Ознакомительная версия.
— Сергей Соломонович Липский! — донеслось со сцены, и Ксю встрепенулась.
— Это наш самый именитый педагог, — чтобы подчеркнуть торжественность момента, директриса сняла очки и говорила без бумажки. — Заслуженный учитель! Дважды победитель соревнования «Учитель года»: 2011 и 2013 годов! Кавалер медали «За заслуги на ниве просвещения»!
Сергей Соломонович, который сидел в первом ряду, попытался спрятаться за соседями. Это ему удалось без труда — человек он был щуплый.
— Это наша гордость! — почти завывала директор. — Мы все им гордимся!
«Я же знала! — усмехнулась про себя Ксю. — „Гордимся гордостью“! Словесники, блин».
Директор продолжала поливать елеем лысину заслуженного учителя и дважды победителя, а Ксюша вспоминала, как она его разносит за бардак в отчетности. Громко. На всех четырех этажах школы слышно.
Ксю покосилась на дверь (завучиха по-прежнему где-то пропадала), на классную (смотрела на Сергея Соломоновича, приоткрыв рот от восторга) и поняла, что это шанс. Она пригнулась, проскользнула в проход и двинулась к выходу.
И уже почти вышла! Но дверь неожиданно распахнулась, чуть не сбив Ксюшу с ног, и в зал вошла завуч.
Ну как «вошла»…
Влетела.
Спиной вперед.
Жалобно визжа:
— У нас мероприятие!
А за ней шел мужчина. Совершенно белый, как голодный вампир. Шел и толкал завучиху перед собой. Ксю посторонилась, пропуская эту странную парочку, но не сбежала — зрелище было уж совсем бредовым.
— Ирина Максимовна! — закричала завуч, сообразив, что битву за дверь она проиграла. — Вызывайте полицию!
— Полицию я уже вызвал, — сказал бледный мужчина тихо, но очень отчетливо.
Все его услышали.
— Следователь скоро будет здесь, — теперь вошедший буравил взглядом директрису. — Он вас всех!..
Вдруг сорвался и заорал:
— Мою дочку убили! Вы убили! Ваша школа! Ненавижу!
А затем сел на пол, обнял колени и громко, не стесняясь, заплакал.
В качестве допросной использовали учительскую. Она была проходной, школьников впускали в одну дверь, а выпускали в другую, которая выходила в соседний коридор. Те, кто выходил, ничего не могли рассказать тем, кто еще томился у входа. Поэтому Ксю издергалась от любопытства — что это был за мужик? Какую дочку убили? Большинство родителей одноклассников Ксюша знала, а этого мужика видела впервые. Наконец позвали и ее.
В учительской заседала целая комиссия: усталый мужчина в не очень чистой форме с голубыми погонами (наверное, следователь), директриса и еще несколько учителей.
«Как на экзамене», — подумала Ксюша.
Записав фамилию и имя, следователь спросил, глядя в бумаги:
— Скажите, вы хорошо знали Диану Мышкину?
Ксюша не сразу сообразила, о ком он. Потом поняла, что про Мышку, но тут забуксовала. Мышку не могли убить. Кого угодно, только не ее. С Мышкой никогда ничего не случалось, это же Мышка…
— Отвечай! — рявкнула директриса.
— Да… Мы подруги…
— Она никогда не говорила, что собирается покончить с собой? — следователь спрашивал и писал одновременно.
Казалось, что он заранее знал, что ему ответят, а спрашивал для порядка.
— Нет, — ответила Ксю деревянным голосом.
«Нет, — повторяла она про себя. — Только не Мышка».
— А ты не замечала в последнее время что-нибудь странное в ее поведении?
— Нет.
«Это был не Мышкин папа! Хотя… я его никогда не видела, он все время в офисе… Мышка еще говорила, что у нее с отцом терки…»
— А кто мог желать ей зла? — следователь по-прежнему не отрывался от писанины.
— Да никто не мог! — Ксюша поняла, что надо срочно узнать правду. — С ней что-то случилось?
Следователь поднял глаза.
— Сегодня утром она скончалась в реанимации. Острое отравление. Токсикология показала наличие яда.
Ксюша какое-то время смотрела на следователя, а он на нее. «Глаза карие, — тупо думала Ксю. — Острые. А сам мятый какой-то. В морщинах… как шарпей».
Следователь вернулся к документам. Ксюша, не думая уже совсем ни о чем, смотрела, как на бумагу ложатся строчки — такие же мятые, как сам следователь.
— Вы можете что-то сообщить по этому поводу? — спросил следователь.
— По какому?
— По факту отравления.
— Нет.
— Если что-то вспомните или выясните, сообщите учителям.
Ксюша поняла, что эту фразу он произнес на автомате, не вдумываясь в смысл. И все остальное, наверное, тоже. Потом она подмахнула документ в углу («С моих слов записано верно») и вышла. Пыталась выйти в дверь, через которую вошла, но кто-то отловил ее и направил в другую.
За дверью все рыдали. То есть все девчонки. Парни мрачно косились друг на друга, не понимая, как себя вести. Отпускать шуточки — не к месту, а нормально разговаривать они, оказывается, не умели. Ксю оперлась на стенку и думала: «А я почему не реву? Я же лучшая подруга. Должна плакать громче других». Но так и не начала.
А потом приехала мама и забрала ее домой.
На следующий день Ксюша в школу не ходила. Видимо, никто не ходил. И на то, чтобы созвониться с одноклассниками, не было сил.
Время залипло. Дома была мама с белыми губами и безумными глазами. Она все время разговаривала по телефону. Один раз Ксюша уплыла из реальности, ей показалось, что мама просто работает. У нее обычные хлопоты ивент-менеджера, или, как сама мама шутит, «устроителя пьянок»: сколько гостей, где разместить, транспорт, священник…
Ксю очнулась. Да, священник… Это похороны. Мышку будут хоронить.
Чтобы не свихнуться, Ксюша пыталась загрузить голову оргвопросами, как мама.
Идти или не идти?
Стоит звать весь класс или не стоит?
Кто придет от школы? Нужно ли приходить кому-то от школы? Готовы ли родители увидеть Мышкиных одноклассников?
Но, с другой стороны, они учились вместе с пятого класса, нужно дать детям возможность проститься.
«Проститься». Слово застряло в голове.
— Ксюша нормально, — сказала мама в телефон. — То есть я не знаю. Она не говорит со мной. Сидит у себя в комнате.
«Как же я с тобой поговорю, если ты все время болтаешь по телефону?» — удивилась Ксюша.
— Переживает, конечно. Они так дружили.
«Я переживаю, — подумала Ксюша. — И я должна буду проститься».
— Завтра в два. Детей снимают с уроков. Не знаю, как я это переживу. Как в глаза Лене смотреть? Что говорить? Как это вообще можно…
Мама разревелась.
Ксюша подумала о том, что завтра тоже не надо идти в школу, потому что их снимают с уроков. Потом подумала про тетю Лену, которая буквально три дня назад ругала их с Мышкой за то, что они отключили телефоны и ушли в кино. И не предупредили, что в кино. Она ругалась и кричала, что они еще дурочки и с ними что угодно может случиться. Что может случиться даже с дурочкой днем в центре большого города? Но телефоны пообещали больше не отключать. А тетя Лена им потом коробку конфет открыла. Сказала, что с орехами, а оказались с непонятной кислятиной.
У мамы зазвонил телефон.
— Завтра в два, — сказала мама.
«Завтра в два», — подумала Ксюша.
Вдруг встрепенулась, буквально подпрыгнула, села на кровати. Они же завтра в три должны были идти на собрание по «Старкону»! Надо предупредить, что не придут!
Ксюша схватила ноутбук, нашла нужную группу Вконтакте.
«Извините, мы с Дианой Мышкиной завтра не придем, — написала она, — потому что…»
Через пару минут «потому что» Ксюша стерла и отправила сообщение.
Потому что…
Мышкино лицо смотрело на нее из списка друзей.
Ксюша машинально щелкнула на страничку, как делала это десяток раз на дню.
«Последний раз заходила вчера в 16–05».
Последний…
Ксюша почувствовала, что не может вдохнуть. Как будто что-то порвалось внутри, легкие забыли, как дышать, сердце провалилось в желудок.
— Ксюша, ты как?
Мама теребила ее руки, прижимала к себе голову, брызгала в лицо водой.
— Ты что? Ты что? Ты что? — повторяла она как заведенная.
Мама ревела в три ручья, трясущимися руками протягивая Ксюше воду.
— Я не буду прощаться, — сказала Ксюша. — Я не могу…
Они стояли, наверное, на почетных местах, возле гроба. Ксюша на гроб не смотрела, не могла. Смотрела на лица остальных. Одноклассники… сосредоточенные и растерянные. Нет, не растерянные, а… как это слово? По литературе недавно читали… Ошарашенные. Вот такие — как будто по ним прокатились огромные шары, помяли, постучали по головам и укатились. Какие-то родственники, почему-то сплошь тетки. Эти правильные — грустные и заплаканные. На похоронах так и надо. Ксю потрогала свое лицо. Оно до сих пор было опухшее.
Потом собралась с духом и посмотрела все-таки на гроб. Вернее, на тетю Лену, которая стояла, вцепившись в его край. Наверное, чтобы не упасть. Ксюша опустила глаза на Мышку. Потом подняла на тетю Лену. Ей вдруг показалось, что она сходит с ума — Мышка стоит у гроба, а ее мама лежит в гробу.
Ознакомительная версия.
