Ознакомительная версия.
Я похлопывал Чернобоя по шее и страшно нервничал.
— Миленький, не волнуйся и не будь таким, как прежде, — шептал я. — Девочку, которую мы ждем, зовут Пия. Я в нее влюблен. Теперь все только от тебя зависит.
— Хммм, — Чернобой будто откашлялся, чтобы заговорить.
Но сказать он ничего не успел. Потому что в этот момент сквозь просвет в кустах я увидел, как на дорогу вышел Перси. А в следующий миг Пия остановила возле него свой велосипед. На этот раз она была в голубой майке.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — ответил Перси. — Красивая майка.
— Нравится?
— Да. Классный цвет. Помнишь, когда мы встретились здесь в прошлый раз, с нами был Уффе?
— Конечно.
— И ты тогда сказала, что тебе не полюбить его — так же, как ему не проскакать верхом на Чернобое. Помнишь?
— Ну да.
— Так вот смотри!
Перси свистнул — сначала тихонько, а потом погромче. Это был знак для Чернобоя. И конь со мной на спине сразу вышел из кустов на проселочную дорогу. Я крепко держался коленями и сидел не двигаясь, словно деревянный. Пия выпучила глаза и, казалось, вот-вот закричит.
— Не кричи, — попросил я. — А то вдруг он снова взбесится.
— Чернобой, — пробормотала она. — Это правда он? Быть не может!
— Все возможно, — возразил я. — Сама видишь. Значит, и мы можем быть вместе.
Я улыбнулся. И мне показалось, что Чернобой тоже улыбнулся. Но Пия посмотрела на меня серьезно.
— Ну? — спросил Перси.
— Нет, — ответила она. — Мне жаль. Все равно ничего не выйдет.
— Но вот же доказательство! — не вытерпел я.
— Ты ведь почти обещала, — напомнил Перси.
— Да, но я не то имела в виду.
— Значит, нет? — переспросил я.
— Нет, — повторила она.
Я посмотрел на Перси. Что он скажет? Но он ничего не сказал. Просто вскочил в седло передо мной и взял поводья. Всё. Никакой надежды. Я и сам это понимал. Мы молча отправились назад на Эстерманову конюшню. А небо тем временем все больше темнело. Мне хотелось оглянуться и посмотреть еще раз на Пию, но я изо всех сил сдерживал себя. Я понимал — это конец.
И какой прок от того, что нас встретили в поселке как героев? Еще бы — мы смогли приручить самого Чернобоя! Всем хотелось похлопать нас по плечу. «Как же вам удалось укротить его?» — спрашивали нас наперебой. Эстерман на радостях чуть не предложил нам табачку. А дедушка снял шляпу и поклонился. Его гладкая лысина сияла от гордости.
— Да вы просто гениальные балбесы! — сказал он. Это была лучшая похвала на свете.
Но у меня все равно было тяжело на душе: ведь я так и не добился любви той, в которую был влюблен.
К вечеру поднялся ветер — словно из сочувствия. Он со свистом налетал от почерневшего горизонта, набирал побольше воздуху — так, что, казалось, всасывал море в себя, — а потом дул что было мочи. И с шипением гнал на берег гребешки волн.
Я стоял на краю причала, промокший до костей и продрогший на ветру, и, перекрикивая рев моря, орал всякие ругательства — те, которым научился за долгие годы от дедушки. А когда их запас иссяк, крикнул в небо:
— Почему ты все так устроил?
В ответ в вышине что-то заворчало, словно кто-то потревожил там тяжелые камни.
Глава 17
Я понимаю: от Бога милости не жди
Следующие дни выдались тяжелые и дождливые. Дедушка в основном возился в мастерской, выпрямляя старые ржавые гвозди. Бабушка сидела у окна. Мама топила печку. Брат вместе с учительским сынком собирал пластмассовую модель авианосца. А папа слушал прогнозы погоды.
— Тихо! Сейчас скажут о Восточной Швеции! — кричал он.
В разгар непрекращающегося пониженного давления в дверь постучал Классе. Он немного похудел, а в остальном был такой же, как всегда.
— Вот я и вернулся, — объявил он. — Слышал в поселке, что Пия дала тебе от ворот поворот.
— Это что, уже всем известно? — простонал я. Похоже, вся Швеция надо мной потешается!
— Вроде бы, — сказал Классе. — Вот, держи — может, они тебе пригодятся.
Он протянул мне картонную коробку, завернутую в подарочную бумагу. Там лежала его коллекция мертвых жуков.
— Папа не желает больше держать их в доме, — объяснил он. — Я подумал, вдруг ты обрадуешься. Ими можно играть в войну.
Мы расставили наши армии на полу в кормовом салоне. У Классе была эскадрилья из майских жуков, божьих коровок и ягодных клопов. У Перси — флотилия из жуков-плавунцов, водомерок и водяных блох. А генерал Старк построил свои сухопутные войска: жужелиц, мертвоедов, черноусых могильщиков и жука-носорога.
— Ну как, хвойные иголки вкусные? — поинтересовался Перси.
— Да ничего особенного, — ответил Классе. — Жареные мухи похуже. А не осталось у вас кусочка того тигрового кекса?
— He-а, всё съели, — сказал я. — Но могу предложить что-нибудь другое.
Я принес ему вареной колбасы.
Теперь можно было начинать войну. Навозные жуки поднялись в воздух и стали сбрасывать бомбы из камешков. Ягодные клопы-истребители скосили всех моих мертвоедов, так что черноусым могильщикам привалило работы. Жук-носорог напоролся на мину, и его разорвало в клочья. Вскоре пол был усыпан сломанными лапками, оторванными крыльями и раздавленными телами.
Печальная картина. Генерал Старк потерпел поражение.
— Да что с тобой такое? — спросил Классе.
— Сам знаешь.
Потом мы сели играть в старые настольные игры — те, что хранились на случай дождя в ящике комода: «Микадо» и «Людо». И даже игра «Спасение утопающих» меня не спасла — я все время проигрывал. Мои мысли блуждали где-то в стороне.
И от них мне веселее не становилось.
— У тебе что, мозги размокли, Уффе? — удивился Классе.
— Наверное.
— Тогда я зайду, когда ты поправишься. Мне пора домой — подкрепиться еще разок. После похода мне постоянно хочется есть. Проводите меня до поселка?
— Нет, — сказал я.
В поселке я был осмеян на веки вечные. Ноги моей там больше не будет. Бог специально мне это подстроил.
Да и не только мне.
Когда Классе ушел, я стал искать подтверждение в Библии. Там Бог вот так же подстраивал людям всякие испытания. И нашел. В Ветхом Завете оказалось полным-полно таких историй.
— Вот, например, эта, посмотри! — я показал Перси картину «Гибель войска фараона в Красном море», на которой солдаты и лошади тонут в огромных волнах. Потом мы еще поразглядывали изображение Всемирного потопа. А дождь тем временем стучал по крыше, журчал в водосточных трубах и бежал ручьями по оконным стеклам.
— А он лихой парень, этот Бог! — сказал Перси.
— И обожает лить воду на свои создания, — буркнул я.
Но тут явился папа и сказал, что хочет отдохнуть после обеда.
Мы пошли на улицу и принялись спасать червяков и улиток. Чтобы они не утонули, мы складывали их в деревянный ящик, где дедушка хранил свои обувные щетки: вынули банки с кремом и запустили туда всю эту мелочь. Потом вынесли ящик на балкон — повыше, чтобы вода не добралась.
«Ковчег Уффе и Перси» — написали мы сбоку.
— Они нам еще спасибо скажут, — радовался Перси.
— Ага, и упомянут нас в «Первой книге Улиток», — сказал я.
Гроза разразилась после обеда. Хотя напольные часы показывали всего пять, в доме стало совсем темно. Но бабушка не позволяла нам зажечь лампы — она считала, что электричество притягивает молнию.
— Пустое суеверие! — заявил папа. — Этому нет никаких доказательств.
Но зажечь свет нам все равно не разрешили.
А маме, которая готовила ужин, было велено не петь в кухне.
— Господи, уж не думаете ли вы, что мое пение притягивает молнии? — рассердилась мама.
— Никогда нельзя знать наверняка, — ответила бабушка.
Мама хмыкнула и стала напевать себе под нос песенку «Тучки дождевые».
Бабушка боялась грозы. С самого детства. С тех пор, как однажды шаровая молния, словно пылающий клубок, влетела к ним в дом, сделала пару кругов над обеденным столом, опалила хвост кошке и выскользнула наружу — так же внезапно, как и появилась.
— Представляете — просто страх! — вспоминала бабушка.
Она сидела на диване, сжав руки, и, казалось, еще больше постарела — даже морщин прибавилось. А где-то там внутри за всеми морщинками пряталась испуганная девочка, в глазах которой отражался шипящий огненный шар. Папа присел рядом. Положил руку бабушке на колено, чтобы ей было не так одиноко, и попытался объяснить всё про электричество, электроны, разряды и громоотводы.
— А ты, Ульф, знаешь, кто изобрел громоотвод? — спросил он меня.
— Франклин Рузвельт.
Конечно, я знал правильный ответ, просто захотел пошутить. Но никто не рассмеялся.
— Бенджамин Франклин, — поправил меня папа. — На крыше школы есть громоотвод, так что тебе, мама, нечего бояться.
Ознакомительная версия.
