Ознакомительная версия.
Маленькие серые глазки старого владельца бросали на девочку сердитые взгляды. Мари смутилась при первых его словах, но потом, гордо подняв голову, сказала:
– Боже мой! Я ведь не знала… Но, раз уж вы заговорили о плате за жилье, то, если это будет не слишком дорого…
– Что?.. – воскликнул господин Гризоль, и его возглас выражал скорее изумление, чем гнев; на какое-то время он как бы углубился в размышления, а потом снова воскликнул, ударив кулаком по столу: – Что, что она говорит? Ах, черт возьми, она что, сама диктует мне условия?..
– Простите, если я вас рассердила, – ответила Мари, – но я сказала это, потому что вы сами…
– Нет, как вам это нравится! – воскликнул сердитый владелец. – Она еще настаивает. Честное слово, я еще должен буду извиняться перед ней; это, право, удивительно!
Бледная, смущенная Мари потеряла всю свою твердость духа. Крупные слезы покатились по ее щекам, она закрыла лицо руками.
Присутствующие при этой сцене изумленно поглядели друг на друга; многие кумушки сострадательно подняли глаза к небу.
– Ну, ну, ну! – продолжал господин с серыми глазами. – Вот еще, слезы! Прошу вас, поскорей уберите эту плаксу! У меня веселый нрав, и я не люблю, когда меня расстраивают. Мне нужно было сказать несколько слов этой бродяжке, но я скажу это вам, Мартен: если до вечера она не освободит жилище, которое осмелилась занять без моего позволения, то вы сами знаете, что должны сделать – без дальнейших церемоний. Я думаю, мне не надо объяснять вам, в чем состоит ваша обязанность. Вы слышали, не правда ли?
Маленькие серые глазки старого владельца бросали на девочку сердитые взгляды.
– Да, господин Гризоль! – пробормотал взволнованный Мартен.
– Тогда дело кончено! Ни вам, ни этой плаксе больше нечего здесь делать, – и господин Гризоль подтвердил свои слова многозначительным жестом.
– Пойдем отсюда!.. – сказал Мартен, нежно дотрагиваясь до плеча Мари, которая машинально, все еще прикрывая лицо ладошками, направилась вслед за ним к выходу.
Уходя, она успела услышать, как господин Гризоль сказал:
– Ну что, значит, контракт заключен?
Господин Гюро ответил ему:
– Да.
– Подпишите.
До ее слуха донесся также неодобрительный ропот сидящих за столами мужчин; когда она дошла до порога, ее тотчас же окружили женщины, стоявшие у выхода, и, обнимая и лаская ее, наперебой стали предлагать ей приют.
Несмотря на то, что все эти выражения сочувствия могли отчасти смягчить причиненную Мари обиду, бедная девочка не могла без ужаса думать о том, что вся ее счастливая, независимая жизнь так неожиданно и безжалостно разбита. И как бы дружелюбно ни относились к ней окружающие, она поторопилась ускользнуть от них, чтобы на свободе подумать о своем положении.
– Благодарю, – говорила она одним. – Посмотрим еще! – говорила она другим, как бы извиняясь и стараясь выбраться на дорогу.
Но вдруг послышался голос господина Гризоля, который на этот раз как-то по-другому – радостно и весело крикнул:
– Сторож! Послушайте-ка! Что, девочка не ушла еще? Скажите ей, чтобы она вернулась, мне надо сказать ей еще кое-что. Приведите ее обратно!
– Слышишь, девочка! – сказал Мартен, останавливая Мари. – Господин Гризоль требует тебя обратно.
– Чего он хочет от меня? Зачем мне возвращаться? Он мне все уже сказал. Нет, не пойду!
– Кто знает, может быть, лучше вернуться? – ответил сторож, почти силой удерживая пытавшуюся убежать Мари. – Пойдем!
И он заставил девочку вернуться в гостиницу.
Господин Гризоль стоял на своем месте у стола; он только что опустил в карман гербовую бумагу, а на лице его играла какая-то сложная улыбка – добродушная, когда он направлял свой взгляд на девочку, и презрительная, когда он косился в сторону господина Гюро; последний смотрел на него с тревожным удивлением. Все присутствующие, следившие за этой сценой, ничего не понимали и как будто спрашивали друг у друга объяснения – что происходит?
– Да, так и будет, – с живостью говорил господин Гризоль, – я не хочу скрывать, что эта девочка мне нравится, и я намерен что-нибудь сделать для нее… Я так решил, и кто может помешать исполнить мое намерение? Я теперь полный хозяин своих владений и думаю…
В этот момент в зале появилась Мари. Дружелюбно протянув руку в ее сторону, он продолжал:
– Подойди, девочка, подойди! Сядь здесь, рядом со мной… Знаешь, ты мне очень нравишься!..
Потом он обратился к присутствующим со следующими словами:
– Судите сами, вы все: вы слышали, как она ответила мне: «Если это будет не слишком дорого!» Вот это толковый, деловой разговор! Бедная, покинутая всеми малютка, которая – без гроша, ничего не имея за душой, – зимой поселяется в развалинах, а осенью без малейших колебаний спрашивает владельца: «Сколько вам, добрый старичок, причитается за наем ваших развалин?» Ну, и что вам еще надо? Это покорило меня – меня, знающего толк в делах. Вот молодец девочка, говорю я, она заслужила, чтобы я похвалил ее при всех… Твою руку, девочка! Дай поцеловать тебя… Что же ты? Почему нет? Подойди ко мне, я хочу поцеловать тебя!
Но так как изумленная Мари в замешательстве не торопилась подойти к нему, то господин Гризоль приблизился к ней сам, крепко поцеловал ее в обе щеки и, подведя к столу, посадил как раз напротив господина Гюро. Ростовщик, с раскрасневшимся лицом и дрожащими руками, немедленно вскочил и, отпрянув, проворчал:
– Господин Гризоль, вы что, хотите посмеяться надо мной?
– Мне – смеяться над вами, господин Гюро? – ответил тот насмешливым тоном. – Что вы! Знаете, кум, если уж кто-то из нас посмеялся, то скорее вы, и я не забыл этого… О, у меня прекрасная память! Однажды вам понадобилось сделать фиктивную скидку поземельной подати, чтобы увеличить ценность известной части ваших владений. Я вам сделал эту скидку, заключив на словах условие, что вы со своей стороны уплатите мне недостающую сумму, когда завершите вашу сделку. Когда же время пришло и я потребовал от вас документ, то вы об этом ничего и слышать не хотели. Так что вы просто-напросто обманули меня!.. Но, к несчастью, я не из тех людей, которые прощают подобные проделки! Я все запомнил, и теперь – долг платежом красен. Далее, – вы сами вынуждаете меня сказать вам всю правду в присутствии всех этих людей – вы знали, что я хотел приобрести участок земли, которая входит и в ваши, и в мои владения. Вы специально приехали, чтобы предложить мне купить этот кусочек земли, или, вернее, обменять его на древние камни и голые скалы Совиной башни. Я вам ответил, что не могу ни продать их, ни отдать в наем. Это вас удивило. Я назвал вам причину. Я объяснил, что таково было желание моей покойной матери, которая испытывала глубокое уважение к этим развалинам и взяла с меня слово не уступать их никому. Мои сыновние чувства только заставили вас пожать плечами. Но дело как раз в том, что вы не понимаете таких вещей, и это выводит меня из себя! Тогда – послушайте все, мне даже стыдно сказать, какое условие вы предложили мне за продажу этого куска земли…
Господин Гризоль, до этого все время ходивший взад и вперед, остановился с торжествующим видом, окидывая взглядом многочисленных слушателей, наполнивших весь зал. Затем он спокойно уселся на свое место.
Но господин Гюро вдруг побагровел, на лбу у него вздулись вены; он скрестил руки на груди и произнес изменившимся голосом:
– Ах, так! Это измена, и я требую у вас объяснений, господин Гризоль!
– Вот как! – спокойно ответил Гризоль. – Вы желаете, чтобы я рассказал все, – хорошо, извольте, я расскажу все, – продолжал он, обращаясь к собранию. – Этот почтенный человек, этот богач, этот отец семейства предложил мне условие, при котором он согласен уступить мне участок земли, – тот, что я только что у него купил. Условие следующее: изгнать эту бедняжку из гнездышка, которое она сумела устроить себе в моих развалинах!.. Можно ли представить себе подобную низость?
В толпе поднялся ропот негодования.
Толстый господин Гюро попытался усмирить толпу: он выпрямился с гордым и надменным видом и пробормотал несколько резких угроз. Но к своему величайшему удивлению, он сумел только вызвать еще более сильный, уже откровенно враждебный ропот. Тогда, повернувшись к господину Гризолю, он сказал:
– Вы заставили меня подписать купчую, но я могу и отречься от подписи…
– Как бы не так! – насмешливо ответил господин Гризоль. – Подпись всегда остается подписью; вы сами прекрасно доказали мне это, господин Гюро, когда я поверил вам на честное слово…
– Ну что ж! Мы еще увидим! – гневно сказал ростовщик и, пробираясь сквозь осыпа́вшую его насмешками толпу, направился к двери.
Когда он исчез, господин Гризоль весело произнес:
– Пусть болтает, не слушайте его! Ничего мы не увидим. Он подписал – и кончено: сделка заключена по всем правилам, все в порядке. Действительно, я сказал, что выселю девочку, что и сделал. Но ведь не было оговорено, на сколько времени… И вот я решил укоротить это время. Все, оно кончилось! Как видите, мне удалось отомстить ему, да еще как! Представьте, этот глупый толстяк воображал, что у меня совсем нет памяти… А вот нет же, все вышло не так, как он надеялся!.. И кого, спрашиваю я вас, он хотел заставить заплатить за мою ошибку? Эту девочку!..
Ознакомительная версия.
