— А молчать ещё хуже, — заметила бабушка.
— Ну ладно, сейчас попробую. Дело в том… Я только хотела спросить, не одолжите ли вы нам этот дом на рождество и на всю рождественскую неделю до Нового года, чтобы Антон мог встретить рождество вместе со всеми родными здесь, в лесу, как он мечтал все эти годы. Он всегда представлял себе, что выйдет рождественской ночью в наш лес, увидит звёзды, ну и всякое такое… И всей нашей семье хватило бы здесь места, а вы бы могли пожить это время у нас: ведь раньше вы там помещались… Только я знаю, что вам не захочется уезжать отсюда. Так вы мне прямо скажите и, пожалуйста, не сердитесь на меня за мою просьбу. А Антон… он даже и не знает, что я поехала к вам…
На некоторое время воцарилось молчание.
Мортен посмотрел на Мину, Мина — на Милли, Милли — на Мону, Мона — на Мадса, Мадс — на Марту, Марта — на Мартина, Мартин — на Марен, Марен — на маму, мама — на папу, папа — на бабушку, бабушка посмотрела на мать Антона и сказала:
— Я бы с радостью одолжила вам дом на это время. Конечно, тебе очень хочется доставить радость Антону, но дом не мой и решаю здесь не я, а отец.
Папа повернулся к маме и сказал:
— Мне кажется, бабушка права, надо уступить им дом на это время.
— Я тоже так думаю, — согласилась мама.
Дети одобрительно закивали головами, а у матери Антона на глаза навернулись слезы.
— Я так рада, так рада… — говорила она. — Вы все такие добрые, такие хорошие…
Она быстро попрощалась и уехала в город.
Всем было приятно, что мать Антона обрадовалась, но, по правде говоря, никому не улыбалось провести рождество и всю рождественскую неделю в прежней тесной квартире.
— Может быть, нас пригласят к себе Хюльда и Хенрик? — спросила мама. Но папа сказал:
— Нет, к сожалению, это невозможно, они как раз сегодня говорили, что ждут на рождество гостей из Нурланна.
— Ну ладно, давайте ложиться спать, — предложила мама. — Что-нибудь придумаем.
И они действительно что-то придумали, но что именно, вы узнаете только в следующей главе.
На другой день папа уехал из дома, как обычно. Мама занималась хозяйством, и казалось, что никто уже больше не думает о рождестве.
Вернулся папа очень весёлый. Он схватил маму за руку, утащил её в гостиную, плотно закрыл дверь и прошептал маме на ухо:
— Всё в порядке. Я с ними обо всём договорился и уже закупил и отвёз всё, что надо. Только давай пока никому ничего не говорить. Пусть это будет сюрприз.
— Правильно! Ни слова! Я только скажу детям, что они должны взять с собой.
Весь вечер мама с трудом сдерживала смех, и дети никак не могли понять, чему она радуется, когда всем так грустно.
Ещё несколько дней назад дети усердно готовили рождественские подарки друг другу, а теперь уже больше никому не хотелось этим заниматься. Ведь они всё равно должны уехать из дома. Но мама пристыдила их:
— Нечего вешать носы! Я уверена, что у нас будет чудесное рождество! И, по-моему, мы должны сделать подарок Антону.
— Конечно, — согласился с ней папа. — Я заказал большую фотографию нашего дома. Я думаю, Антону понравится такой подарок.
— Мама, а ты поедешь в город за продуктами? — спросила Марен. — Ведь рождественский ужин нам всё равно надо приготовить?
— Да, да, конечно! — ответила мама, но в город так и не поехала.
— Может быть, ты заказала все продукты в магазине в Тириллтопене? — спросил Мартин через несколько дней.
— Может быть, — ответила мама. В сочельник мама сидела, ничего не делая, и смотрела на белые, только что повешенные занавески.
— Разве ты не будешь, как обычно, тушить сегодня капусту, чтобы завтра было поменьше возни? — спросила Марен. — Ведь завтра уже рождество. А раньше мы на рождество всегда готовили жареную грудинку.
— Ты не беспокойся, Марен, всё будет в порядке, — сказала мама, не трогаясь с места.
Дети с удивлением смотрели на маму.
— Не будет завтра никакого рождества, потому что ты ничего не делаешь! — воскликнула Мона.
— Как — ничего не делаю? Сейчас я буду упаковывать вещи. Нарядные платья мы наденем на себя, а лыжные костюмы я упакую в рюкзаки, — спокойно ответила мама.
— Зачем нам в городе лыжные костюмы? — спросила Марен.
— Не спрашивай, а помогай мне. Для рождественских подарков нужно взять отдельный мешок, — сказала мама.
— Возьми мой старый морской мешок, — посоветовал папа. — Он как раз подойдёт.
— Мне снова придётся спать на кухонном столе? — спросила бабушка. — Только бы я не свалилась с него, я ведь уже не такая молодая, как раньше.
— Не беспокойся, бабушка, я уверен, что спать тебе будет хорошо, — успокоил её папа.
— Легко сказать, — заметила бабушка, — ты вот скачешь, как мяч, тебе и не страшно.
Папе очень понравилось, что он похож на мяч, и он весело запрыгал по кухне.
Наступило рождество.
И как раз в то время, когда все люди были заняты украшением рождественского стола, перед домом в лесу стоял грузовик, в кузове которого лежали рюкзаки с одеждой и папин морской мешок с рождественскими подарками. Мама в последний раз обошла дом, проверяя, всё ли в порядке. Бабушка прошмыгнула в сарай с горшочком каши. Мортен побежал за ней.
— Это для ниссе?[1] Да, бабушка? — прошептал он.
— Да. Только не говори никому об этом. Теперь таких вещей уже никто не понимает.
— А я понимаю, — гордо сказал Мортен. — Я всегда буду угощать ниссе кашей на рождество.
В лесу послышался шум автомобиля.
— Они едут на такси, — сказала мама.
Антон и его родственники действительно приехали на такси, но не на одном. Во двор въехали сразу три машины, и из них вышло множество людей.
— Это все мои дети и внуки, — сказала мать Антона, — а правнуков у меня, к сожалению, ещё нет.
— Вот ключ. Желаю вам счастливого рождества. Особенно тебе, Антон! — сказал папа и сел в кабину.
Дети мигом забрались в кузов, и грузовик выехал на лесную дорогу. Папа, наверно, задремал за рулём, потому что он не свернул на городскую дорогу, а продолжал ехать дальше в лес.
— Папа, ты не туда едешь! — крикнул в кабину Мартин.
Папа сделал вид, что ничего не слышит.
— Папа, ты перепутал дорогу! — закричали все дети.
— Ты сошёл с ума, отец! — закричала бабушка и поднялась в кузове во весь рост.
Тогда папа высунулся из кабины и громко скомандовал:
— По местам! Отставить разговоры! — и поехал дальше.
— Может быть, папа хочет, чтобы мы встретили рождество в лесу? — спросил Мадс.
— Мне тоже так кажется, — согласилась бабушка.
— А ведь здесь очень красиво! — заметила Марен.
— Но это всё-таки рождественский вечер! Его надо встречать дома, — сказала Мона.
А папа ехал всё дальше и дальше. Они выехали из лесу; дорога поднималась на холм. Вокруг расстилались поля, а на самой вершине холма лежала уже знакомая детям усадьба.
— Наверно, папа хочет пожелать счастливого рождества Анне и Ларсу, — догадалась Марен. — Теперь мне понятно, почему он поехал по этой дороге.
Грузовик въехал во двор. На крыльце стояли Ларс и Анна.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! Мы уже давно ждём вас! — хором приветствовали они гостей.
Дети спрыгнули на землю; Ларс помог бабушке спуститься вниз; из кабины вышли папа, мама и Самоварная Труба.
— Добро пожаловать! — ещё раз пригласила их Анна. — Мы очень рады, что вы приехали к нам. Без детей в доме не бывает настоящего рождества.
— Ну, если вам только этого не хватает, то я не сомневаюсь, что вы останетесь довольны, — засмеялся папа.
— А разве мы… — начала было Мона.
— Заходите, заходите, — перебил её Ларс.
Передняя в доме была празднично украшена рождественскими колокольчиками, на столе горели три огромные свечи.
— Раздевайтесь, пожалуйста, — говорила Анна. — Для всех дам я приготовила постели в большой зале. Я топила там и вчера и сегодня. Думаю, вы не замёрзнете.
— Слышишь, бабушка, — засмеялся папа, — тебе не придётся спать на кухонном столе!
— Так мы останемся здесь? — удивилась бабушка.
— Конечно, вы останетесь у нас. А разве вы этого не знали? — спросил Ларс. — Ну раздевайтесь поскорее, уже пора садиться за стол.
— А где будут спать мужчины? — поинтересовался Мортен.
— Мужчины будут спать в комнате для гостей. Ларс вам всё покажет.
Пока все приводили себя в порядок после дороги, бабушка подошла к Анне и тихонько спросила:
— Ты пойдёшь в хлев до того, как все сядут за стол?
— Конечно, — улыбнулась Анна.
— Можно, и я с тобой?
Через некоторое время Анна и бабушка, захватив с собой хлеба, моркови и капусты, пошли в хлев, где стояли коровы. Бабушка была счастлива. Она подходила к каждой корове, клала ей в кормушку угощение и приговаривала:
