Вот и встали сборщики в день получки у окошечка с короткой надписью «Касса». Получает рабочий деньги, а сборщик пальцем манит его к себе — «Должок!» Рабочие уже знали, что это за «должок». И каждый совал в кулак сборщику кто пятак, кто пятиалтынный, а кто и серебряный полтинник с головой царя вместо решки. А ведь каждая такая монета была недоеденным ломтем хлеба, потому как у рабочих каждая копейка на счету.
И все же к концу дня в шапке у сборщика оказалось около двадцати рублей денег. Их вручили слесарю Николаю Коваленко:
— Вот, держи двадцать целковых. Чтобы к завтрашнему дню было знамя!
Коваленко принял деньги, пересчитал их до последней копейки и отправился в магазин. Он купил алого шелку и золотой канители. Покупку принес домой и отдал жене.
Никогда не приходилось жене рабочего шить знамена. Всю ночь вместе с подругой просидела она за работой. Подрубили полотнище, на нижнем краю вышили золотые зигзаги. А на рассвете золотой ниткой по алому шелку написали слова: «Да здравствует социализм». И чуть пониже поставили золотую дату: «1905».
Отправляясь в депо, Николай сложил новенькое знамя вчетверо и спрятал его под куртку. Ему не терпелось развернуть знамя и показать его всем своим товарищам, но было еще не время.
Когда кончился рабочий день, над Харьковом вдруг запели хриплые тревожные гудки. Рабочие стали собираться на митинг. И тут Коваленко вскочил на паровоз, развернул знамя и поднял его двумя руками над головой. Он держал над собой знамя и во весь голос выкликал слова:
— Настало время. Пора в бой!
Он произносил эти слова громко, с расстановкой, словно они были написаны на знамени, а он читал их вслух.
Увидев знамя, рабочие обрадовались. Десятки рук потянулись к нему. Казалось, что знамя сразу наполнило сердца людей уверенностью, сплотило их. Они теснились вокруг знаменосца, и каждому хотелось коснуться рукой алого полотнища. Теперь с красным знаменем им уже ничего не было страшно.
Откуда-то появилось древко. Застучал молоток. И вот первый рабочий-знаменосец Николай Коваленко встает впереди колонны рабочих, держа в руках красное знамя. Колонна вышла из ворот депо с песней и со знаменем. Народу в городе было много. Все были возбуждены и пели революционные песни. Но никто еще не успел обзавестись знаменем, а у рабочих Харьковского депо было красное знамя.
Через несколько дней в городе начались баррикадные бои. Николай сражался на баррикаде вместе с братом. А рядом с ним развевалось знамя, потому что он никогда с ним не расставался. К концу дня из-за угла выскочили казаки. Увидев красное знамя, они озверели. «Эгей-гей-гей! Вперед!» — крикнул есаул и пришпорил коня. Казаки лавиной неслись на баррикаду и стреляли.
Однако и рабочие не остались в долгу: они встретили казаков меткими залпами. Один казак упал с коня, другой… Казаки повернули. Но и на баррикадах проливалась кровь. От казачьей пули замертво упал брат Николая. Сам знаменосец был ранен, но красное знамя не выпустил из рук. Слишком дорого было ему знамя, поднявшее рабочих на бой с царем.
Когда стихли последние выстрелы, тут же на Соборной площади, на баррикаде рабочие решили сделать знамя — памяти павших бойцов. И снова жена Николая всю ночь сидела с иглой над шелковым стягом. Только шелк был не алым, а черным. А на другой день на баррикаде рядом с красным знаменем появилось черное. На нем было написано: «Слава павшим борцам за свободу». И опять год «1905». Жена знаменосца была малограмотной и «за свободу» вышила в одно слово. Но исправлять ошибку было некогда.
Баррикада продолжала сражаться. Над ней по-прежнему развевалось красное знамя. Только на него теперь уже смотрели не как на новинку. Солдатам революции казалось, что они всю жизнь сражались под этим знаменем. С каждым днем оно становилось все дороже и дороже защитникам баррикады… С опаской издалека поглядывали на красное знамя казаки: нет, его не возьмешь голыми руками!
А когда царю удалось, наконец, подавить первую русскую революцию, знаменосец Николай Коваленко принес домой оба знамени. Как спрятать их подальше, чтобы никакие жандармские ищейки не могли их найти? И опять на помощь знаменосцу пришла его подруга.
— Давай зашьем знамена в одеяло, — предложила она.
— Верно! — сказал Николай. — Там их никакие шпики не найдут.
И действительно, когда однажды в дом Коваленко нагрянули с обыском жандармы, им так к не удалось найти славных знамен.
Зато когда товарищам было особенно трудно, Николай доставал знамена из тайника и приносил их в депо. Рабочие рассматривали красное знамя и вспоминали о том, как трусливо бежали казаки от их баррикады. Трогали рукой черный шелк траурного знамени — вспоминали павших товарищей. И снова уверенность возвращалась к товарищам Николая. «Знамена борьбы живут. Значит, будет последний и решительный бой!»
В 1913 году Николая сослали. Покидая родной город, он успел передать знамена матери. А когда после революции 1917 года вернулся домой, то увидел родные знамена в руках демонстрантов. Теперь знамена реяли не над гребнем баррикады — они развевались над свободным городом.
Но испытания славных знамен на этом не кончились. На Украину хлынули войска Деникина, немцы, и славный знаменосец Николай Коваленко снова надежно спрятал знамена. Ведь теперь цена этих знамен исчислялась не медяками и серебряными, а кровью павших бойцов-революционеров. А когда Деникин и немцы были выбиты из Украины, рабочие Харьковского депо поставили свои дорогие знамена в красный уголок на самое почетное место.
* * *
— Дедушка Игнат, а вы откуда знаете про эти знамена? — спросил Володя, внимательно слушавший всю эту историю.
— Как же мне не знать, — ответил старик, — ведь я при этом знамени тоже знаменосцем состоял. А тебе для чего понадобилось узнать цену знамени, а?
Но Володя уже не слышал его слов. Он сбегáл по ступенькам вниз.
3
Володя выбежал на улицу и от ветра у него перехватило дыхание. На улице было безлюдно. Только дворники и почтальоны уже начали свой ранний рабочий день. Володя шел по пустынному городу, и как-то невольно на память ему пришел рассказ старого большевика, бывшего гостем на сборе дружины. События, о которых он рассказывал, тоже произошли в холодном, безлюдном городе.
РАССКАЗ О ЗНАМЕНИ ТОМСКИХ БОЛЬШЕВИКОВ
Далеко от Томска до Петербурга. Но залпы кровавого воскресенья были услышаны томскими большевиками, и они призвали всех рабочих выйти на демонстрацию. Во главе огромной колонны шел рабочий-большевик Кононов с красным знаменем. Медленно и грозно двигалась колонна по городу. И вдруг наперерез безоружным рабочим устремились казаки.
— Р-р-разойдись! — зычным голосом скомандовал демонстрантам казачий есаул.
Но колонна продолжала двигаться вперед: никто не собирался расходиться.
Тогда казаки врезались в колонну. Блеснули шашки. Прозвучали выстрелы. У рабочих не было оружия, а казаки были вооружены до зубов. Несколько казаков устремились к знаменосцу. Им очень хотелось завладеть красным знаменем.
Заметив их приближение, Кононов быстро оторвал знамя от древка и спрятал его на груди. Озверевшие казаки выстрелили в упор в знаменосца. Он покачнулся. Упал.
Вечером большевики собрались на тайное совещание.
— Где знамя?
Из-за стола поднялся Сергей Миронович Киров и сказал:
— Знамя было у товарища Кононова, Он погиб. Знамя осталось у него.
— Надо любой ценой вернуть знамя! — решили все большевики. — Оно может попасть в руки полиции.
И тогда Киров обвел всех собравшихся взглядом, полным решимости, и сказал:
— Нельзя медлить ни минуты. Надо сейчас же идти.
— Сейчас опасно, — возразили товарищи, по городу рыщут сыщики и жандармы. Подождем до утра.
— До утра ждать нельзя, — возразил Сергей Миронович. — Я пойду сейчас.
