людям на том свете, если уж всё в тартарары пойдёт?
— Не поверят мне мужики. Может, вы сами в деревню пойдёте да всё разъясните?
Володя ответил не сразу:
— Нет. Наше появление сейчас в деревне может быть неправильно истолковано. Запугали ведь полицейские крестьян. А рано утром в пятницу мы придём в деревню. Я и Оля.
— А Марья Александровна? Она ведь для наших баб что мать родная. Сорок лет, поди, вместе с нами.
— Я не хотел бы причинять маме лишнюю боль. Аня хворает, никак не может оправиться после тюрьмы и гибели брата.
— Да, да. Понимаю. Вы теперь, Володимир Ильич, за старшого. Коли моя помощь в чём нужна, я завсегда готов… если живы будем. С мужиками я потолкую. Спасибочко вам.
Карпей ушёл.
Володя стоял на крыльце и думал. «Старшой!» — сказал Карпей. «Старший», — повторил Володя вслух, словно взвешивая это слово и постигая его значимость. Старший — стало быть, ответственный за всё: за судьбу всей семьи, за здоровье мамы, Ани, за будущее Оли, Мити и Маняши. И за судьбу деревни Кокушкино тоже. Отец, Илья-Николаевич, считал своим долгом сделать Симбирскую губернию сплошь грамотной, просвещённой. Саша думал о судьбе всего народа и считал себя лично ответственным за его будущее… Лично ответственным…
Лёгкая рука легла на плечо Володи.
— Володюшка!
— Мамочка! Я тебя разбудил?
— Нет. Я не спала и всё слышала. Я тоже пойду в деревню. Людям будет спокойнее, если мы будем рядом. Постараемся им всё объяснить.
Ночью с четверга на пятницу Ульяновы отправились в деревню. Мария Александровна, Володя и Оля. Анна осталась дома с младшими. В избах светились окна. Никто в эту ночь не ложился спать. Люди сидели семьями на крылечках, одетые, обутые, собравшиеся в дальний путь. Малыши спали на руках у матерей. Во всех избах горели лампадки перед иконами, и старики, стоя на коленях, клали земные поклоны, молились о спасении души, об отпущении грехов.
Мария Александровна присела на скамеечке у крайней избы рядом с хозяйкой Настасьей — знала её давно, была на её свадьбе. Настасья распознала в темноте Марию Александровну, припала ей на грудь, расплакалась.
— Что же ты младшеньких-то бросила? Как они без тебя на тот свет отправятся, всем вместе надобно, — причитала Настасья.
— Полно, полно, Настасья. Ничего плохого не произойдёт. Поверь ты мне. Будет солнечное затмение.
— Вот так и юродивый говорил: поначалу погаснет солнце, потом затрясётся земля, разверзнется…
— Не будет никакого землетрясения.
— Ой ли? — с сомнением покачала головой женщина. — Откуда тебе воля божья известна?
— Да учёные давно всё объяснили. Много веков назад…
В другой избе Оля установила на столе астрономический прибор — теллурий, который принесла с собой, и объяснила собравшимся ребятишкам, как Земля вращается вокруг Солнца и вокруг своей оси, а Луна оборачивается вокруг Земли и сегодня на некоторое время окажется между Землёй и Солнцем. Тень от неё упадёт на Землю.
— Что ты неправду говоришь? — возразил Оле татарский мальчик Мустафа. — Солнце большой, луна маленький.
— Окно больше твоей руки? — спросила его Оля.
— Ну и что?
— А вот прищурь один глаз, а перед другим выставь ладонь, и ты заслонишь ладонью окно.
Мустафа и другие ребятишки щурились, вытягивали ладони.
— А я рукой аж соседнюю избу закрыл, — радостно сообщил Васятка, сын бурлака. — Стало быть, и папаня возвратится и в тартарары не провалимся?
Володя беседовал с мужиками.
Старый мельник, который перед тем рассказывал, как выглядит антихрист — главный чёрт, с рогами и копытами, с длинным хвостом, из рта огненный язык высовывается, — описывал его так, будто с ним личное знакомство водил, выслушав Ульянова, схватил свой картуз и, бормоча что-то под нос, пошёл прочь. Вскоре явился урядник.
— Богохульствовать, господин Ульянов, я запрещаю, — сказал он, подходя к избе, у которой собрались мужики.
— Я не богохульствую, — с достоинством ответил Володя, — я объясняю, как будет проходить солнечное затмение и что никакого вреда людям оно не принесёт.
— Люди должны перед светопреставлением молиться об отпущении грехов, а вы им тут всякие сказки рассказываете, от беседы с господом богом отвлекаете.
— Ну, тогда вы, господин урядник, которому всё и обо всём доподлинно известно, расскажите, как будет происходить светопреставление.
Мужики притихли.
Урядник поскрёб большим пальцем бороду.
— Как полагается. Солнце, значит, погаснет, будет земли трясение, потом появится антихрист в своём страшном обличье и всех нас в преисподнюю скинет.
— А я утверждаю, что землетрясения не будет. Никто никуда не провалится. Должен вас огорчить, что антихрист если и явится, то пожалует лично к вам.
Урядник перекрестился и плюнул три раза через левое плечо.
— Свят, свят, свят, рассыпься.
— Луна ненадолго закроет Солнце, — продолжал Володя. — На время затмения похолодает, поэтому я советую всем одеться потеплее. Скот на пастбище выгонять не следует, потому что животные во время затмения ведут себя беспокойно, для них это непривычно.
— Вы народ мутите! С толку сбиваете! — грозно сказал урядник. — Люди с жизнью прощаются.
— О том, кто сбивает народ с толку, мы узнаем через несколько часов. За вашу драгоценную жизнь я спокоен, господин урядник. Пока вам ничего не угрожает. Пока…
— О вашем дерзком поведении я доложу господину становому приставу.
— Тогда торопитесь… До светопреставления остаётся всего часа два. Начинает светать.
— Мы перед богом все равны, — примирительно сказал Яков Феклин, стоявший рядом. — А вы, Володимир Ильич, не берите лишнего греха на душу.
— Всё будет так, как я сказал, — твёрдо ответил Володя. — Солнечное затмение очень интересное явление. Закоптите кусочки стёкол, чтобы наблюдать, как Луна постепенно начнёт закрывать Солнце, а потом сойдёт с него.
Рассвело. На востоке по горизонту лежали тучи, плотные, как войлок, а в зените неслись лёгкие, похожие на одуванчики, облака. Люди вышли на улицу. Не дымили трубы в избах — о еде никто не думал. Только коровы жалобно мычали, просили, чтобы их подоили и выпустили в поле. Мальчишки взобрались на крыши домов и сараев, у каждого в руке было закопчённое стекло. Об этом позаботилась Оля. Бабы с малышами сбились в кучу, с опаской поглядывая на Марию Александровну, стоявшую поодаль.
— Ишь, солнце напоследок в одеялку закуталось, — раздался чей-то жалостливый голос.
Оля подошла к Володе.
— Ужасно обидно будет, — сказала Оля брату, — если тучи закроют небо и люди не увидят всех фаз затмения. Ты знаешь, я чувствую себя как на самом ответственном экзамене, будто я режиссёр этого «светопреставления».
— Да, недаром ты у нас считаешься главным астрономом, — отозвался Володя. — Я тоже волнуюсь. Люди пока верят уряднику, мельнику, юродивому, а не
