— Не трожь дедушку, морда!
Потап Петрович схватил внука за плечи, притянул к себе.
— Молчи!
Саня замолчал и с ужасом смотрел, как с дедушкиной бороды падали на пол красные капли.
Длинноногий что-то скомандовал солдатам. Солдаты взяли деда за руки и пригнули к полу. Саня страшно закричал. Длинноногий схватил мальчика за шиворот и выбросил за дверь. Саня упал на камни и зарыдал от обиды и бессилия. Спустя некоторое время из дома вышел, длинноногий, приблизился к мальчику и ткнул его сапогом. Саня не пошевелился и только широко открытыми глазами пристально смотрел на гитлеровца. Когда немцы ушли, Саня побежал в дом, На полу лежал окровавленный дедушка.
— Дедушка, дедушка, — закричал Саня, встав около него на колени.
Потап Петрович открыл глаза.
— Дедушка, больно?
— Ничего… — прохрипел старик.
— У-у! Это тот длинноногий. Я его убью, дедушка. Возьму ружье и убью.
Потап Петрович с трудом сел.
— Ружье?.. Ничего, ты крепись. Будет срок. Дай воды.
…И потекли тяжелые дни в немецкой неволе. Каждый день приходят на маяк фашистские егери, кричат на дедушку, тычут кулаками, гоняют Саню в рыбацкое становище за водкой, и, напившись, горланят какие-то непонятные песни.
Верят дедушка с Саней: возвратятся советские моряки и все будет хорошо, как раньше. Дедушка отремонтирует маяк, и свет его, как прежде, будет указывать кораблям путь в морские просторы. Но когда это будет? Скоро! Скоро! А пока надо терпеть, надо сильно, сильно хотеть победы, верить в нее, и тогда она придет, непременно придет.
Наступили холода. Дни стали короче, ночи длиннее.
Потап Петрович так и не может оправиться от побоев. Он еле-еле передвигается по комнате, но на внука посматривает весело.
— Ты, Саня, запоминай, — говорит он внуку, — где у немцев расположены пушки, пулеметы, склады, проволочные заграждения… Все запоминай. Пригодится. Наши должны вернуться. Обязательно! Спросят у тебя — должен ответить. Понял?
— Я запоминаю, дедушка. У «бараньего лба» большие пушки стоят, а на «клюве» — пулеметы…
— Все и запоминай. Только не попадайся на глаза.
— Дедушка, а я видел того длинноногого, который бил тебя. Я в него камнем запустил… Не попал только. Но я его еще увижу, дедушка. Я ему покажу!
Потап Петрович притронулся рукой к голове внука.
— Ты погоди. Веди себя тихо, не задирайся. Дай срок. Придут наши, тогда…
Но Саня не послушался деда. Длинноногий не выходил у него из головы. Он видел его уже несколько раз. Шагает по берегу, как мачта, — длинный, прямой. У него и усики тонкие, бесцветные; и губы тонкие; а нос — большой и красный. Саня его на всю жизнь запомнил. Только бы выбрать подходящий момент…
Мальчик приметил, что длинноногий часто спускается к морю по крутой тропке. Упираясь пятками в неровности, он, перегибаясь, как палка, быстро соскальзывает вниз. Ходит он по этой тропке в одно и то же время и всегда в сопровождении нескольких солдат. Саня несколько раз проследил за длинноногим, и у него созрел план. Он внимательно осмотрел тропку у обрыва, что-то прикинул, и в следующую же ночь, ничего не сказав дедушке, решил устроить засаду. Мальчик захватил с со-бой тонкий пеньковый трос и натянул его поперек тропинки у самого обрыва, привязав одним концом за выступ скалы. Другой конец взял в руки и спрятался невдалеке. «Побеги теперь только!» — пообещал мальчик своему врагу и стал ждать. Долго лежал Саня, но длинноногий не появлялся. Мальчик промерз, стучал зубами, но не покидал своего поста. И вот, наконец, вверху, в расщелине скалы, послышались шаги. Кто-то спускался по тропинке. Саня вгляделся в темноту и увидел несколько человеческих фигур. Впереди шел длинноногий. Саня узнал его сразу. Мальчик изо всех сил натянул трос и притаился. Сердце колотилось так громко, что ничего, кроме его гулких ударов, Саня не слышал. Казалось, прошло бесконечно много времени. Саня перевел дыхание и в этот самый момент трос неожиданно дернулся и выскользнул из рук. Мальчик съежился и замер. Сейчас, сейчас… Мало-помалу оправившись от испуга, он прислушался: вокруг никого. Под обрывом тоже как будто никого нет. Что же случилось? Мальчик осторожно выглянул из-за камня, осмотрелся. Трос болтался над обрывом. Очевидно, длинноногий даже не заметил его, когда задел ногой и без труда вырвал трос из рук мальчика. Саня чуть не заплакал от досады. «Ладно! Я привяжу и другой конец. Все равно кувыркнешься под обрыв, длинноногий!»— решил мальчик. Отвязав трос, он вернулся на маяк.
В следующий раз Саня закрепил оба конца троса. Длинноногий и солдаты появились как всегда в то же самое время. Мальчик чуть не вскрикнул от радости, когда увидел своего врага скользящим по тропинке. Вот он почти приблизился к тому месту, где был натянут трос… Саня даже приподнялся от нетерпения. Страха он теперь не чувствовал. Все это походило на занятную, хотя и опасную игру. Длинноногий сделал несколько шагов и вдруг запнулся, перегнулся вперед и, растопырив руки, с криком полетел вниз головой под обрыв. Следующий солдат поспешил к нему на помощь и… тоже упал и покатился по склону. Саня, забыв об опасности, приподнялся из-за камня и захлопал в ладоши.
Остальные солдаты спустились по тропинке благополучно.
Саня прислушался. Снизу доносились вопли, громкая речь. Сильнее всех орал длинноногий. Мальчик узнал его по голосу, хотя и не видел в темноте, что творилось там. «Так тебе и надо!» — прошептал Саня и, отвязав концы порванного троса, что есть духу побежал домой.
— Где ты был? — спросил дедушка, когда дрожащий Саня забрался к нему на топчан. Мальчик ничего не ответил, прижался к деду и, уткнувшись лицом в его бороду, заплакал навзрыд.
Длинноногий больше не появлялся. Видно, сломал-таки себе шею при падении. Но радости Саня не чувствовал. Дедушка стал совсем плох, хотя по-прежнему утешал внука: «Ничего. Вернутся. Дай срок. Доживем, Саня!» И Саня, как мог, крепился. Но время шло, а свои не возвращались.
3
Наступили полярные ночи. Темно и мертво стало вокруг. Холодно в доме. Больной дедушка бредит во сне, что-то бормочет, зовет кого-то. Саня прижимается к нему и обнимает морщинистую, холодную шею деда. За окнами свистит ветер и бросает в стекла снежную крупу. Немцы сегодня не высовывают и носа на улицу. Заняли теплую комнату, завалились спать, выгнав дедушку и внука на кухню. «Ладно, придет срок, — думает Саня, повторяя дедушкины слова, — возвратятся наши, наподдают фашистам, как следует», — и засыпает.
Во сне слышит Саня выстрелы, топот ног. Ему кажется, что это наши моряки высаживаются на берег. Кто-то тихо, но настойчиво шепчет ему на ухо: «Вставай! Вставай!» «А, это дедушка», — догадывается Саня и просыпается.
Дедушка чем-то встревожен; прислушивается, чуть склонив голову на бок. Через окошко в кухню льется мягкий голубоватый свет северного сияния Ветер стих так же быстро, как и нагрянул.
— Что, дедушка? — спрашивает Саня, приподнимаясь на локтях. Он взлохмачен. Давно не стриженные черные волосы спадают на лоб, закрывая глаза, рожками торчат на затылке.
— Стихло, — шепчет дедушка. — Выстрелы были. Наши-то «квартиранты» убежали, как на пожар. Должно с перепугу переполох, а может быть… Стихло…
— Я сбегаю, посмотрю. Ладно, дедушка?
— Сбегай посмотри. Да не ходи далеко.
Саня поправил на ногах меховые прохудившиеся унты, запахнул пальто, нахлобучил дедушкину шапку и выбежал во двор. Щеки его ущипнул морозец. Вокруг все сияло переливчатым светом. Огромные прозрачные завесы, сотканные из света, медленно, как на слабом ветру, покачивались в вышине и таяли. Серебристые лучи, словно стальные ленты, блеснули из-за горизонта, молниеносно вытянулись к зениту, где-то на невидимой высоте скрестились, поиграли и снова исчезли. Вспыхнули и погасли лиловые облака. И снова огромные разноцветные занавеси повисли в небе. То малиновые, то бледно-зеленоватые сполохи северного сияния пробегали по небу, усыпанному яркими звездами.
Далеко за сопками на востоке глухо грохотала канонада: там шли бои.
Внизу боролся с камнями и шумно вздыхал морской прибой.
Саня подбежал к обрыву и осмотрелся. Над черной лентой берега, открытого отливом, поднимался пар. Морг, сверкая, убегало вдаль.
Саня грустно вздохнул: сон не сбылся. По отвесной тропе он спустился вниз. У моря, между камнями, Саня увидел притаившегося человека. На груди его висел автомат. Человек настороженно смотрел на мальчика и молчал. Меховая куртка его была изорвана, на черной шапке поблескивала золотая эмблема советского моряка.
— Наш, — тихо, неуверенно вздохнул Саня и остановился.
— Мальчик, ты откуда, как тебя звать? — спросил моряк.
Саня, задыхаясь от волнения, подбежал к моряку.
— Я с маяка, дядя. Мой дедушка маячник. Он — больной. Я — Саня, внук дедушки Потапа. Знаете его? Дедушку многие моряки знают…
