Вдруг как грянет стрельба! Так она и повалилась, Манечка. Закричали девчонки, как подраненные, и бросились бежать. Вот тут и наткнулись на них партизаны.
Чернее тучи пришли они в лагерь. А Власыч весь белый стал… Увидел это Фюнфкиндер, и сердце у него сжалось, дыхание перехватило.
Плакали по Манечке все. Даже Лёнька, презиравший слёзы.
Держался только Фролов.
— Такое преступление не может пройти безнаказанно. Сейчас мы устроим суд, товарищи, — сказал он.
Выбрали заседателей от всех поколений — от девчонок и мальчишек, от стариков и старух, и представителем от немецких солдат — Фюнфкиндера. Объяснили ему это и засели.
Председателем сам Фролов. Выступил, рассказал, каким тяжким воинским преступлением является убийство парламентёра. Он все военные уставы знал.
Потом предоставил слово свидетелям. Рассказали очевидцы, как дело было, как убили фашистские военные чины русскую девочку Манечку, шедшую вызволить их из трясины.
Всё это растолковывали Фюнфкиндеру. И он понимал. Красными пятнами покрывалось лицо его, на лбу вздувались синие жилы. Когда всё было выяснено, Фролов обвёл глазами заседателей и спросил:
— Какого наказания заслуживают фашистские военные преступники?
Молчат люди, на Фюнфкиндера смотрят. Пусть немец первым скажет — о его нации речь идёт. Власыч стукнул его по плечу жёсткой ладонью и, заглядывая в глаза, сказал:
— Ну, высказывайся по совести, немец. Запишем твоё ценное мнение. Все подпишемся и протокол суда самому Гитлеру пошлём, фашистскому командованию. Пусть знают, что судим мы, партизаны, судом праведным. Вот как. И ты, как имеющий чин и звание в немецкой армии, своей подписью это засвидетельствуешь. Чтобы знали, что трибунал наш был международным!
Говорит, а сам автомат сжимает так, что белеют пальцы. Как же — ведь Манечка-то не чужая ему была, внучка.
Молчал Фюнфкиндер, потупя глаза.
Примолкли и заседатели и все люди и затаив дыхание ждали, что промолвит немец.
— Ну, — вставая, спросил Фролов, — что же ты скажешь, Фюнфкиндер, от имени трудящихся немцев, одетых в военные шинели? Какой должен быть приговор убийцам детей, военным преступникам, стреляющим в парламентёров, спрашиваю тебя окончательно? А чтобы воля твоя была свободна, даём тебе партизанскую святую клятву, что при любом мнении волос не упадёт с головы твоей. Суди по чистой совести, представитель немецких солдат!
Сказал так, и только ветер пронёсся по камышам. И стало тихо-тихо. Поднял глаза Фюнфкиндер, посмотрел на небо, на землю, обвёл взглядом людей и промолвил какие-то страшные слова побелевшими губами. Потом перевёл по-русски:
— Смерть им! Смерть!
Взял перо, поставил свою подпись под бумагой, подул на неё, как на горячую, отошёл в сторону и заплакал.
Зашумели, зашептались женщины, отвернулись старики. А Власыч вдруг подскочил к Фюнфкиндеру, обнял за плечи и закричал в ухо:
— Ну чего ты, чего? Не реви, дура! Боишься, что детей своих осудил на смерть? Как узнается в Германии твоё мнение, так забьют их гитлеровцы в гестапо? Чудак ты! Мы же не сейчас протокол суда пошлём, а после войны. В международный трибунал представим, вот куда, понял? Ну, опомнись, Фюнфкиндер!
Какое там! Взглянув на своего самого страшного врага, утешающего его, немец почему-то ещё сильней заплакал. Ушёл в камыши и долго сидел в одиночестве. А потом починил противотанковое ружьё трофейное и пошёл вместе со всеми партизанами приводить приговор в исполнение. Трясина не выпустила преступников. Вначале в ней скрылся самолёт, потом стала засасывать его команду и пассажиров в полковничьих и генеральских мундирах. Партизанские пули прекратили их мучения. Вот и всё.
А уж что там дальше было, точно неизвестно. По слухам, партизанский лагерь этот всё-таки разгромили немцы. Уж очень досадили им партизаны, ловко сшибавшие из противотанковых ружей и трофейных пулемётов транспортные самолёты. Разбомбили они болото. Много людей побили, поранили.
Контуженного Лёньку, чуть не захлебнувшегося в болоте, спас пленный немец, прижившийся среди наших, и сам, сильно израненный, был вместе с ним вывезен на Большую землю. Хотя это недостоверно, но похоже на правду. Война — чудес полна.
И если получим письмо от бывшего Лёньки, который, став командиром, инженером, механиком, учёным или ещё кем, побывал в гостях у бывшего пленного Фюнфкиндера, где-нибудь в Германской Демократической Республике, где строится новая жизнь, — это будет самым правдивым концом этой сказки. Страшной сказки про войну, в которой злой фашизм, околдовав простых людей Германии, послал их убивать своих лучших друзей — рабочих и крестьян Советской страны.
Если трудящиеся всего мира объединятся — развеются в прах вражьи чары и такие ужасные дела останутся только в сказках.
А пока этого не случилось, мы крепко будем любить и беречь нашу Советскую Армию, служить в ней. Смело и умело владеть оружием, да таким, что ни один враг не проникнет больше в наши поля и рощи, не загонит жителей городов и сёл в леса и болота. Нет, больше таким сказкам не бывать!
