Бритни была возбуждена, она обхватила большую утку и все старалась поцеловать ее и чтобы утка тоже ее целовала, так что в конце концов ее щечки и лоб покрылись розовыми пятнышками от утиных «поцелуев», но Бритни это ничуть не смущало. Я стала говорить ей:
— Утка, Бритни… Да-да, это утка. Очень славная утка, три утки, видишь? И кто же у нас такая счастливица, у которой теперь сразу три утки?..
Я так часто повторяла это слово, что Бритни, по-видимому, тоже захотелось поговорить, и она стала повторять за мной: «Утка, утка». Только у нее было еще маловато зубов, чтобы четко произносить все звуки, и получалось «фука, фука», так что мы все просто помирали со смеху.
Потом мы повезли ее в парк и тут разошлись вовсю. Я стала показывать разные штучки, взбиралась на ржавые столбы для качелей и на руках раскачивалась на перекладине. Пэтси визжала, Лоретта ворчала, но кто был действительно поражен, так это Вилли. Он попытался вскарабкаться тоже, но всякий раз соскальзывал вниз. Просто у меня руки вспотели, оправдывался он, но, конечно, не в этом была причина. Тут подъехал зеленый мини-фургон, и теперь уж вспотела я, но в нем был не Терри, а какая-то женщина с целой сворой собак; только я все равно уже не могла успокоиться. Наверное, нам не следовало болтаться в таких местах. Терри мог первым делом искать меня именно в парке.
Но куда же нам деться? Я ничего не могла придумать. Пэтси уже немножко сникла, Бритни вот-вот захочет есть, да и пора было переодеть ее.
— Вот что. Сейчас мы пойдем к Марианне, моей подруге, — объявила Лоретта.
— Как! Мы все? — сказал Вилли и поморщился. — Терпеть не могу эту твою Марианну.
— Но тебе не обязательно идти с нами, Вилли, — сказала я. — Ты ведь можешь заглянуть к своим приятелям.
Вилли подумал немного. Потом отрицательно покачал головой.
— Ладно, все в порядке. Отправлюсь со всей вашей компанией. Если Терри тебя выследит, тебе ведь понадобится моя помощь, верно?
Я обвила его шею руками — так была растрогана. Вилли побагровел и поспешил высвободиться. Я поблагодарила его. И всех поблагодарила.
— Хватит нести вздор, Дарлинг! — сказала Лоретта. — И не вздумай продолжать в том же духе при Марианне, не то я буду чувствовать себя неловко.
Лоретта познакомилась с Марианной, когда лежала в больнице, ожидая Бритни. У Марианны в тот же день родился мальчик по имени Тим, но Марианна называет его Тиггер и одевает в очаровательные, в узкую желто-черную полоску ползунки. Ее Тиггер в самом деле ревет, как тигр. Когда он и Бритни орут на пару, не слышно даже собственных мыслей. Но для меня это как раз было то, что нужно, потому что я не хотела думать, думать о том, как там мама и Терри терзают Нэн.
Мне тоже не слишком нравилась Марианна. Ей уже девятнадцать, а она ведет себя как ровесница Пэтси. Это просто глупо: муниципалитет дал ей эту потрясную квартиру, но она даже рук ни к чему здесь не приложила и даже не убирает ее. Она не умеет делать самые простые вещи, например, включить бойлер или вставить телефонную вилку в розетку. Лоретте муниципалитет не предоставил отдельное жилье, потому что ей только пятнадцать лет, но она куда толковее Марианны. Лоретта хочет переехать к ней, мысль на первый взгляд отличная, но женщина из социалки, которая присматривает за ней, считает, что такое решение может оказаться не слишком удачным. Девочки захотят бегать по клубам, считает она, и в таком случае детишки будут оставаться без догляда.
— Вот ведь наглость! — возмущалась Лоретта, разогревая бутылочку для Бритни в холодной и грязной кухне Марианны. — Да разве мы позволили бы себе!..
— Знаешь, я всегда могу посидеть с Бритни, если тебе захочется уйти вечером, — предложила я.
— Очень мило с твоей стороны, Дарлинг. Ты так умеешь обращаться с Бритни, просто блеск, я знаю. — Лоретта помолчала. — Может, твоя мама потому так рвется заполучить тебя? Ты ведь много помогаешь ей с маленьким Гэри?
— Да, но он совсем не такой, как эта прелесть Бритни. Во всяком случае, ей придется как-то выкручиваться. Я туда не вернусь.
— Конечно, не вернешься, — сказала Лоретта. — По крайней мере, пока там этот Терри. Не понимаю, что с твоей мамой. Да если бы какой-то мой парень ударил Бритни, я его за ухо вышвырнула бы вон. Вообще я не так цепляюсь за этих типов, отец Бритни блестящий пример тому. Ну, скоро мне будет шестнадцать, а там и семнадцать, и тогда я вытяну из них отдельную квартиру, как эта. И ты, Дарлинг, сможешь прийти, когда захочешь, и жить со мной и с Бритни.
— Нет, мы с Дарлинг решили вместе снять квартиру, как только закончим школу, — возразила Пэтси, делая короткие шассе и прочие балетные упражнения на плиточном полу кухни.
— А вот я не стану делить свою квартиру с Дарлинг, — ухмыляясь, сказал Вилли. — Это нарушит мои отношения со всеми моими девчонками.
Однако Вилли до самого вечера просидел со мной у Марианны, развалившись в ее скользком ледериновом кресле, зевая, хрустя пальцами и вздыхая — ведь у нее невозможно было даже посмотреть телевизор, потому что экран постоянно мигал, а Марианна пальцем о палец не ударила, чтобы настроить свой телик. Но для нас телевизор заменяли детишки; мы сидели и таращились на них, а они, лежа на спинках, ерзали по пыльному коврику перед камином — он полосатый, из оранжево-черного акрила, и Тиггер в своих тигровых ползунках почти сливался с ним, так что Пэтси, не заметив, едва на малыша не наступила.
Лоретта позвонила Нэн в четыре; было ясно, что мама и Терри все еще мрачно сидят там с Бетани, Кайлом и крошкой Гэри. Лоретта слышала, как он хнычет где-то вдали от телефона.
Мы тоже сидели и сидели в ожидании, пока Бритни не стала требовать, чтобы ее опять покормили. У Лоретты бутылочек больше не было, Марианна уже перевела своего тигренка на коровье молоко, так что Лоретте пришлось забрать Бритни домой.
Вилли, Пэтси и я еще некоторое время посидели у Марианны, но потом к ней заглянул по дороге с работы ее новый бойфренд, и мы явно были некстати. Так что мы ушли. И с тех пор Пэтси и я сидим в «Макдоналдсе», как я уже написала, а Вилли только что позвонил и сообщил, что фургончик Терри все еще там.
Я не знаю, что мне делать. Совершенно очевидно, что они проторчат у Нэн весь день. А может, и ночь. Я не знаю, что делать и куда мне деться.
Пэтси опять проснулась, но немного куксится. Подходили одна мамаша, потом другая, покудахтали над ней, спросили, все ли у нас в порядке. Я отвечаю, что все хорошо, хотя ничего хорошего не было. Мы не можем больше здесь оставаться.
Только что подходила третья мамаша, спросила, где наша мама. Мы обе, вполне честно, ответили, что дома. Тогда женщина с укором покачала головой и сказала, что нам тоже следовало бы быть дома, и еще спросила, есть ли у нас кто-нибудь, кто присматривает за нами. Я ответила ей, столь же честно, что скоро за нами придет мой дядя. Это ее немного успокоило, но она все-таки опять покачала головой, глядя на Пэтси.
Я и сама очень волнуюсь за нее. Она старается быть такой милой. То и дело тянется ко мне, обнимает и уговаривает меня не волноваться, а сама все время плачет. Я уже использовала добрую половину бумажных салфеток «Макдоналдса», утирая ее слезы.
Позднее. Гораздо, гораздо позднее! Ты никогда и ни за что не догадаешься, где я!
Ну, так вот. Я сидела в «Макдоналдсе» с Пэтси, и вдруг звонит мобильник — на этот раз Вилли вне себя от радости. Он уже опять возвращался в город, как вдруг увидел в зеленом фургончике Терри — он уезжал!
— Но ты уверен, что это был он? Ведь таких фургонов пруд пруди, — усомнилась я.
Вилли сказал, что видел самого Терри — он сидел за рулем, моя мама была с ним рядом, с ребенком на руках. Словом, это они. И они уехали, это точно и определенно.
Я горячо обняла Пэтси и сказала, что наконец-то мы можем вернуться домой. Она снова расплакалась, на этот раз от радости. Держась за руки, мы пустились в путь. Пэтси была так счастлива, что всю дорогу плясала и выделывала свои па. Я тоже приплясывала, хотя мои прошлогодние башмаки нестерпимо жали, а живот время от времени сжимался от страха.
Вилли поджидал нас на въезде в Латимер, он прыгал вверх-вниз по бордюру чьего-то садика, словно практиковался в степе. Завидев нас, он на лету взмахнул рукой, поскользнулся и приземлился прямо на колени. Наверное, это было ужасно больно, и до нас донеслось несколько весьма выразительных ругательств, но, когда мы подбежали к нему, он уже улыбался до ушей.
— Он уехал, уехал! И пусть только попробует вернуться, я выброшу его вон, можешь не беспокоиться, Дарлинг, — объявил Вилли, расправляя плечи.
Мы обе знали, что Терри отшвырнет его одним мизинцем, но я благодарно улыбнулась ему. Мы двинулись через Латимер втроем. Пэтси без устали кружилась, а Вилли на одолженном скейтборде выделывал повороты и подскоки, радуясь победе. Я тоже попробовала прокатиться. Сначала я не очень поняла, в чем тут хитрость, и то и дело опрокидывала доску. Вилли с удовольствием кричал, что я безнадежна, но потом показал мне, как ставить ноги и как правильно наклоняться, и я вдруг освоилась и помчалась вперед, набирая скорость, очки соскальзывали мне на нос, волосы разлетались, я визжала от восторга…
