Я беру наугад фотографии осадных дней. Старые и молодые защитники города, женщины и мужчины, дети, старики — все знакомые и близкие. Какое разнообразие лиц, как необычны они, и далеки, и рядом вместе с тем!..
Вот гвардейская санитарка. Обветренное, крепкое, закаленное в огне, словно высеченное из гранита лицо. Чуть прищуренные глаза говорят о неустрашимости, о хладнокровии и о глубокой думе. Так она смотрит, когда соображает, как лучше пробраться к раненому, лежащему под сильным обстрелом, а при случае и постоять за себя в смертельной схватке, так она смотрит на вражеский берег, откуда надо во что бы то ни стало эвакуировать раненых.
…Учительница, старый педагог, депутат райсовета, проверяющая школьные тетради. Седые волосы, лицо ее как будто обожжено печалью Но оно доброе, и глаза, которые разучились смеяться, полны какого-то душевного волнения. Этот человек умеет понимать своих учеников, недаром она в самые тяжелые дни не прерывала уроков, и глубокая складка у рта — память о перенесенном.
Высоко над улицей, на крыше, стоит, как часовой, перед лицом неба девушка из команды МПВО. Она в ватнике и в зимней шапке, но она может там стоять и летом и осенью: это ее пост, так она стояла годами.
Школьницы с настороженными лицами, сидящие за партами. У них недетское выражение глаз: они слишком много видели такого, чего не нужно видеть детям, — ужасов и крови; но что им делать, если они знают, что по ним стреляют, когда они идут в школу, и тяжелыми снарядами стараются попасть в здание школы, когда они на уроках. Они выходят из школы, видят развалины большого дома и огромный плакат, на котором женщина с безумным взглядом несет маленькую мертвую девочку. Над плакатом надпись: «Смерть детоубийцам!»
Но они упорно ежедневно возвращаются, садятся за парты и открывают учебники, потому что с ними педагоги, могу сказать, не боясь старого слова, — люди святого подвига.
И вот портрет мстителя. Это снайпер — человек, пришедший с Дальнего Севера. Он охотник такой, что бьет белку в глаз дробинкой. Он может попасть в щель танка, ослепить водителя на ходу. Он может выследить врага, как бы тот ни маскировался. Он один из многих снайперов.
Моряк, Герой Советского Союза. Командир подводной лодки, прорвавшейся сквозь смертельные преграды и ловушки на простор открытого моря, чтобы наносить удары на морских далеких путях.
Кто же снабжает воинов суши и моря снарядами, бомбами, торпедами? Старый рабочий, который должен был бы отдыхать от трудов праведных. Проработав сорок лет на заводе, он снова трудится. В замасленном ватнике, в старой теплой шапке, в очках, спустившихся на кончик носа, с седой бородкой и подстриженными усами, готовит он «подарки» для врагов Ленинграда.
Я могу долго смотреть на эту фотографию, потому что она выразительна и правдива без прикрас. Кроме того, он напоминает мне старого питерского его собрата, ленинградского мастера. Он, переживший все ужасы жестокой зимы, варварство бомбардировок, испытавший смертельную усталость от непосильных трудов, признался мне, что на него раз напала большая тоска.
Тогда он поставил перед собой фотографию своей покойной жены, суровой, строгой и справедливой ленинградской женщины, и написал ей письмо, взволнованное, полное человеческой страсти, прося ее помочь ему как она помогала всю трудовую жизнь. Разговор его с карточкой жены, перед которой он прочел письмо вслух, воспоминания, раздумье — все это вернуло ему крепость воли. Он пришел на свое рабочее место сильным, успокоенным человеком. Я писал об этом во время блокады.
Беру фото, на котором женщина сортирует снаряды, смотря на них слегка затуманенным взглядом. Она знает, что они несут смерть фашистам, и поэтому-то она так тщательно проверяет их. Это ее месть за мужа, погибшего в бою.
Я вижу на фото двух деятельных, опытных работниц, одна из которых проверяет автомат, другая налаживает диск. Тонкие косички спускаются по худым плечам. Им вместе нет и тридцати лет. Теперь они выросли, я не знаю их жизни, но они, верно, вспоминают то далекое время, когда через их ловкие маленькие руки проходило смертоносное оружие.
А лицо работницы с хлебозавода! Прошли страшные дни, когда на улицах падали голодные люди. И все равно хлеб остался для ленинградца не просто обыкновенным продуктом. Он тоже символ испытаний и общих бедствий, пережитых великим коллективом жителей города. И лицо у женщины, несущей сразу шесть готовых караваев, исполнено сознания высокого долга, гордости за сделанную работу, удовлетворенности, что можно снова отрезать хороший ломоть, а не жалкую порцию, чтобы к рабочему человеку вернулась сила. На лице этой работницы написана целая история перенесенных мучений, но есть и скрытая радость в ее широко открытых глазах.
Сколько этих лиц солдат, доноров, рабочих, матросов, командиров!
Когда смотришь фильм «Русское чудо» Торндайков, то видишь огромную галерею — лица тружеников, создававших Советское государство.
Когда я вспоминаю ленинградцев — защитников города, я тоже вижу неисчислимые лица людей, не жалея сил отдававших себя долгу защиты города Ленина.
Не полон будет памятник славы Ленинграда, если как-то не будут отражены в нем на память грядущим поколениям правдивые облики ленинградцев, участников девятисотдневного сражения.
Помимо неустанного труда в окопах, на кораблях, на батареях, в небе, на земле, на воде и под водою, на заводах и фабриках, в домах и на полях, — всюду люди города-фронта показывали еще искусство воевать, поражать противника самыми новыми приемами, самыми удивительными неожиданностями.
Это искусство войны помогло разгромить фашистов под Ленинградом в январе 1944 года.
…Однажды, уже после окончания войны, были мы с Виссарионом Саяновым у маршала Говорова. Леонид Александрович, как известно, вступил в командование войсками Ленинградского фронта, будучи генерал-лейтенантом артиллерии, в 1942 году.
Его замечательному таланту многим обязан город Ленина, потому что Говоров взял на себя руководство контрбатарейной борьбой и под его руководством ленинградские артиллеристы подняли на большую высоту артиллерийскую науку.
Поражая вражеские батареи, артиллеристы сохранили город от разрушения, спасли его исторические здания и многие жизни жителей. Они в решающих боях разгромили все немецкие укрепления, стерли с лица земли технику и живую силу врага, проложили путь к решительной победе.
Разговор с маршалом зашел о временах ленинградской блокады. Говоров рассказывал многие подробности военных событий того времени. Он был суровый, молчаливый человек громадных знаний, строгой дисциплины. Но когда увлекался беседой, он становился прекрасным рассказчиком.
Саянов спросил его:
— Скажите, пожалуйста, Леонид Александрович, можете ли вы назвать случай особого действия ленинградской артиллерии по защите города от варварских обстрелов?
Говоров подумал, потом пошел к столу, достал из ящика панку, вынул из нее два больших листа, на которых были какие-то схемы. Эти листы он положил перед нами. Помолчал, как бы вспоминая что-то, и заговорил медленно, взвешивая слова, как всегда:
— Отвечаю на ваш вопрос. Пятого ноября 1943 года Андрей Александрович Жданов сказал мне после моего очередного доклада о положении на фронте: «Как бы это сделать, чтобы немцы не очень били по городу в день праздника? Седьмого ноября народу на улицах больше обычного, и жертвы неизбежны. Они, конечно, хотят испортить нам праздник и будут вести огонь с предельной жестокостью. Нельзя ли что-нибудь сделать, помешать им в этом?» И я сказал ему тогда: «Немцы Седьмого ноября не сделают по городу ни одного выстрела!» — «Как так? — начал было Жданов, но, взглянув на меня — его, видимо, поразила моя прямота и уверенность, — он улыбнулся и сказал только: — Я вам верю!» Я ушел от него и начал думать. Думал я вот над этими бумажками. Посмотрите. Я накладываю прозрачную бумагу со схемой на эту, побольше, что на толстой бумаге. Видите, как совпадают точно, почти точно совпадают повсюду эти условные знаки? Нижняя схема — это схема расположения немецких батарей — сделана нами, данные добыты всеми видами нашей разведки. Видите, мы довольно точно знали все три позиции каждой батареи: настоящую, ложную и резервную. Кроме того, в нашем распоряжении были сведения о расположении пехотных позиций, аэродромов, железнодорожных станций, штабов, наблюдательных пунктов и так далее. По иным целям мы еще не стреляли, чтобы не спугнуть противника, хотя держали под прицелом его болезненные точки. И сами имели такие батареи, которые стояли на позициях, будучи хорошо замаскированными, и поэтому не были отмечены противником. Он и не подозревал об их существовании. И вот был разработан подробный план, который начал приводиться в действие ночью шестого ноября. Спокойно спавшие фашисты были неприятно разбужены, когда совершенно неожиданно мы начали громить вражеские батареи, аэродром в Гатчине, полный самолетов, бить по штабам, но перекресткам, по наблюдательным пунктам, по эшелонам на станциях. Все сильнее и болезненнее были наши удары. И враг наконец раскачался, начал отвечать во всю силу. Уже к шести утра немецкая артиллерия яростно била по известным им батареям и судорожно засекала новые, о которых не знала. Так всю ночь и утро длился этот поединок. Немцы бросали свои залпы, перенося их с одной цели на другую. И когда мы открыли огонь на подавление, немцы ввели резервные артиллерийские дивизионы. К полудню двадцать четыре немецкие батареи неистовствовали. Тогда я дал приказ начать действовать морякам, морской артиллерии. После такого оглушительного поединка немцы стали постепенно сдавать. Их огонь наконец совсем стих, и только отдельные орудия еще продолжали огрызаться. Но все снаряды ложились только в расположении нашей обороны. Ленинградцы слышали всю эту пальбу, грохот стоял над городом, но снарядов немецких нигде не наблюдалось на улицах, и все удивлялись: что произошло, что немцы не обстреливают город? День прошел без приключений. Вечером Жданов увидел меня, радостно сказал: «Поздравляю! Артиллерия сдержала слово. Ни одного снаряда в Ленинграде за весь день не упало. Как вы это сделали?» Я рассказал ему о предпринятой операции. Он сказал: «С такой артиллерией мы можем совершить большие дела…» А мы тогда готовились к разгрому немецких позиций под Ленинградом. Как вы знаете, войска Ленинградского фронта совершили большое дело — освободили Ленинград, далеко прогнали фашистов от города. А этот случай показывает, как артиллеристы своим искусством защищали и сохраняли Ленинград!
