Мне казалось, что вокруг вспыхивают и рассыпаются искрами фейерверки. Я выиграла! Выиграла в самой-пресамой трудной и опасной игре!
Потом я долго-долго спускалась, осторожно нащупывая ногой ветки, и наконец поравнялась с окном, откуда на меня, разинув рты, таращились Футболист с Александром, точно к ним ангел с неба спустился.
– Чего уставились? Отойдите с дороги! – скомандовала я.
Они раздвинулись, точно шторы.
Я приготовилась к прыжку.
Впрыгнула точнехонько в окно и не упала даже – приземлилась на ноги. Трейси, Девочка-Кошка, у которой в запасе все девять жизней, ни одной не истрачено!
– Ну, что скажете? – Я прошлась по комнате в безумном танце.
Футболист заплясал вместе со мной, хлопая меня по спине:
– Ну, ты даешь, малявка! Хоть и без трусов!
– Я круче всех, правда? Скажи, Александр?
– Ты ненормальная! – выпалил Александр. – Я как студень трясся, на тебя глядя! Смотри, до сих пор дрожу.
– Огуречный студень! Фу! – сказала я.
– Оба вы психи! Ты что, не понимаешь – ты могла по-настоящему убиться! Что здесь крутого?
– Ты зато очень крутой. Крутой зануда.
Я ткнула его кулаком в бок. Ну зачем он опять все портит?
– Она точно круче всех! И я тоже! – завопил Футболист, тыкая Александра в бок с другой стороны.
– Хватит меня тыкать! – Александр сжался в комочек. – Никакие вы не крутые! Рисковать по-дурацки погибнуть – не круто!
Мне уже просто хотелось пришибить Александра. Как надоедливый комарик, зудит и зудит. Сейчас протяну руку и – ХЛОП!
– Не зли меня, Александр, – предупредила я, добавив еще один тычок.
– А ты и так на меня злишься из-за того, что я сказал про твою маму. Потому и придираешься к каждому слову.
– При чем здесь это?! – рассвирепела я. – Просто я злюсь, потому что ты меня бесишь!
– Неудивительно, что тебя в школе дразнят! – заржал Футболист. – И даже твой отец тебя терпеть не может.
На этот раз Футболист Александра пальцем не тронул, но уж лучше бы стукнул.
Мне стало совестно – самую чуточку.
– Наверное, на самом деле папа его любит.
– Нет, не любит. – По щекам Александра покатились громадные, как горошины, слезы. – Он меня и правда не выносит.
Я почувствовала себя ужасно подлой и от этого еще больше разозлилась на Александра:
– Чушь какая! Хватит, не дури! Вот сейчас ты меня всерьез бесишь.
– Меня ты с самого начала бесил, Огуречик, – сказал Футболист.
– Не называй меня так! – всхлипнул Александр.
– Огуречик, Огуречик! – выкрикнул Футболист нараспев. – Хилый мелкий Огуречик, все на свете ему слабо́!
– Не все! Я же исполнил то, что ты сказала, правда, Трейси?
– Ага, у тебя хватило ума всей школе подсказать, чтобы звали тебя Огуречиком!
– Перестань!
– Огуречик, Огуречик, Огуречик! – проорала я прямо ему в лицо.
Футболист встал рядом со мной:
– Вали отсюда, Огуречик! Этот дом – наш!
– Я первым его нашел, – заплакал Александр.
– А теперь мы здесь живем, – сказала я.
– А ты нам не нужен. Правда, Трейс?
На такое у меня все-таки совести не хватило. Все-таки во мне еще оставалась та, другая Трейси, которой хотелось подойти к Александру и крепко-крепко его обнять.
Александр заметил мою нерешительность. Он громко шмыгнул носом:
– Я что хотите сделаю, только позвольте мне остаться!
– Ну ладно, полезай на дерево и сними трусы Трейси с вершины, – выпалил Футболист.
– Нет! – крикнула я.
– Да! – сказал Футболист.
– Хорошо, – сказал Александр.
– Не сходи с ума!
Мне вдруг стало страшно. Все как-то слишком быстро завертелось, и я уже не могла ничему помешать.
– Футболист, пожалуйста, отмени! Нельзя ему туда лезть!
– Я же залез, – отрезал Футболист. – И ты лазила, хоть ты и мелкая совсем, и вообще девчонка.
– Я полезу, – сказал Александр. – Я все равно считаю, что это глупость, и, наверное, я убьюсь насмерть, ну и пусть. Я вам докажу!
И он бросился к окну.
– Александр, стой!
Я кинулась за ним, но он оказался на удивление шустрым.
– Ты же лазить не умеешь, и равновесие не держишь, и вообще ничего не умеешь! Ты упадешь!
– Я же сказал – ну и пусть.
Александр хотел вскочить на окно, не рассчитал прыжок и стукнулся носом о подоконник.
Я подбежала к нему:
– Сам видишь! Ну, кто теперь глупости творит?
Александр замотал головой. Нос у него был весь в крови.
– Футболист, ну скорей, отмени свое условие!
– Отменяю, отменяю. Ладно тебе, Огуречик!
– Я все равно полезу, если вы пообещаете больше никогда не звать меня Огуречиком, – просипел Александр, обеими руками зажимая пострадавший нос.
– Никуда ты не полезешь! Ты прав, мы все были как психи какие-то.
– Вы хотели меня прогнать, – прошептал Александр, снова поворачиваясь к окну.
– Я же не всерьез! – сказала я. – Александр, мы с тобой друзья. И Футболист тоже твой друг.
– Я с ним не дружу, – сказал Футболист.
– Дружишь! – завопила я.
– Никто не хочет со мной дружить, – пискнул Александр и внезапно ринулся к окну.
От неожиданности мы не успели его перехватить.
На этот раз он прыгнул выше и не врезался в подоконник. Зато он пролетел дальше – прямо в пустоту, как персонаж мультика. Только в мультиках персонажи зависают в воздухе, перебирая ногами, поворачиваются и возвращаются обратно. А Александр был настоящий, не мультяшный. Он полетел вниз, вниз, вниз… В темный вечерний сад.
Мы думали, он убился. Когда мы сломя голову сбежали вниз по лестнице и выскочили наружу через кухонное окно, он так и лежал неподвижно, раскинув худенькие ручки-ножки.
– Александр! – закричала я.
– Готов. – Футболист громко шмыгнул носом. – Я убил беднягу Огуречика.
– Никогда больше не называй меня Огуречиком! – пропищал Александр мышиным голосочком.
Мы бросились к нему и затискали в объятиях, точно самого дорогого друга.
– Осторожней! – сказал Александр. – У меня, наверное, шея сломана. И руки, и ноги. И ребра.
– Тебе очень больно? – я взяла его крошечную лапку.
– Не знаю, – ответил Александр. – Я себя как-то странно чувствую. Вроде как ничего не чувствую. Наверное, когда приду в себя, будет больно.
– Как это – ничего не чувствуешь? Его парализовало! – ужаснулся Футболист.
Я пощекотала Александру под коленками. Он взвизгнул и стал брыкаться.
– Не парализовало, – определила я.
Знаете, что самое удивительное?
Александр вообще ничего себе не повредил. Даже ногтя ни одного не сломал! Мы смотрели на него со страхом и восторгом. Как он мог выжить, упав с такой высоты? Я всегда считала, что в Александре есть что-то нечеловеческое. Может, он инопланетянин? Это многое бы объяснило.
Только когда Александр осторожно встал на четвереньки, а потом на ноги, мы поняли, что его спасло. Он упал на старый матрас!
– Ну ты и везучий! – восхитилась я.
– Только блох небось набрался, – прибавил Футболист.
– Может, я все-таки что-нибудь повредил? – сказал Александр почти с надеждой. – Вот нога слегка побаливает. Наверное, перелом. Определенно.
– Нет у тебя перелома, – сказал Футболист. – А то бы ты вот так валялся… – Он изобразил футболиста, катающегося по траве. – Тебя бы на носилках пришлось тащить.
– Может, я просто лучше переношу боль?
Александр, прихрамывая, сделал несколько шагов.
– Ты сейчас другую ногу тер!
– А может, они обе сломаны! – не сдавался Александр.
– Ничего у тебя не сломано, и я этому ужасно рада! – Я снова стиснула Александра в объятиях.
– И я тоже рад, – буркнул Футболист.
– Не будешь больше меня обзывать?
– Не буду.
– Потому что мне не слабо́, правда? Может, я все-таки Александр Великий!
– Ты Александр Мелкий, – ответил Футболист, похлопывая его по макушке.
– А ты Футболист Высоченный! – заявил Александр. – А ты Трейси Всех Шустрейси! Ага?
– Ага.
– И мы все теперь друзья? – спросил Александр.
– Само собой, – сказала я. – И хватит хромать! Все у тебя нормально с ногой.
– Нет, не все. Если у меня перелом, дадут освобождение от физры.
– Так ты все равно в школу не ходишь.
– А может, заставят, – вздохнул Александр. – Маме с папой из школы письмо пришло, так они прямо взбесились. Папа грозится, что будет сам провожать меня в школу.
– Радуйся! – сказала я.
– Трейси, значит, мы с тобой вдвоем здесь будем дурака валять? – спросил Футболист.
– Ну, я вряд ли смогу… Я же к маме переезжаю. Ой, у нее потрясающая квартира! Видели бы вы, как там красиво!
Мальчишки не заинтересовались.
– Ты все равно все испачкаешь, – сказал Футболист.
– Неправда!
Я уже заранее решила, что буду вытирать пыль с маминых безделушек и всяких статуэток и пылесосить ковры, пусть мама увидит, какая от меня польза, и не отправит меня опять в детдом.
– Я буду мамино сокровище!
