Ознакомительная версия.
– Жанна! Ты меня слышишь? Что-то случилось? – взволнованно повторила подруга.
– Ничего, – ответила я и уставилась в окно.
– Жан, у тебя что, настроение плохое? – настаивала подруга. – Ну давай смотаемся с уроков и засядем у тебя «Шоколад»[2] смотреть. Хочешь?
Я, кажется, уже говорила, что обожаю фильмы о Франции? Этот – один из моих любимых. Он похож на сказку. Как хороши те мощеные улочки маленького французского городка! А еще шоколад… с орехами и чили-перцем… Когда смотришь фильм, так и кажется, что чувствуешь этот горько-сладкий шоколадный запах, а во рту сразу становится немного сладко. Этот фильм всегда поднимает мне настроение, сколько бы раз я его ни смотрела.
Но сейчас я упрямо покачала головой:
– Нет, не хочу.
Алиска молча постояла рядом со мной. Я буквально физически ощущала ее недоумение и непонимание.
– Ты же это не из-за того хлюпика с первым снегом?.. – наконец спросила она.
Если бы я сама знала, что со мной происходит и отчего меня вдруг охватила то ли грусть, то ли раздражение! Мне сейчас не хотелось говорить ни с кем, даже с Алиской.
– Пойду пройдусь. Не иди за мной, – предупредила я и решительным шагом направилась к лестнице, ведущей вниз.
У выхода меня окликнул охранник:
– Ты это куда без куртки? Простудишься.
– Не простужусь, я ненадолго, – бросила я, уже выходя из двери.
Крыльцо было припорошено снегом, и я, проведя рукой по перилам, набрала почти целую горсть. Но снежинки быстро растаяли от тепла моих пальцев и, превратившись в воду, каплями упали на землю. Я смотрела на свою мокрую руку, и отчего-то мне хотелось плакать.
Наверное, со мной и вправду что-то не так. Может, я заболела, и у меня температура где-нибудь под сорок градусов?.. Я поднесла руку ко лбу, но никак не могла понять, горячий он или нет. Может, оттого, что пальцы еще помнили холод снега…
Тут на плечи опустилось что-то тяжелое. Я обернулась и увидела Совицкого. Это он накинул на меня свою куртку и стоял теперь рядом.
Я бросила на него презрительный уничижающий взгляд.
– Простудишься, – пробормотал одноклассник и, больше не решаясь докучать мне, скрылся в дверях школы.
Куртка пахла чем-то смутно знакомым, от нее было тепло, и настроение, захватившее меня, как-то само собой исчезло.
Снег перестал идти, и я заметила, что где-то на асфальте уже образовались лужицы. Век первого снега недолог.
«И что это на меня нашло?» – пробормотала я и, кутаясь в чужую куртку, вернулась в школу.
В этот день я больше не видела Лешку, а Алиса дулась на меня до последнего урока.
– Ну что, – спросила я, обернувшись к ней, когда русичка завершила занятие и дала домашнее задание, – будешь обижаться и дальше, или пойдем «Шоколад» смотреть?
– Ну, пойдем, – ответила она, пытаясь изобразить снисходительно-равнодушное согласие, но я-то видела: ей ужасно скучно без меня и она счастлива, что наша короткая размолвка закончилась.
Димка внимательно посмотрел на меня, и мне вдруг показалось, что он все-все про меня знает. Но молчит. Как та собачка, что все понимает, а ничего сказать не может.
– А тебя не звали! – хором сказали мы с Алиской и засмеялись – так здорово получилось, прямо как в былые времена!
Впрочем, почему это мне пришло в голову такое странное выражение – «былые времена»? Какие они былые, если ничего не изменилось?..
Димка нехотя запихнул в сумку учебник и тетрадку и пошел к выходу, оглядываясь на нас, словно ждал, что вот-вот мы передумаем и окликнем его, пригреем и позовем смотреть с нами фильм. Но мы, конечно, не окликнули.
– Что это на тебя сегодня нашло? – спросила подруга, когда мы вышли из школы.
Снег, кстати, полностью растаял, хотя прошло-то едва ли два часа, а под ногами хлюпали лужи. Если ударить по луже каблучком, на черном глянце моих сапожек появляются маленькие круглые капельки. Это очень красиво.
Я засмотрелась на них, поэтому ответила не сразу.
– Ничего. А что такое?.. – наконец сказала я, все еще разглядывая сверкающие брызги.
И Алиска, конечно, поняла меня, потому что сразу пошла на попятную и заговорила о том, что в наш любимый магазин завезли новую коллекцию. Я с радостью поболтала с ней о тряпках, пока мы шли к моему дому.
Вот и мой подъезд. Мы поднялись на лифте на третий этаж, и я открыла ключом дверь.
У нас неплохая трехкомнатная квартира: моя комната, родительская, общий зал и, вдобавок, большой прямоугольный холл, где разместились шкафы с нашей домашней библиотекой. Мама большой фанат уборки, поэтому у нас всегда стерильно, как в аптеке. Светлые стены, однотонное ковровое покрытие, чистота и аккуратность, возведенная в квадрат или даже в куб.
Моя комната выходит на солнечную сторону, поэтому большую часть дня в ней светло. Здесь стоит удобный диван, на котором я и сплю, стол с гибкой никелированной лампой, похожей на вытянувшуюся в стойке змею, навесные полки со всякими милыми пустяками – моими фотографиями в прозрачных стеклянных рамочках, несколько картинок с видами Парижа, красивые подсвечники под свечи-таблетки. Над диваном, как я уже упоминала, висит портрет Гаспара Ульеля, еще несколько его изображений взирают с соседней стены – большая уступка моей мамы, долго противившейся тому, чтобы я «портила обои».
– Устраивайся, – предложила я Алиске, а сама отправилась на кухню.
В холодильнике нашелся кусочек сыра, пакет апельсинового сока, а в баре в гостиной, как я помнила, еще лежала коробка хороших конфет. В общем, пиршество было нам обеспечено.
Я притащила всю еду.
Алиска уже устроилась на ковре, скинув туда диванные подушечки.
Мы запустили фильм и принялись смотреть, уплетая конфеты.
– Все-таки Виенн Роше умеет добиваться своего, – вздохнула Алиска, когда пошли титры. – Хотела бы я быть на нее похожей…
Мои же мысли в это время витали совершенно в другой сфере. После фильма и шоколадных конфет, которые всегда удивительно благотворно действуют на самое дурное настроение, я пересмотрела сегодняшнюю ситуацию и теперь готова была поговорить о ней с Алиской. Главное – навести подругу на разговор.
– Кстати, о сегодняшнем… – невпопад произнесла я и сделала многозначительную паузу, давая подруге возможность ввести свою реплику.
– Да? – Она, подложив сложенные руки под голову, с любопытством уставилась на меня.
– Этот Леша из параллельного, в общем, ничего, – закинула я пробный камень.
Алиска хмыкнула.
– Ты что, хочешь сказать, что влюбилась? – спросила она с подозрением.
– Конечно, нет, – успокоила я. – Мне просто захотелось влюбить его в себя и посмотреть, что будет.
– И что же будет? Тебе что, Совицкого мало? – поинтересовалась подруга.
Я рассеяно покомкала в кулаке край шелковой подушечки.
– Ну, Димка – это совсем не то. Ни рыба ни мясо. А Лешка… почему бы и нет?..
Алиса села на полу.
– Но мне показалось, что пока он не слишком тобой интересуется? – задала она новый вопрос после небольшой паузы.
– В этом и весь смысл. Был бы влюблен, разве это было бы забавно?
– Хорошо, – согласилась подруга. – Но как мы будем его в тебя влюблять?
– А вот это мы сейчас и должны придумать!
Я притащила листы бумаги и цветные фломастеры, и мы с Алиской увлеченно стали рисовать схемы будущих военных действий.
Сначала на листе появились действующие лица: фигурка девочки со стильным каре – это, конечно, я. Фигурка длинноволосой девочки – Алиска, моя помощница. Рядом с нами, подумав, я пририсовала Димку – рабочий материал, который мы могли использовать в случае необходимости. Далее шла длинная красная черта, обозначающая границы неприятельского лагеря. На неприятельской стороне был изображен Лешка Беляев, а возле него – знак вопроса, говорящий о том, что на данный момент нам неизвестно число его сторонников.
Далее мы расписали по пунктам план:
1. Сбор сведений о враге.
2. Партизанские действия, призванные привлечь внимание врага к объекту J. (Обьект J – это, конечно, я – Жанна.)
3. Ловушка, решающий бой и пленение.
4. Наше торжество.
Собственно, пункт первый вопросов не вызывал. Алиска взяла его на себя. Она поговорит с девчонками из нашего и параллельного класса и попытается вытрясти из них как можно больше полезных нам сведений, в частности, есть ли у объекта Л (Лешки) девушка, с кем и когда он встречался.
Пункт второй подразумевал то, что объект Л должен как можно чаще слышать мое имя, сталкиваться со мной в коридорах и на любимых местах прогулок (не забыть выяснить во время проработки пункта «один») и быть всячески заинтригованным моей персоной еще до того, как наш план перейдет в третью, решающую стадию.
Пункт три, не скрою, казался мне самым интересным. Посовещавшись, мы с Алиской решили, что проще всего пробудить в Беляеве джентльменский синдром. Упрощенно говоря, кодекс настоящего джентльмена звучит примерно так: кто даму спас, тот обязан на ней жениться. Или, выражаясь словами известного писателя Антуана Экзюпери, мы в ответе за тех, кого приручили. Про женитьбу, это, разумеется, образное выражение, так далеко мы не планировали, но основную суть отражает.
Ознакомительная версия.
