Ознакомительная версия.
И Ксюша продолжала, хотя все время сбивалась. Тяжело говорить правду, но не всю. Если врать — почувствуют и прогонят. Если рассказать все, что она поняла… прогонят и больше на порог не пустят. А ей очень нужно убедить их.
— …Понимаете, Диана не просто так перед… то есть в последний день всех обзванивала. Она что-то важное знала! Поэтому, пожалуйста, позвольте следователю посмотреть вещи Дианы!
Отец сразу набычился, но Ксюше показалось, что больше по инерции. Мама растерянно развела руками:
— Но зачем? Если она говорила с кем-то, надо этих людей допросить — и всё.
Ксю сцепила пальцы под столом так, что стало больно.
— Да следователь уже поговорил! Они ничего полезного не сказали! А вдруг Мышка еще кому-то звонила? Или в Сети написала?
— Это все можно проверить, не приходя сюда! — резко возразил папа. — У провайдеров, мобильных операторов…
— Нельзя, — вздохнула Ксюша. — Для проверки нужно постановление, а прокурор не дает. Говорит, мало оснований. А если вы сами покажете…
— А ты, значит, умнее прокурора?! — начал заводиться отец, но жена положила ему руку на ладонь, и он сразу сдулся.
— Я не умнее, я просто… — Ксю поняла, что аргументы кончились, и устало поднялась. — Ладно, извините… Но вы подумайте.
— Мы подумаем, — пообещала мама, провожая гостью в прихожую.
Вполне искренне пообещала, Ксюша решила попробовать еще раз.
— Теть Лена, я все понимаю. Придут чужие люди, будут рыться в Дианиных вещах…
Тетя Лена смотрела в сторону, и вдруг стало понятно, что она на самом деле очень устала. Просто держится.
— Но зато вы узнаете, как все было, — продолжила Ксюша. — А иначе… Сколько вы будете так жить? Не зная, зачем Диана погибла?
Ксю прикусила язык, сообразив, что еще немного — и она проболтается. Мама Мышки продолжала смотреть в угол, глаза ее наполнялись слезами, и Ксюша поняла, что попытка провалилась. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала голос Мышкиного отца:
— У тебя есть телефон этого… следователя?
Ксю кивнула и полезла в мобильник искать номер. Папа Дианы подошел к жене, мягко обнял ее и сказал:
— Правда… Пусть смотрят… Вдруг это все закончится прямо сегодня…
Ксю с Мышкиным папой сидели на кухне. Тетя Лена тоже с удовольствием бы к ним присоединилась, но Леонид Борисович попросил:
— Поприсутствуйте, пожалуйста. Вдруг заметите что-то, что не принадлежит вашей дочери.
Вот ее голос — тети Лены — они и услышали:
— Не-е-ет! Этого не может быть! Выключите! Пожалуйста!
Ксю вбежала в комнату Дианы сразу за папой Мышки. Оперативники вдвоем держали Мышкину маму, которая порывалась, кажется, добраться до ноутбука дочери и расколотить его. На экране застыл стоп-кадр: Диана что-то говорит, глядя в камеру.
Орловский отдал несколько команд, которые просвистели мимо мозга Ксюши, она пришла в себя, только когда следователь потряс ее за плечо. Все это время она не могла отвести глаз от Мышкиного лица.
— Всё, — сказал Леонид Борисович, — нашли неопровержимые улики. Дело можно закрывать.
Ксю кивнула. Мышка по-прежнему ее гипнотизировала. Но теперь Ксюша, по крайней мере, заметила, что в комнате остались только она и Орловский.
— Так что спасибо, — продолжил следователь. — Кстати, хочешь послушать?
Ксения промолчала. Она не знала, хочет ли. Орловский вернул ролик на начало и нажал кнопку воспроизведения.
«Здравствуйте!»
Бледная, но решительная Диана помахала рукой с экрана, и к горлу Ксюши подкатил огромный ком. Она бы и рада была заплакать, но не смогла. Просто, сжав горло руками, смотрела на подругу.
«Я хочу сказать вам одну очень важную вещь. Я делаю официальное заявление. Да, это я, в здравом уме и твердой памяти добавила яд в спайс. Шприц и остатки яда — в верхнем ящике с пазлами, я специально не выбрасывала. На самом деле я еще ничего не добавляла, но сейчас пойду в школу и, если все получится, то вы будете слушать это заявление, когда мы все будем в больнице».
Мышка сглотнула и облизала пересохшие губы. Ксюша поймала себя на том, что тоже облизывает губы.
«Я сделала то… — слова давались Диане все с большим трудом, — что сделала, потому что по-другому не получалось. Вся эта дрянь, этот „Василиск“… Все знают, что они есть, но никто ничего не делает. И все эти василиски… они кажутся бессмертными. Но это неправда! Эту дрянь можно победить! Не только силами полиции! Мы и сами можем что-то!»
Диана поперхнулась. В голове у Ксюши вертелось: «Василиск… Какой Василиск? А! Точно! Это же название того спайса, который они курили! Так вот почему я такой сюжет придумала… Там тоже Василиск».
Мышка на экране все молчала. Ксю подумала, что запись кончилась, но Диана снова заговорила.
«Может быть, я сделала глупость. Но… Один умный человек сказал мне, что пока не случится большой беды, все изо всех сил будут делать вид, что ничего не происходит. Пожалуйста, простите меня те, кто отравится вместе со мной, я уверена, что ущерба для нашего здоровья будет немного, а вот шуму эта история наделает… Простите и подумайте. Если мы все вместе возьмемся, то победим любого василиска! Я вас люблю. Стоп, наркотики!»
На этом запись оборвалась, а ком, перекрывший Ксюше горло, никуда не делся. Шуму история действительно наделала, что уж говорить. Только вот умирать Мышка не собиралась…
— А ты молодец, Ксения! — бодро сказал Орловский, протянув ей руку. — Искренне советую после школы на юрфак поступать.
Следователь улыбался. На кухне рыдала тетя Лена.
— А лучше в академию МВД, — продолжил Орловский, — туда поступить сложнее, но толку больше. Из тебя хороший следователь получится, ты умеешь забыть про эмоции, это важно.
— Сколько лет было вашему сыну? — спросила Ксюша.
— Сыну? — удивился Леонид Борисович.
Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом следователь отвел взгляд.
— Этому тебя тоже научат, — сказал он. — В нашей работе много психологии. Иногда нужно расположить к себе человека, иногда напугать, иногда…
— То есть вы мне соврали? — перебила Ксюша.
Она задала вопрос, зная ответ. Не понимая, куда на самом деле делись все ее эмоции. Почему вместо того, чтобы реветь, кричать или, на худой конец, врезать в глаз этому улыбающемуся монстру, она что-то у него спрашивает, причем голос у нее не дрожит и не срывается.
— Ксения, дело закрыто, — жестко сказал Орловский. — На мне их висит еще пять. И я их, скорее всего, тоже закрою. И никого не волнует, как я это сделаю, понятно?
Ксении было понятно.
Понятно, что перед ней — бездушная сволочь. Профессиональная бездушная сволочь. И если эта сволочь захочет, она отправит за решетку всех, кто торгует спайсами. Всех, из-за кого умерла Мышка.
— Вы ведь не закончили это дело. Остались еще наркодилеры.
— Мое дело — убийство. Оно раскрыто. А наркотиками пусть ФСКН занимается, — следователь криво усмехнулся, — оперуполномоченный Ковригин со товарищи.
— А если опять кто-то погибнет? — Ксю чувствовала, что выходит из заморозки, что сейчас сорвется.
— Будет версия убийства — подключусь. А нет…
— Но вы же можете!..
— Да, могу! — рявкнул Орловский. — Могу отложить одно из пяти убийств и заняться твоими спайсами! Что отложить? Вот на выбор: шестнадцатилетнюю проститутку задушили и утопили в пруду — раз, парня на улице пырнули ножом, когда пытался заступиться за старика, — два, пожилую женщину по голове чем-то тяжелым шарахнули и ограбили — три, дальнобойщика сорока лет застрелили вообще непонятно за что — четыре, бизнесмена взорвали прямо в машине — пять. Если не расследую по горячим следам, убийцы уйдут. Кого отпускать?
— Я… я не знаю….
— Нет, ты же настаивала! Требовала! Какое убийство убираем в стол?!
Ксю испуганно ответила:
— Бизнесмена…
— Супер! Прекрасно! Только у меня просьба — его вдове ты сама расскажешь, что убийц искать не будем! Мы ее вчера из петли вынули, ей муженек оставил двух маленьких детей и кучу долгов, так что уже все равно! Ну как, расскажешь?! Поехали!
Орловский потянул Ксю за рукав, она в панике замотала головой.
— Не надо! — чуть не плакала она. — Всех ищите!
Он тут же успокоился.
— Это называется «переключение», — сказал он безмятежно. — Сначала ты хороший, а потом р-р-раз — и плохой. Очень эффективно.
Орловский направился к двери, открыл ее, уже на пороге обернулся.
— А будешь поступать, позвони. Помогу.
И Орловский вышел из комнаты.
Ксюша стояла в классе у стенки и в очередной раз слушала про то, что наркотики это ужас как плохо. За партами сидели родители. Тоже слушали. Хотелось сбежать. Или закрыть уши.
Ознакомительная версия.
