Папа поднял руки.
— С гайкой больше не буду. Неинтересно. А без гайки давай.
Партию без гайки Филя продул. С гайкой снова выиграл. И еще раз. Чудеса!
— Что, она и вправду волшебная? — прицепился Филя.
— Не потеряй смотри, — ответил папа.
После ужина Филя отпросился на улицу. Всего на десять минуток. Он дрожал от нетерпения. Утрамбованная лыжами гора круто уходила в темноту. Там трамплин. Редкий мальчишка не летал с него кувырком. За всю зиму Филя всего два раза приземлился удачно. А так больше носом.
Гайка лежала в кармане брюк. Филя ощущал ее приятную тяжесть. Он разбежался и присел. В ушах запел ветер. Трамплин резко подбросил в темень и понес. Филю валило на спину и вбок. Он с трудом сбалансировал руками. Он ударился одной лыжей. Вторая летела по воздуху. Еще секунда, и он пропахал бы остаток горы носом. Но он не пропахал. Он заставил себя встать на вторую лыжу и скатился вниз.
И это в темноте! В полной темноте, когда и без трамплина можно запросто свернуть шею.
Вот это гайка! Дед знал, что оставить отцу. Это получше любого велосипеда.
Берегись теперь, Дуб! Теперь ты узнаешь, где зимуют настоящие раки!
Бедный Гера Дубровцев. Если бы он догадался, что у Фили появилась волшебная гайка, он повел бы себя на уроке истории иначе. Но он не догадался про волшебную гайку. Он пролез под партой и привязал к шнурку от Филиного ботинка бечевку. Конец бечевки он привязал к парте. По его коварному замыслу Филе вновь предстояло испробовать прочность пола в классе.
Мария Никифоровна обвела взглядом учеников и заглянула в журнал.
— О восстании Спартака, — проговорила она, — расскажет, нам расскажет… Боков. Прошу к доске, Боков.
Про Спартака Филя знал отлично. Он поднялся и смело шагнул к доске. Ему повезло. Шнурок на ботинке оказался завязанным не очень крепко. Шнурок развязался. Только поэтому Филя не грохнулся посреди класса.
— Что ты там танцуешь на одной ноге, Боков? — спросила Мария Никифоровна.
— Я не танцую, — сказал Филя. — У меня шнурок…
Он нагнулся, отвязал бечевку и с благодарностью пощупал в кармане гайку.
— Сначала Спартак был рабом, — громко начал Филя, — и еще гладиатором. Гладиаторы дрались в цирке мечами. А богатые римляне на них смотрели. Они убивали друг друга.
— Кто убивал друг друга, богатые римляне?
— Зачем? — сказал Филя. — Гладиаторы.
— Так. Дальше.
— Ну вот. Потом Спартаку надоело быть рабом, и он восстал. Он убежал и собрал целую армию рабов. К нему бежали рабы со всей Италии.
Уже давно Филя не отвечал с таким вдохновением. Но вдруг, когда он произнес: «Это случилось осенью семьдесят третьего года до нашей эры», — Филя увидел Геру, Дуб тыкал пальцем в лежащую перед ним книгу, страшно вращал глазами и мотал головой. Филя проглотил последнее слово и вытянул шею. Казалось, Филя хочет через пять парт заглянуть в Герин учебник.
— Тф… пф… х… — шептал Гера, лопаточкой приложив ко рту руку.
— Я спутал, — торопливо поправился Филя. — Не осенью. Это весной случилось.
Но Герина голова снова заболталась так, словно его кто-то тряс за шиворот.
— Нет, не весной, — испугался Филя. — Она в тридцать седьмом году была.
— В чем дело, Боков? — спросила Мария Никифоровна. — Кто «она»?
— Эта… как ее…
Филя почувствовал, что тонет. Холодная простокваша растеклась по животу, добежала до коленок и спустилась в пятки.
— Дубровцев, — произнесла учительница, — сейчас я попрошу тебя выйти из класса.
И тут Филя вспомнил, что у него есть спасательный круг. Филя сунул руку в карман.
— Так когда ж, Боков, было восстание Спартака?
— Осенью семьдесят третьего года до нашей эры, — решительно отчеканил Филя.
— Это другое дело. Дальше.
Филя быстро достиг прежнего разгона и вдруг услышал:
— Боков, вынь из кармана руку.
Он вынул. Это ему не помешало. Взмахивая кулаком с зажатой в нем гайкой, Филя пел гимн отважному Спартаку.
— Что у тебя в кулаке, Боков? — спросила Мария Никифоровна.
Филя вздрогнул и разжал потный кулак.
— Положи сюда, — сказала учительница.
Гимн Спартаку оборвался на полуслове. Гайка лежала на краю стола. Филя тоскливо смотрел на нее и молчал. Из головы вылетело все до основания.
И все же он получил четверку. Если бы Мария Никифоровна заинтересовалась содержимым Филиного кулака чуть позднее, он, без сомнения, наговорил бы на пятерку.
Но четверка тоже неплохо. Плохое случилось после звонка.
Едва учительница вышла из класса, Гера ринулся к столу и первым схватил гайку.
Филя обомлел.
— Отдай, — сказал он.
— Ха! — крикнул Гера.
— Отдай, — пробормотал Филя. — Это нечестно. Гайка моя.
— После уроков получишь, — пообещал Дуб под наглый хохот Бобчинского.
Вышел заколдованный круг. Чтобы вернуть гайку» нужно было «стыкнуться» с Дубом и «вложить» ему. А чтобы ему «вложить», нужно было иметь гайку.
Филя не имел гайки. Гайку и здоровые кулаки имел Гера. Поэтому после уроков он снова тузил Филю и спрашивал:
— Еще хочешь гайку?
— Хочу, — бормотал Филя, еле сдерживая слезы. — Она моя.
Дуб работал кулаками, как автомат. У Бобчинского радостно тряслись подбородки.
— Га, га, га! — заливался Бобчинский.
Филя ударился в твердый сугроб плечом и скатился вниз. Он скатился прямо под Герины ноги. Получилось это просто так, без всякого умысла. Но Дуб потерял равновесие и кувырнулся через Филю.
И в этот момент у самого своего носа Филя увидел на снегу гайку. Филя зажал ее в кулаке и вскочил.
Гера вскочил тоже.
— Ах, так? — закричал Гера.
— Так, — сказал Филя и, зажмурившись, ткнул кулаком вперед.
Кулак попал в цель. Гера икнул и шлепнулся на спину.
— Ну, чума в маринаде! — заорал он.
Он рассвирепел не на шутку. Он не ожидал такого подвоха. Он с яростью бросился на Филю. И снова наскочил на кулак. На этот раз глазом. Кулак оказался твердым. В нем была гайка. Дуб отлетел на целых два метра.
— Гы, — растерянно сказал Бобчинский. — Гы, гы.
Больше Филя не жмурился. Он бил твердо и точно. Оказалось, что Дуб валится с ног вовсе не хуже, чем раньше валился Филя. Дуб валился, сопел и вставал.
Однако после очередного крепкого удара в ухо он не встал. Он ползал на коленках и искал свою шапку.
— Еще? — переводя дух, спросил Филя.
От головы Дуба валил пар. Дуб не ответил. Дуб залез в карман и молча швырнул к Филиным ногам… гайку.
Филя вытаращил глаза.
— Гы, — сказал Бобчинский. — Гайка.
Дуб напялил на дымящуюся голову шапку и удалился. От ворот он погрозил кулаком. Под глазом у него горел фонарь.
В Филиной ладони дрожала гайка. Вторая лежала у ног. Точно такая же.
— На, — сказал Бобчинский и, услужливо присев, подал Филе гайку. — Как ты ему здорово… Гы. Будет знать наших.
Дома Филя внимательно изучил обе гайки. Они походили друг на дружку, как сестренки-двойняшки.
Когда вернулся с работы папа, Филя достал шашки и спросил:
— Сыграем?
— Только если без гайки, — сказал папа.
— Ну, папочка! Ну, пожалуйста. Давай с гайкой.
Папа согласился.
Одна гайка лежала у Фили в правом кармане, другая в левом, Филя одержал победу.
— Силен, — качнул головой папа и стал расставлять шашки.
— Погоди, — сказал Филя, — я сейчас.
— Приспичило? — спросил папа.
Но Филе вовсе не приспичило. Он закрылся в уборную и спрятал одну из гаек на полку. Выиграв, он снова сказал:
— Погоди, я сейчас.
— Да ты что? — удивился папа.
Филя сбегал в уборную и обменял гайку. Со второй он выиграл тоже.
— Силен, — сказал папа.
Но Филя уже все понял.
— Да?! — закричал он. — Ты меня обманул. Ты обманщик! Ты нарочно поддавался! Она никакая не волшебная!
Папа не стал спорить. Он признался, что действительно поддавался.
— Так зачем же ты? — со слезами в голосе спросил Филя.
— А ты уж и шуток не понимаешь, — развел руками папа. — Зато ты теперь поверил, что можешь побеждать. Нужно только один раз победить, а там пойдет.
— «Пойдет», — передразнил Филя.
— А что, — подмигнул папа, — может, сыграем… без гайки?
Снова расставили шашки. Филя изо всех жал по флангам и чуть не выиграл.
— Видал-миндал, — сказал папа. — Уже похоже, что играет мужчина.
На следующий день Филя вошел в класс и с независимым видом направился к своей парте. Он даже не взглянул на Герин синяк. Он смотрел совсем в другую сторону. И все же он заметил, как Дуб неожиданно выбросил в проход ногу. Филя перешагнул через нее и стукнул Геру по шее. Это видел весь класс. И весь класс замер.
— Ты чего? — вскочил Дуб.
— Чума в маринаде, — сказал Филя, — вот чего.
