюда какую-нибудь палку подлиннее. Надо все-таки отдать шляпу тому шахматисту. Может быть, он гроссмейстер…
И я вытащил свой хлеб из кармана и стал его крошить и бросать в воду, и, сколько было лебедей, и гусей, и уток, все поплыли ко мне. И у самого берега началась настоящая давка и толкотня. Просто птиций базар! И лебедь в шляпе тоже толкался и наклонял голову за хлебом, и шляпа с него, наконец, соскочила!
Она стала плавать довольно близко. Тут подоспели незнакомые ребята. Они где-то раздобыли здоровенный шест, а на конце шеста был гвоздь. И ребята сразу стали удить эту шляпу. Но немножко не доставали. Тогда они взялись за руки, и у них получилась цепочка, и тот, который был с шестом, стал подлавливать шляпу.
Я ему говорю:
– Ты старайся ее гвоздем в самую середку проткнуть! И подсекай, как ерша, знаешь?
А он говорит:
– Я, пожалуй, сейчас бухнусь в пруд, потому что меня слабо держат.
А я говорю:
– Давай-ка я!
– Валяй! А то я обязательно бухнусь!
– Держите меня оба за хлястик!
Они стали меня держать. А я взял шест двумя руками, весь вытянулся вперед, да как размахнулся, да как шлепнулся прямо лицом вперед! Хорошо еще, не сильно ушибся, там была мягкая грязь, так что получилось не больно.
Я говорю:
– Что же вы плохо держите? Не умеете держать, не беритесь!
Они говорят:
– Нет, мы хорошо держим! Это твой хлястик оторвался. Вместе с мясом.
Я говорю:
– Кладите мне его в карман, а сами держите просто за пальто, за хвост. Пальто небось не порвется! Ну!
И опять потянулся шестом к шляпе. Я подождал немного, чтобы ветерок подогнал ее поближе. И все время потихоньку пригребал ее к себе. Мне очень хотелось отдать ее шахматисту. А вдруг он и вправду гроссмейстер? А может быть, это даже сам Ботвинник! Просто так вышел погулять, и все. Ведь бывают же такие истории в жизни! Я отдам ему шляпу, а он скажет: «Спасибо, Денис!»
И я потом снимусь с ним на карточку и буду ее всем показывать…
А может быть, он со мною даже согласится сыграть одну партию? А вдруг я выиграю? Бывают же такие случаи!
И тут шляпа подплыла чуть поближе, я замахнулся и вонзил ей гвоздь в самую макушку. Незнакомые ребята закричали:
– Есть!
А я снял шляпу с гвоздя. Она была очень мокрая и тяжелая. Я сказал:
– Надо ее выжать!
И один парнишка взял шляпу за свободный конец и стал ее вертеть направо. А я вертел, наоборот, налево. И из шляпы потекла вода.
Мы здорово ее выжали, она даже лопнула поперек. А мальчишка, который ничего не делал, сказал:
– Ну, все в порядке. Давайте ее сюда. Я отдам ее дяденьке.
Я говорю:
– Еще чего. Я сам отдам.
Тогда он стал тянуть шляпу к себе. А второй к себе. А я к себе. И у нас случайно получилоаь потасовка. И они вырвали подкладку из шляпы. И всю шляпу отняли у меня.
Я говорю:
– Я хлебом приманивал лебедей, мне и отдавать!
Они говорят:
– А кто шест достал с гвоздем?
Я говорю:
– А чей хлястик оторвался?
Тогда один из них говорит:
– Ладно, уступи ему, Маркуша! Его все равно еще дома выдерут за хлястик!
Маркуша сказал:
– На, бери свою несчастную шляпу, – и наподдал ногой, как мяч.
А я схватил ее и быстро побежал в конец аллеи, где сидел шахматист. Я подбежал к нему и сказал:
– Дяденька, вот вам ваша шляпа!
– Где? – спросил он.
– Вот, – сказал я и протянул ему шляпу.
– Ты ошибаешься, мальчик! Моя шляпа здесь. – И он ошлянулся назад.
А там, конечно, ничего не было.
Тогда он закричал:
– В чем дело? Где моя шляпа, я вас спрашиваю?
Я немножко отошел от него и опять сказал:
– Вот она. Вот. Разве вы не видите?
А он прямо задохнулся:
– Что ты мне суешь этот кошмарный блин? У меня была новенькая шляпа, где она?! Отвечай сейчас же!
Я ему говорю:
– Вашу шляпу унес ветер, и она попала в пруд. Но я ее уцепил гвоздем. А потом мы выжали из нее воду. Вот она. Берите… А это подкладка!
Он сказал:
– Сейчас я сведу тебя к твоим родителям!!!
– Мама в институте. Папа на заводе. А вы, случайно, не Ботвинник?
Он совсем рассердился:
– Уйди, мальчик! Скройся с глаз! А то я тебе подсыплю!
Я еще чуть-чуть отошел и сказал:
– А то давайте сыграем?
Он в первый раз посмотрел на меня как следует.
– А ты разве умеешь?
Я сказал:
– Ого!
Тогда он вздохнул и сказал:
– Ну, садись!
Ура! Нам с Мишкой дали пригласительный билет в клуб «Металлист», на детский праздник. Это тетя Дуся постаралась: она в этом клубе главная уборщица. Билет-то она нам дала один, а написано на нем: «На два лица»! На мое, значит, лицо и на Мишкино. Мы с ним очень обрадовались, тем более это недалеко от нас, за углом. Мама сказала:
– Вы только там не балуйтесь.
И дала нам денег, каждому по пятнадцать копеек. И мы пошли с Мишкой.
Там в раздевалке была страшная толчея и очередь. Мы с Мишкой встали самые последние. Очередь чересчур медленно двигалась. Но вдруг наверху заиграла музыка, и мы с Мишкой заметались из стороны в сторону, чтобы поскорее снять пальто, и многие ребята тоже, как только услышали эту музыку, заметались, как подстреленные, и даже стали реветь, что они опаздывают на самое интересное.
Но тут, откуда ни возьмись, выскочила тетя Дуся:
– Дениска с Мишкой! Вы чего там колготитесьто? Сюда давайте!
И мы побежали к ней, а у нее свой отдельный кабинет под лестницей, там щетки стоят и ведра. Тетя Дуся взяла наши вещи и сказала:
– Здесь и оденетесь, чертенята!
И мы понеслись с Мишкой по лестнице, через ступеньки, наверх. Ну, а там действительно было красиво! Ничего не скажешь! Все потолки были увешаны разноцветными бумажными лентами и фонариками, всюду горели красивые лампы из зеркальных осколков, играла музыка, и в толпе ходили наряженные артисты: один играл на трубе, другой – на барабане. Одна тетенька была одета как лошадь, и зайцы тоже были, и кривые зеркала, и Петрушка.
А в конце зала была еще одна дверь, и на ней было написано: «Комната аттракционов».
Я спросил:
– Это что такое?
– Это разные затеи.
И правда, там были разные затеи. Например, там висело яблоко на нитке, и надо было заложить руки за спину и так, без рук, это яблоко грызть. Но оно вертится на нитке и никак не дается. Это очень трудно и даже обидно. Я два раза хватал это яблоко руками и кусал. Но мне не давали его сгрызть, а только смеялись и отнимали. Еще там была стрельба из лука, а на конце стрелы не наконечник, а резиновая нашлепка, она присасывается, и вот, кто попадет в картонку, в центр, где нарисована обезьяна, тому приз – хлопушка с секретом.
Мишка стрелял первый, он долго метился, а когда выстрелил, то разбил одну далекую лампу, а в обезьяну не попал…
Я говорю:
– Эх ты, стрелок!
– Это я еще не пристрелялся! Если бы дали пять стрел, я бы пристрелялся. А то дали одну – где тут попасть!
Я повторяю:
– Давай, давай! Гляди-ка, я сейчас же попаду в обезьянку!
И дяденька, который распоряжался этим луком, дал мне стрелу и говорит:
– Ну, стреляй, снайпер!
И сам пошел поправить обезьянку, потому что она как-то покосилась. А я уже прицелился и все ждал, когда он поправит, а лук был очень тугой, и я все время приговаривал: «Сейчас я убью эту обезьянку», – и вдруг стрела сорвалась, и хлоп! Вонзилась дяденьке в лопатку. И там, на лопатке, затрепетала.
Все вокруг захлопали и засмеялись, а дяденька обернулся как ужаленный и закричал:
– Что тут смешного? Не понимаю! Уходи, озорник, нет тебе больше никакого лука!
Я сказал:
– Я не нарочно! – и ушел от этого места.
Просто удивительно, как нам не повезло, и я был очень сердитый, и Мишка, конечно, тоже.
