В прошлую четверть я собирался стать отличником, но сорвался. И представляете, на чем. Прямо со злости лопаюсь — на географии. Надо же — на географии! И ведь всего одну четверку получил! Но так не вовремя — нового велосипеда лишился из-за нее. Теперь уж отец не купит… Говорит, уговор есть уговор.
Не стану описывать, как встретила школа Гелу, когда увидела его на костылях. Скажу одно: у преподавателей слезы на глазах навернулись, и вместо Гелы меня наставляли: ну, смотри теперь…
Как наступает пора идти в школу, Гела выходит на веранду и окликает меня:
— Эгей!
Я тотчас выбегаю на веранду, хватаю портфель и лечу по лестнице.
— Доброе утро, дядя Гиорги, — здороваюсь я на бегу с соседом.
— Здравствуй, здравствуй! За Гелой?
— За ним!
— Привет от меня.
Дядя Гиорги — шофер. Он три дня кряду работает, три дня отдыхает.
Я взбегаю к Геле, беру у него портфель, и мы медленно, с передышками спускаемся по ступенькам во двор.
Идем в школу и разговариваем по дороге.
— Скоро нога у меня будет как новенькая, — говорит Гела, — опять будем играть в футбол.
— Не хочу в футбол.
— Что с тобой?! — удивляется Гела.
— Предпочитаю шахматы. Где будешь играть в мяч, когда снег выпадет? А в шахматы всегда можно. Вот почему я предпочитаю шахматы…
До того, как Гела сломал ногу, мы все время гоняли мяч. Я был девятым номером, он — третьим, но в другой команде. Так что он играл против меня. Но не помню, чтобы он хоть раз толкнул меня нарочно или подножку дал. Случалось такое нечаянно, и тогда мы смеялись, будто ничего и не было. Игра, как же иначе!
— Врач сказал, скоро избавлюсь от костылей, — говорит Гела.
— Когда сказал?
— Вчера.
— Вот здорово-то!
Врач навещает Гелу два раза в неделю. У врача в руках маленькая красивая сумка. Она раскрывает сумку, достает из нее белый халат, надевает и спрашивает:
— Ну, как себя чувствуешь?
— Хорошо, тетя Эка. А как вы себя чувствуете?
Врач улыбается. Смеется и Гелина мама; отец его в это время обычно на работе.
Врач осматривает его ногу и уверяет:
— Еще немного — и выбросим костыль в Мтквари.
Так вот «понемногу» — уже два года прошло…
Школа наша не очень далеко, но мы все же иногда опаздываем на урок.
По дороге в школу нам приходится переходить один перекресток. На перекрестке нет светофора зато стоит регулировщик дядя Зорибег.
Завидит нас дядя Зорибег и обязательно спросит:
— Ну, как дела, мальшишки?
(Он азербайджанец, плохо говорит по-грузински.)
— Здравствуй, дядя Зорибег!
— Привет, дядя Зорибег!
— Стравствуй! Как вы, молодсы?
— Хорошо!
Дядя Зорибег знает, где мы учимся и как мы учимся. Что у нас нет братьев и сестер, он и это знает. А где живем, это уж преотлично ему известно! Разумеется, от нас самих…
Он останавливает машины:
— Медленно идите, молодсы!
Мы все-таки спешим.
— Спасибо, дядя Зорибег.
Перейдем мы широкую улицу, оглянемся и видим: машет нам рукой.
И мы ему машем… Обойдем сквер, и вот уже наша школа.
Наш класс на третьем этаже. Сколько ступенек надо одолеть! Я снова держу два портфеля.
Когда мы опаздываем, двери в класс отворяю я. Преподаватель улыбается нам.
— Пришли, ребята?
Когда другие опаздывают, видели бы вы, как им достается!
В классе я оба портфеля кладу в парту, потом, когда Гела садится на свое место, ставлю его костыль у доски.
Гела только на большой перемене выходит в коридор. А на других мы сидим и болтаем.
Из школы мы возвращаемся так же медленно с передышками.
Опять широкая улица, опять голос:
— Домой, молодсы?
И рука дяди Зорибега останавливает машины.
Потом я иду домой. Обедаю. А после… После опять с Гелой — занимаемся.
Потом, если нам смотреть по телевизору нечего, играем в шахматы, когда холодно — в комнате, когда тепло — на веранде.
В это время, случается, во двор забредает маленький человечек с мешком на спине и протяжно кричит:
— Земля-я для цветов! Кому зе-мля для цветов!
Услышит бабушка Дати, вспомнит, что внук ее во дворе, и машет ему веником с четвертого этажа:
— Чтоб тебя земля поглотила, подымись, наверх! Сколько можно играть!
Когда лучи солнца достигают окон второго этажа, ребята со всего дома высыпают во двор и берут кирпичи.
Высокий Джуаншер отсчитывает шесть шагов и ставит кирпичи с двух концов. Лео выносит мяч, ребята делятся на две команды, первоклассники, второклассники и третьеклассники не имеют права играть с семиклассниками, поэтому они мечтают поскорее перейти в четвертый класс.
Иногда мяч летит без адреса, и разлетаются стекла в окне, но это уже стало делом обычным.
Три раза в неделю дядя Гиорги становится в центре двора и спрашивает:
— В чьи ворота сперва?
Разгорается спор.
— Пускай сначала в ваших воротах станет, — говорит высокий Джуаншер.
— Почему это сначала в наших?! — возмущается Лео.
В конце концов они договариваются, и начинается игра.
Тогда все от мала до велика выходят на веранды и следят за игрой.
Мы с Гелой тоже на веранде расставляем фигуры на шахматной доске.
Раньше было так: в чьих воротах стоял дядя Гиорги, та команда проигрывала. А теперь решили: в первом тайме он вратарь одной команды, во втором — другой.
Стоит дядя Гиорги в воротах и один за другим пропускает мячи. А когда выбивает мяч, он падает прямо у ног противника, тот бьет по мячу, но судья уже протягивает руку к центру.
Судьей всегда низкий Джуаншер (у нас два Джуаншера во дворе).
И второй вратарь не чудо. Я о Галусте говорю. Как пропустит мяч, так отец его, Акопа, вскакивает со стула, возмущается:
— Вай, зря тебя кормлю-пою!
Вот когда надо посмотреть, как хохочет мой отец.
— Что ты, как гусь, переваливаешься! — кричит на Кахи его отец. — Сильней бей, сильней.
А тетя Ивелита еще громче кричит на мужа:
— Да замолчи ты! — разводит руками и жалуется моей маме: — Совсем свел с ума ребенка!
Пока мы с Гелой делаем два хода, дядя Гиорги успевает пропустить два мяча.
Во дворе становится все шумнее.
Я сижу, уставившись в шахматную доску, Гела стучит костылем по полу:
— Паата, что ты делаешь? Подножку подставляешь?! Не стыдно тебе?!
— Ну-ка, марш наверх! — Это дядя Пааты.
— Не буду больше! — обещает Паата.
— Смотри, еще одна подножка — пойдешь домой!
Я тоже гляжу вниз.
— Тоже мне футболист!
— Иди, — просит меня Гела. — Покажи им, как надо играть.
— Не хочу, предпочитаю шахматы, — отвечаю я, хотя, что от вас-то скрывать, при виде мяча у меня коленки трясутся. Целых два года я в футбол не играл. Случается, иногда ударю по мячу и тут же вспоминаю Гелу…
— Ты неправильно поставил королеву, — говорю я Геле. — Знай, возьму ее.
Гела все размахивает костылем.
— Кому подаешь, Каха!
Каха вскидывает голову в нашу сторону.
— Да, правда, я неправильно поставил! — говорит Гела и ставит королеву на другую клетку.
— Ух, молодец Галуст, спас ворота! Такой мяч никто бы не взял! — не удерживаюсь я. Гела дергает меня за руку.
— Что делает черный король на черной клетке?
— Да…
И мы снова расставляем фигуры.
Когда вратарем дядя Гиорги, игра всегда кончается вничью. Дойдет счет до «пять — пять» или «семь — семь», и он кричит жене:
— Маквала, мне из Аджамети[1] не звонили?
— Телефон оборвали, дорогой! Ждут не дождутся!
— Не хочу больше играть, — говорит он ребятам.
Гиорги уносит с собой мяч.
— А мяч куда?! Мой он! — бежит за ним Лео.
— А я думал, мой, — притворно оправдывается дядя Гиорги и, отряхивая брюки, смеется.
Потом всех зовут по домам…
Так кончается футбол в нашем дворе…
— По радио говорили: завтра дождя не будет, — говорит Зура…
Хоть бы и вправду не было завтра дождя! Завтра наше «Динамо» играет…
Страна Дураков.
