— Знаю! — Геня махнула рукой. — В этом году я совсем другое задумала.
Вава сразу насторожилась:
— Скажи, что? Интересное?
Она уже была полна готовности броситься на новое дело, но Геня ответила уклончиво:
— Так, план один есть.
Вава обиженно потянула носом. Пытаться выведать у Гени лишнее слово — бесполезно. Не такой у Гени характер. Но не будь она Вавкой Блинковой, если не разузнает, что задумала Генька!
Бодро напевая, Вава с удобством уселась на подоконник и, болтая ногами, пододвинула к себе кастрюлю. Вава была в самом счастливом расположении духа. Она уже принялась чистить картошку, как вдруг обнаружила, к своему еще большему удовольствию, что позиция, выбранная ею, чрезвычайно удачна: отсюда был виден не только весь двор, но и собственное отражение в оконном стекле. Убедившись в этом, Вава сейчас же занялась изучением своей внешности. В стекле отражалось круглое лицо, с вздернутым носом и выпученными глазами. Подстриженная над самыми бровями челка топорщилась, как щетка.
Вава помочила пальцы в кастрюле и попробовала пригладить челку. Потом, приблизив лицо к стеклу, Вава повернула голову в одну, в другую сторону и осталась вполне довольна собой.
Но вдруг неожиданно глаза у нее расширились, и рот открылся: рядом со своим изображением в стекле она увидела крышу противоположного флигеля и промелькнувшие между трубами какие-то тени.
Вава обернулась с такой стремительностью, что косички стегнули ее по лицу, но на крыше уже никого не было. Ветер гнал в холодно-голубом небе клочья облаков, и тени их скользили по крыше.
Не почудилось ли?
Вдруг из слухового окна выглянула курчавая голова и спряталась. Вава так и подскочила: «Генькина башка! Нет, сегодня положительно счастливый день. Если уж повезет человеку, так повезет».
Вихрем пронеслась Вава по квартире, в одно мгновение скатилась вниз по перилам. Еще не замерло на лестнице эхо от хлопнувшей двери, как Вава пробежала через двор и поднималась, уже по другой лестнице, на чердак.
Тихо, как кошка, ступала Вава по крыше, но железо предательски громыхало под ногами. Тогда Вава осторожно присела у трубы и разулась, но и это не помогло. Недолго думая, она поползла на четвереньках. Теперь она воображала себя разведчиком, пробирающимся прямо в штаб противника.
Под подбородком у нее болтались ботинки, связанные шнурками на шее.
Вава подползла к слуховому окошку и замерла. Отсюда были слышны голоса. Сначала она не разбирала слов, потом Генькин голос отчетливо произнес:
— Решение малого верховного совета считаю утвержденным.
У Вавы часто-часто застучало сердце. Наконец Генькина тайна в ее руках!
— Товарищ помощник командира, отдать рапорт!
«Это еще кто такой? — насторожилась Вава. — Товарищ помощник командира?! Скажите, пожалуйста!»
— Товарищ начальник штаба! — неожиданно звонко прозвучал Ирин голос.
На нее зашикали:
— Тише ты!
«Ага! Вот куда хватанула наша Ирочка!» — Вава сердито заворочалась за трубой.
— Товарищ начальник штаба, — тихо, но бойко рапортовала Ира. — Очередные занятия на школьной спортплощадке прошли в полном составе.
«Начальник штаба Генька, это ладно. А вот за какие заслуги наша Ирочка попала в помощники командира?» Себя-то Вава считала ничуть не хуже Иры.
— Происшествий не было? — коротко, тоном командира осведомилась Геня.
— Все в порядке, товарищ начальник штаба. Только Вавка Блинкова все шмыгала по двору. Мешала.
Вава самодовольно улыбнулась за своей трубой. «Ишь, им Вавка Блинкова поперек горла встала…»
— Будьте бдительны, сидухты, — строго предупредила Геня.
«Что за сидухты?» Вава помирала от любопытства: что они там делают? Похоже было, что, отвечая Гене, ребята вставали. Потом Геня скомандовала «вольно», и заговорили все сразу.
— Может быть, нам использовать школьный спортзал?
— Ну-у, — разочарованно протянула Ира. — Все начнут носы совать: а что вы делаете? А зачем вам тренироваться? Шестой «б», конечно, тут как тут, и Вавочка наша тоже…
«Уж будьте спокойны», — мысленно пообещала Вава.
— Это-то ладно, — задумчиво произнесла Геня, — а вот как доходит дело до настоящего, так ни с места. В прошлом году весной собрались в колхоз всем отрядом, а что из этого вышло? Как ни просили, вожатый наотрез отказался: «Экзамены на носу. Ваша главнейшая обязанность — учиться». Вот люди!
— Скука смертельная! — горячо подтвердила Ира.
— У нас скучно не будет, — твердо сказала Геня. — Мы будем закалять характер, развивать смелость. Испытание храбрости устроим и вообще много чего…
— Здорово! — восхищенно говорили ребята.
— Самое главное — закалять силу воли, без этого мы никогда не совершим героического!
«Ух ты! Героическое совершать будут!» Вавино сердце было потрясено и покорено грандиозностью замыслов 1-го звена. «И что это такое сидухты?»
— Пошли! — скомандовала Геня.
Вава едва успела попятиться за свою трубу. Один за другим ребята вылезли на крышу. Погромыхало железо под их ногами, и все смолкло. Вава решила, что они сейчас, прямо отсюда, с чердака, пойдут совершать что-то героическое. Ей, если сказать правду, было очень обидно, что она не с ними. Несколько минут Вава посидела в раздумье и стала энергично обуваться.
Из-за крыш на серо-голубом вечернем небе всплыла круглая, похожая на Ваву, луна.
Новая пионервожатая Наташа, с острыми, как настороженные ушки, бантиками на затылке и строгим взглядом серых глаз, стояла за учительским столом и ждала, когда ребята затихнут. Но в классе не смолкал оживленный шум.
— Разве это сбор? Мухи от скуки дохнут, — убежденно говорила Геня. — Все одно и то же — или правила поведения прорабатывают, или морали читают.
— В печенки въелось, — поддакнула Ира. — А вот в соседней школе сборы так сборы! У них телевизор! Смотри, сколько хочешь! Возьму и перейду в другую школу.
Вава вся была устремлена к этому углу, где сидела Геня со своим звеном. Наташа только и видела белесый Вавин затылок с неровным пробором и закрутившиеся червячками косички. Вава разозлилась, услышав Ирины слова, она была твердо убеждена: ищи не ищи — лучше своей школы, и тем более своего 6-а, нигде не найдешь.
— Ну и катись, катись колбаской, — яростно зашипела она Ире. — Скатертью дорожка! На все четыре стороны! Нам такие не больно требуются!
— А ты не суй свой нос в чужой вопрос, — огрызнулась Ира.
— Извиняюсь, совсем и не чужой. Где весело, там и ты, да? «Здрасте, я ваша тетя!» Эх, ты, телевизор бродячий!..
Вавка сердито отвернулась, но не прошло и минуты, как она опять зашептала:
— Валяй, валяй в другую школу… Не заплачем. А мы, знаешь, как развернем работу? Во! Сама первая пожалеешь, что ушла, да будет поздно. Попросишься назад, а мы… — Вавка показала Ире «нос», пошевелив растопыренными пальцами.
Наташа постучала карандашом по столу.
— Первый вопрос вашего сбора — выборы председателя совета отряда. Какие будут кандидатуры?
В классе поднялся вдруг невероятный шум. Все закричали, загалдели, захлопали крышками парт.
Александра Александровна, поправлявшая на последней парте тетради, подняла голову и с интересом посмотрела на ребят и на Наташу.
— Власову! Геню Власову! — кричала Вава, мелкой трясцой подпрыгивая на парте. Руку она тянула к самому лицу Наташи. — Власова у нас председатель — во!
Со всех сторон тоже тянулись руки:
— Власову! Власову!
— Не буду председателем! — наотрез отказалась Геня.
— Почему? — удивилась Наташа.
Только что перед сбором она советовалась с Александрой Александровной, и они остановились именно на кандидатуре Власовой.
Геня неохотно встала.
— Я уже и так три года была председателем.
— Это не причина, — возразила Наташа.
— Она что-то задумала! У них тайна! — не вытерпела Вава. — Су… Си… сихуды какие-то!
Геня нахмурилась:
— В общем… не буду я председателем.
Наташа рассердилась.
— Выберем — будешь работать.
— Сказала не буду — значит, не буду!
— С этой Генькой столько хлопот, как с какой-нибудь несознательной! — выкрикнула Вава.
— Голосуем, — объявила Наташа и посмотрела на Александру Александровну. — Кто за Власову?
Вава вдруг сорвалась с места.
— Постой! Дай мне слово! Я сказать хочу!.. Раз так — давайте Власову не избирать, вот и все. Не хочет — не надо! Еще тайны заводит от собственного 6-а. Вот возьмем и выберем другого, — Вава передохнула. — Я предлагаю Тусю Николаеву. Чем плохая кандидатура?
Глаза ее на секунду остановились на Андрюше… Нет, самая лучшая кандидатура — Юра Маевский. Но раздумывать было уже поздно, и она убежденно продолжала:
