Нет, никаких подозрительных шумов…
Но глаза, глаза!.. Вон то дерево, оно же всегда было белое! Белая у него должна быть кора! А сейчас оно красное, у комеля, внизу оно красное! И толще оно почему-то стало! А вот и запах чужой! Двуногий!
Да, теперь Фридолин был уверен, что, пока он здесь спал, к нему подкрался враг. Но барсук лежал неподвижно на спине, подтянув лапы к животу. И уж как это водится у барсуков, почуяв опасность, он прежде всего притворился мёртвым, будто знал, что великодушный противник не причинит зла своему убитому врагу. Но каждый нерв Фридолина был натянут до предела, каждый мускул напряжён: малейшее движение врага — барсук скатится в нору и… спасён!
Мушка стояла, плотно прижавшись к берёзе. Затаив дыхание, горящими от восторга глазами смотрела она на зверька, так смешно расположившегося в залитом солнцем углублении. Ни Ольд Шэттерхэнд, ни Винниту, о которых она читала в книжках Карла Мая, не смогли бы тише подкрасться. Забыв, что носки надо ставить врозь и что нельзя сутулиться, она зорко следила за тем, чтобы не наступить на какую-нибудь веточку, обходила каждый жухлый лист.
Шажок… ещё шажок… Так Мушка и подкралась к барсуку. Она сразу приметила, что зверёк спал, и остановилась, боясь разбудить его. Сердце громко колотилось в груди, коленки дрожали. Быть может, она никогда в жизни так не волновалась, как сейчас: волнение накануне рождества в ожидании подарков было ведь совсем иным…
Потом она осторожно прислонилась к берёзе. Но сколько ни старалась сделать это бесшумно, какой-то шорох, должно быть, получился — она это сразу заметила, — и барсук проснулся. По всему его телу пробежала дрожь, особенно сильно дрожал живот, потом он открыл глаза и тут же запрядал ушами…
Девочке Мушке барсук показался таким славным, занятным, смешным, совсем-совсем другим, чем она представляла себе его по многочисленным картинкам в книге Брема. И окраска меха, и продолговатая голова, и белая морда с чёрными полосами, и похожий на хоботок нос — всё-всё это было так, и всё-таки она представляла себе его совсем иначе. Вовсе он не был «диким», этот барсучок! Лежит себе подобрав лапы, такой забавный, даже жалко его, похож на старенького дедушку, которому уже трудно всё делать, и Мушке так хочется ему помочь.
Держи она сейчас даже камень в руках, большой тяжёлый камень, и знай, что стоит ей только стукнуть этим камнем барсука по носу и он тут же упадёт замертво, ни за что бы она не сделала этого!
И тут уж ничего не значили ни лазы под забором, ни потравленное кукурузное поле! В эту минуту для Мушки вопрос был решён — никакой войны против барсука! Она и не подумает убивать этого старичка, этого маленького носатого дедушку, никогда в жизни она не притронется к его мясу, и пусть оно во сто раз слаще свинины!
Такой забавный маленький зверёк! Да он и не подозревает, наверно, что причинил какой-то вред. Он и не знает, что ему объявили войну. Он же такой мирный, такой добрый барсучок, настоящий Фридолин! Да, да, это имя ему очень подходит, а потом, он гораздо меньше, чем она себе представляла. Она пойдёт и скажет папе, что ни за что не будет участвовать в войне против Фридолина, и пусть старший брат Ули сколько хочет дразнит её паинькой и тряпкой. И ни за что она не подпустит Тедди к норе!
Мушке ведь очень понравилось плотно утоптанное углубление перед входом в нору. Наверное, барсук очень старался, чтобы после Тедди всё здесь привести в порядок.
Бедный маленький барсучок! Как трудно тебе пришлось одному без папы и мамы, и что только тебе ни грозит! А теперь вот и Дицены на тебя войной пошли! Невольно станешь угрюмым ворчуном, как о тебе пишет Брем.
Мушка очень хорошо себе представляла, какой она стала бы сварливой и ворчливой, если бы ей пришлось жить совсем одной, а люди и животные приходили бы и переворачивали всё вверх дном в её маленькой комнатке! Нет, она не только не будет воевать с Диценами против барсучка, она встанет на его сторону, она будет ему помогать, где и как только может. Правда, она ещё не знала, как она сможет помочь Фридолину, но это она ещё придумает. А лучше всего было бы поговорить с самим барсучком…
«Дорогой Фридолин! — сказала бы она ему. — Папа ужасно сердится на тебя из-за кукурузы и ещё потому, что ты дырки под забором прокопал. Папа тебе даже войну объявил. Я тебе очень советую: уходи отсюда, переселись куда-нибудь, где папа тебя не найдёт. Папа очень злой, когда сердится. Ты же сам знаешь, есть много хороших мест на свете, где ты можешь жить тихо и мирно. А уж если тебе непременно нужно есть кукурузу, то пойди на большое помещичье поле, там никто и не заметит, сколько ты съел, а нашу полоску не тронь! Ну так вот, дорогой Фридолин, я правда твой большой друг, я тебе никогда ничего плохого не посоветую».
К сожалению, даже самые прекрасные речи ничем не могли помочь — барсук ни слова не понимал по-человечьи, или, как он говорил, по-двуногому. А если бы он даже и понял хоть чуть-чуть, то непременно нашёл бы что возразить.
К примеру: что места эти на Острове ещё день назад казались ему, Фридолину, самыми мирными и тихими и что вонючие лисы, такие, как Изолайн, ему, барсуку, ещё противней и невыносимей, чем двуногие и их собаки.
Но опять-таки, к сожалению, ничего из этого разговора не получилось бы — Мушка и барсук не поняли бы друг друга.
Так они довольно долго, оба притаившись, смотрели друг на друга, смотрели прямо в глаза. Мушке даже стало как-то не по себе под взглядом барсучьих глаз, такие они были холодные и чужие. Нет, так никто никогда в жизни не смотрел на неё…
Домашние животные — собака во дворе, свинья, корова совсем по-другому глядели на неё, должно быть, они уже привыкли к человеку, потому и не смотрели на него таким чужим взглядом, как барсук.
Неизвестно, сколько бы они так выдержали, девочка и барсук. Оба боялись пошевелиться, и как ни першило у Мушки в горле, она крепилась героически. Но вдруг всё изменилось, и совсем-совсем по другой причине…
Словно пушечное ядро, по следу Мушки примчалось что-то лохматое, пыхтящее, с длинным красным языком. Ну конечно, Тедди!
Это Инга выпустила её из сарая, и Тедди тут же умчалась за своей повелительницей. Радостно визжа, Тедди бросилась на Мушку, подскакивая к ней. А барсук, сердито фыркнув: «Так я и знал, опять снова-здорово!» — шаром скатился к себе в нору, только его и видели.
Тедди же, вдруг услышав фырканье и почуяв запах барсука, отскочила от своей хозяйки — и к норе! Гавкнув, она сразу принялась рыть. Мушка подбежала к ней, хотела схватить за ошейник, но голова и половина самой Тедди уже исчезли под землёй.
Тогда Мушка схватила Тедди обеими руками за лучший крючок, какой бывает у собаки, а именно за хвост, и стала тянуть его изо всех сил.
— Перестань! — кричала она. — Сейчас же перестань! Противная Тедди! Фридолин тебе ничего плохого не сделал! Не смей копать его квартиру!
При этом Мушка сильно тащила Тедди за хвост. Тогда Тедди вылезла из норы вся в песке и удивлённо посмотрела на свою повелительницу: «Ну что же это такое опять? Вчера меня просили, умоляли, чтобы я скорее копала, а сегодня нельзя. Пойди пойми этих людей!»
Мушка поскорей перехватила Тедди за ошейник, оттащила от барсучьей норы и не отпускала собаку до тех пор, пока они не миновали мостик и не отошли подальше. Но и потом Мушка всё время бросала палочки, чтобы Тедди не вздумала убежать снова к норе.
Так девочка Мушка первый раз доказала, какой она верный союзник Фридолина.
За обедом Мушка удивила всех своим разговором с папой, который она начала следующими словами:
— Папа, я всё очень хорошо обдумала: я не пойду с вами войной на барсука.
— Вот как? — удивился папа: Мушка была ведь его старшей и единственной дочкой. — Почему же, спрашивается, ты так внезапно изменила принятое тобою сегодня утром решение?
— Знаешь, я видела барсука. Видела, как он спит на солнышке перед входом в нору. И знаешь, он очень славный, этот барсук, и маленький. Мне его почему-то стало жалко. И такой он мирный, я его так и прозвала — Фридолин: это ведь и значит «мирный».
— Вот как! — И на этот раз в голосе папы прозвучало не удивление, а скорей возмущение. — Быть может, мне позволено будет узнать, не заснула ли ты сама на солнышке и не приснилось ли тебе кое-что во сне? Где же это ты видела барсука?
— На площадке перед норой, — ничуть не смутившись, ответила Мушка, хотя щёки её при этом почему-то порозовели. — Я ходила туда гулять.
— Вот как! — в третий раз воскликнул папа, и теперь в его голосе прозвучала уже угроза. — И кто же это тебе позволил отправиться гулять к норе, мадемуазель Любопытный нос? Теперь ты ещё, чего доброго, спугнула нам барсука! Вряд ли после этого наша сегодняшняя экспедиция может увенчаться успехом!
— Мумми разрешила мне пойти погулять, — ответила дочка. — Но я ей не сказала, что пойду к норе. Папа, ты сходи туда сам, завтра в полдень. Ты только посмотри, как он греется на солнышке, и сразу поймёшь, какое это славное, мирное животное — настоящий Фридолин! Я теперь его друг, папа, я его союзница! И нечего тебе улыбаться, Ули, я буду помогать барсучку, сколько у меня хватит сил…
