А дальше было вот что. Дядюшка Одиссей, шериф, зубной врач и наборщик из типографии вместе с подоспевшими мальчишками еле-еле уговорили парикмахера Биггза не укладывать свой чемодан, не запирать парикмахерскую, не класть ключ от двери в щель между стеной и вывеской – словом, не покидать их всех в тяжелую минуту и не уезжать из города.
Послушавшись голоса своих сограждан, парикмахер поставил на место чемодан и пригласил всех войти и сесть.
Начавшаяся беседа вертелась, конечно, вокруг одного.
– Если от обыкновенной желтухи, или как ее там... амброзии, бывает обыкновенная сенная лихорадка, – резонно заметил наборщик, – то представляете, какая лихорадка начнется от этой великанской?!
– Мы просто вычихнем весь наш город из штата Огайо, – предположил шериф.
– Теплица Далей Дунера находится на западе от города, – сказал зубной врач. – А, как вы знаете, чаще всего у нас дует западный ветер.
– Одиссей, – простонал парикмахер, – ты человек думающий. Скажи, что нам делать.
Дядюшка Одиссей немедленно оправдал данное ему определение: он глубоко задумался. В задумчивости он несколько раз прошелся по комнате, потом остановился и заговорил:
– Мы, конечно, можем, – сказал он, – установить по всему городу машины для очистки воздуха, но это обойдется в копеечку, и никто не даст нам таких денег.
Да и времени в обрез... Еще, пожалуй, можно вызвать авиацию и устроить искусственный дождь, чтоб он прибил всю пыльцу...
– Ну, а еще что? – мрачно спросил парикмахер. Наступившее молчание нарушил наборщик.
– Может, Далей все-таки передумает? – сказал он.
– Кто-нибудь другой, только не Далей, – ответил шериф. – Что, я его не знаю? Тем более в данном случае закон на его стороне. У нас никто не имеет права покушаться на частную собственность – будь то кошелек или эта самая амброзия.
Так что выход один – отправиться по домам и запастись как можно большим количеством сумажных балфеток и плосовых натков... то есть я хотел сказать – пламажных сатков... то есть... тьфу... босовых налфеток... то есть... ну, в общем, ясно...
Всем было все ясно, и никто не знал как быть. На вокзале возле кассы уже стояла длиннющая очередь за билетами, а в витринах многих магазинов и на дверях учреждений запестрели такие объявления:
УЕХАЛ ИЗ ГОРОДА ОТКРОЕТСЯ ПОЗЖЕ
НА РЕМОНТЕ ДО ПЕРВЫХ МОРОЗОВ
Большинство жителей готовилось к отъезду, но никто все-таки не уехал до начала чрезвычайного совещания городского управления, то есть раньше пяти часов пополудни.
Солнце склонялось все ниже к горизонту, тени становились длиннее, и самыми длинными были тени от тринадцати гигантов, тринадцати полыннолистых амброзии Далей Дунера. Тени эти пересекали весь город и достигали центральной площади, где уже собрались унылые и озабоченные жители Сентерберга. Тени эти падали и на фасад городского кинотеатра, и на кафе дядюшки Одиссея, и на витрину парикмахерской, даже на остроконечную крышу церкви.
С одного конца площади послышались крики:
– Срубить их ко всем чертям!.. Сжечь их!.. Опрыскать каким-нибудь ядом!.. И самого Далей тоже!..
Но шериф был тут как тут.
– Тихо, ребята! – закричал он. – Уважайте закон! Никто в нашей стране не имеет права покушаться на частную собственность. А поэтому давайте заходите в ратушу, и попробуем решить все вместе, как нам быть и что делать.
И во главе унылых, озабоченных и даже частично озлобленных жителей Сентерберга шериф проследовал в зал ратуши, где уже и так плюнуть было некуда – столько в него набилось народа.
Здесь были все, буквально все. И Далей Дунер тоже пришел. Он появился в последнюю минуту перед открытием совещания, и все головы сразу повернулись в его сторону, в конец зала, где он стал рядом с другими, которые тоже не могли найти себе места в переполненном помещении.
Видя, что сограждане все свое внимание обратили на его скромную персону. Далей не стал попусту тратить время, а откашлялся и произнес:
– Я вот тут подумал... Можно, по-моему, решить все по-хорошему... Чтоб и волки были сыты, и овцы целы... Настороженный гул голосов был ему ответом.
– Да, – продолжал Далей, – разве я не знаю, что нашему городу ни к чему собирать урожай с моих деревьев...
Эти его слова встретили радостное одобрение. Кто-то крикнул:
– Правильно, Далей! Молодец!
– Ни к чему такой урожай, – повторил Далей. – Разве я не Знаю?
Он остановился, набрал побольше воздуха и продолжал:
– И вот я о чем подумал... Когда наше правительство считает, что в стране слишком много хлопка, что оно тогда делает? Оно платит фермерам, чтобы те перепахали свои поля вместе с хлопчатником. Верно? А когда нашему правительству кажется, что у нас чересчур много картофеля, что оно тогда делает? Платит за то, чтобы этот картофель сбросить в море. Так или нет? Далей обвел глазами притихших сограждан и закончил свою мысль: – Ну, вот я и подумал: если город Сентерберг считает, что у него слишком много сорняков... если ему так кажется...
если он хочет от них избавиться... что ж, пусть тогда он платит... Кому? Мне. – И, перекрывая поднявшийся ропот. Далей прокричал: – Я тут подсчитал... вот...
все свои затраты, долги, время и труд... Получается одна тысяча триста тринадцать долларов и тринадцать центов.
Шум сделался еще сильнее. Аптекарь вскочил со своего места и обратился к мэру:
– Господин мэр, – сказал он, – я считаю эту сумму несоразмерно большой за урожай каких-то там сорняков.
– Не «каких-то там», ваша честь, – скромно заметил Далей, тоже обращаясь к мэру, – а самых больших в мире.
– Я полагаю, – сказал юрист Гроббс, – что означенную денежную сумму должно уплатить правительство, а никак не наш город.
Но тут агент по продаже земельных участков вскочил с места и крикнул.
– Не согласен! Вношу предложение, чтобы наш город сам уплатил требуемую сумму.
Потому что, пока мы станем заполнять все необходимые документы, отправлять их в Вашингтон и дожидаться ответа, будет уже поздно.
– Поддерживаю второе предложение, – сказал парикмахер. Публика зашумела. Мэр постучал ладонью по столу, призывая к тишине, и, когда она в конце концов установилась, сказал:
– Поступило предложение, чтобы город уплатил Далей Дунеру одну тысячу триста тринадцать долларов и тринадцать центов в виде компенсации за его расходы и труд по выращиванию сорняков, а также за то, чтобы вышеуказанные сорняки были уничтожены. Ввиду отсутствия времени, так как в любую минуту созревшие бутоны могут лопнуть... – Мэр закрыл глаза и содрогнулся, но взял себя в руки, снова открыл глаза и продолжал: – Ввиду всего этого голосование будет открытым, а не тайным. Итак, все, кто «за», скажите «да».
– Да! – загремело в зале.
– Кто против? – спросил мэр. – Воздержался? Воздержавшихся тоже не было.
– Большинство решает, – сказал Далей. – Как приятно, когда можно решать серьезные проблемы свободным голосованием.
С этими словами он стал проталкиваться через весь зал к столу, где сидел мэр, чтобы вручить тому документ следующего содержания:
70 мешков удобрений по 4 доллара за 1 мешок – 280 долларов
2 помощника по 13 долларов за каждого – .......26 долларов
Спирт для втирания в спину – ...................7 долларов 13 центов
За труд и за обманутые надежды – ............1000 долларов
Итого .......................................1313 долларов 13 центов
Мэр города громко зачитал эту справку, поднял ее высоко над головой и потом сказал:
– Итак, решением городского управления при согласии всех граждан выдается подателю сего, Дунеру Далей, требуемая сумма в размере одной тысячи трехсот тринадцати долларов тринадцати центов!
– Ой, Гомер! – прошептал Фредди. – Ой, Гомер! Снова эти числа, слышишь? Кругом тринадцать! Чертова дюжина!
– Тихо, Фредди, – ответил Гомер. – Лучше смотри: вон городской казначей вместе с заведующим банком пошли за деньгами. Наконец-то наш Дунер-Плюнер хоть немного разбогатеет...
Вскоре городской казначей вернулся из банка и в присутствии многочисленных зрителей вручил Далей Дунеру ровно одну тысячу триста тринадцать долларов и тринадцать центов, перед этим тщательно пересчитав все доллары и все центы.
Далей засунул деньги поглубже в карман своих залатанных штанов, а мэр города в это же время провозгласил, что считает собрание закрытым и одновременно объявляет о начале операции по вырубке и сожжению гигантских сорняков, или амброзии полыннолистой, – операцию, в которой примет участие городская пожарная команда, а также все желающие. Мэр города просил обратить особое внимание на то, чтобы все без исключения ветви, листья и главным образом бутоны были сожжены и даже мало того – закопаны в землю.
Все присутствующие громом аплодисментов и радостными возгласами приветствовали заключительные слова мэра. На лица горожан легла печать успокоения: людям уже не грозила больше эпидемия сенной лихорадки, никто из них не должен был опасаться, что примется вдруг безостановочно чихать, кашлять или содрогаться от озноба. Их город уже никогда не будет «вычихнут» из состава штата Огайо, а их лавки и учреждения вновь откроются с завтрашнего утра ко всеобщему удовольствию.
