не больно. Дремлющий в недрах холодной земли его свет проникал прямо в мое сердце. Я чувствовал его тепло и огромное необъяснимое счастье. Но также внезапно Его глаза закрылись, и я услышал пронзительный, громкий рев. Страх переполнил меня, и я побежал, не помня себя, царапая лицо и руки о голые ветки деревьев и еловые иголки. Падая в снег лицом и снова поднимаясь, я бежал, боясь даже и думать о том, чтобы оглянуться назад. Так я очутился у обрыва, похожего на откусанную городом часть леса, внизу которого вилась теперь замерзшая под толстым слоем снега изъезженная тракторами и экскаваторами дорога перед моим наполовину достроенным домом. И конечно, не раздумывая, я прыгнул вниз. Как только ноги мои плотно вошли в снег, точно бы примеряя снежные штаны, я понял, что застрял. Попытки выбраться, опираясь на руки, не увенчались успехом. Снег был таким мягким, что тотчас проваливался под моими руками, все глубже проглатывая меня. Я не на шутку испугался, ведь оказался там, где вряд ли можно встретить хоть кого-нибудь в ближайшие несколько часов, а то и дней, на самом краю города. Родители работали в другом городе и приезжали поздно вечером. Одна надежда была на соседей, чьи окна выходили на сторону леса, но нас разделяла широкая дорога и плотные двойные стекла окон. Я стал кричать, зовя на помощь, но никто не слышал меня. Казалось, холод медленно захватывал участки моего тела, начиная с кончиков пальцев на ногах. И тут едва не плача, я подумал, что скоро совсем окоченею, и никто никогда меня не найдет, и я так и не поделюсь ни с кем открывшимся мне чувством счастья. Я представлял, как все смотрят телевизоры в своих теплых квартирах, сидя в креслах, и никому и в голову не приходит, что тут, недалеко, совершенно один умираю от холода я. Сначала я отчаянно боролся за жизнь, пытаясь снова опираться на руки, дотянуться до упавших веток, но, наверное, через полчаса или час, а может два, я тогда совершенно потерял чувство времени, я сдался. Закрыв глаза, я представлял свою смерть, и мне кажется, я уснул или потерял сознание. Помню лишь звук лопаты и чьи-то руки, или лапы, схватившие меня и тянувшие вверх все выше и выше. В полусне полуяви я чувствовал, как онемевшие и замерзшие ноги освобождались из снежного плена и скоро болтались высоко в воздухе. Мне казалось, я слышал что-то похожее на рев, а после тишина.
Утром я проснулся в постели с температурой. У кровати стояла мама, держа в руках таблетки и теплое молоко с медом. На тумбочке я заметил несколько ярко сияющих янтарных камешков. И хотя мама говорила мне, что это был папа, я до сих пор не могу с уверенностью сказать, кем был мой спаситель. Но я точно знаю несмотря на то, что я так и не узнал, где живет Дед Мороз, под елкой в этот Новый год я нашел тот самый подарок, о котором ему писал. Это был снегокат-Аргамак, который я целый месяц высматривал в витрине универмага.
Я рассказал эту историю всем своим друзьям. Не знаю, поверили они мне или нет, но на следующий Новый год на елях, окружавших холм стали появляться детские открытки и письма, наполненные мечтами и просьбами. Рассказывали, что все, чьи письма оказывались на этих деревьях, обязательно получали желаемое.
Вот только холм никто и никогда больше не видел. Я пытался вернуться туда снова спустя несколько дней, как только выздоровел, но таинственный холм исчез без следа, лишь моя открытка Деду Морозу, все еще висела на ветке…
