Ознакомительная версия.
Ему вдруг стало грустно, что нет больше полковника Дормеско и Валентия, который мог ответить на любой вопрос. Сделалось так тоскливо и горько, что, если бы не дети с маяка и не кладбище на вершине скалы, он оделся бы и убежал в лес. А там отыскал бы башню отшельника или к дикарям ушел. Он не сомневался: они прячутся в чаще.
И вдруг Матиуш почувствовал, что кто-то ползет по одеялу.
«Наверно, мышь», – подумал он.
Но нет, зверек оказался покрупней мыши, рыжий, с белыми лапками и коротким хвостом. И на шее у него висела цепочка, а на цепочке болталось что-то круглое. Это был орех, а в нем – письмо от Клу-Клу.
Дорогой Матиуш, – писала она, —чует мое сердце, тебе плохо на необитаемом острове. Я давно о тебе ничего не слышала, потому что у нас с белыми великая война. Бум-Друма убили. Я теперь, как и ты, сирота.
Дальше следовало подробное указание, как вложить ответ в ореховую скорлупу, как заклеить ее, чтобы не размокла бумага, когда крысенок поплывет обратно.
«Значит, этот зверек вроде почтового голубя».
В ответ Матиуш написал, чтобы Клу-Клу не беспокоилась, что ему живется хорошо. Долго ли он еще пробудет на острове, неизвестно, пусть пишет ему почаще.
На кладбище прибавилась еще одна могила.
«Если рядом с родителями похоронена канарейка, значит, может покоиться и мой чернокожий друг», – подумал Матиуш и, раздвинул ограду из камешков, расчистил место для могилы Бум-Друма.
«Раз, два, три, четыре, пять», – сосчитал Матиуш, сел в лодку и поплыл на маяк.
Дети встретили его как-то особенно приветливо, хотя гостинцев он им не привез. Ему ничего не хотелось просить у ротмистра, который встал сегодня с левой ноги и орал на всех без разбора. Ало подарил ему красивую ракушку, Ала – гладкий, круглый камень-голыш. Матиуш чувствовал, что никогда больше сюда не приедет и сохранит эти подарки на память о детях.
Ала ни разу за весь день не плакала, не капризничала. Ало прочел вслух «Красную Шапочку» и сделал только одну ошибку. Матиушу тяжело было расставаться с детьми. Остаться бы здесь, на маяке, а они там пусть делают что хотят.
Однако пришлось возвращаться. Входит Матиуш к себе в комнату, а там сидит ротмистр.
– Ах, как хорошо, что вы наконец вернулись, ваше величество! А то я уже беспокоился. Эй, Филипп!
Филипп тотчас вырос в дверях и вытянулся в струнку.
– Гони всех вон из комнаты, ясно? Комнату запри на ключ, а ключ отдай мне, ясно? Если кто вздумает подслушивать под дверью наш тайный разговор с его величеством, шкуру живьем сдеру, ясно? Можешь идти!
За стеной послышалась возня – это ребята поспешно выходили из комнаты. Филипп отдал ротмистру ключ.
– Дорогой кузен, – начал ротмистр, когда они остались вдвоем, – я хочу жить с вами в дружбе и умоляю простить меня!
Сказал – и бух перед Матиушем на колени.
– Сейчас же встаньте! Я не святой, чтобы передо мной становиться на колени. Объясните, в чем дело.
– Дорогой кузен, я праправнук Елизаветы Сумасбродной, родной тетушки Генриха Свирепого. Итак, мы с вами родственники. Поэтому Печальный король не возражал, когда выбор пал на меня. Вот увидите, я буду послушный и смирный, как овечка. А обед я не выдал вам в тот день потому, что люблю во всем порядок. Но я получил тайное предписание, и теперь мы будем жить в дружбе. А если вы не простите меня, я… – И вместо слов маркиз приставил к виску револьвер
– Хорошо, я тоже хочу жить с вами в дружбе! – в испуге воскликнул Матиуш.
Ротмистр кинулся ему на шею. Он был пьян.
Матиуш согласился бы на все, лишь бы ротмистр поскорей ушел. Но не тут-то было! Пьяный маркиз решил излить перед ним душу.
– В жилах моих течет королевская кровь. А я незаслуженно страдаю. За что, спрашивается? Разве мог я не драться на дуэли, если меня оскорбили? И генерала обругал справедливо. Подумаешь, дураком его обозвал! Ведь это чистейшая правда. Ну скажите сами, дорогой кузен, дурак он или нет?
– Дурак, дурак, – с готовностью подтвердил Матиуш.
– А разве я мог не драться на дуэли?
– Конечно, нет!
– За что же, спрашивается, меня сослали сюда?.. – роптал маркиз и опять приставил револьвер к виску. – У меня есть тайное предписание от Печального короля. Оно гласит: «Выполнять все пожелания Матиуша, словно они исходят от меня». Вот оно… Нет, не то. У меня есть и другой приказ… «Я послал на остров доктора, пусть осмотрит Матиуша и напишет, что он не в своем уме. Мы опубликуем это в газетах – и дело в шляпе» – это пишет Молодой король. Вот, дорогой кузен, какие друзья у нас, у членов королевской фамилии!
– Молодой король никогда не был моим другом! – возразил Матиуш.
– Ну ладно, а Клу-Клу… Нет, не Клу-Клу, а этот прохвост с маяка. Прикидывается другом-приятелем, а сам сколько игрушек перетаскал у вашего величества! Две головоломки, Петрушку, четыре книги, шесть цветных карандашей. А кто за это будет расплачиваться? Я! У меня ломаного гроша нет за душой, хотя в жилах моих течет королевская кровь. Но происхождение обязывает платить долги. Вот прикончу Дормеско, а потом застрелюсь сам.
– Дорогой кузен, – сказал Матиуш, желая его успокоить, – ведь я сам подарил детям игрушки.
– Вы слишком великодушны, ваше величество. Вы молча страдаете, вы не ропщете, но я-то все знаю. Эти юные мерзавцы шумят по ночам и не дают вам спать. Курят папиросы (если бы папиросы, а то отвратительные вонючки!) и через замочную скважину пускают к вам в комнату дым. Бросают мух в королевский чай, напускают в королевскую постель блох. Они украли два топора и полфунта гвоздей. А кто за это должен отвечать? Я! Несчастный праправнук королевы Елизаветы!..
Матиуш с трудом отнял у него револьвер и уложил спать на свою постель. Потом впустил через окно мальчишек и велел им не шуметь, сказав, что у ротмистра болит голова.
Матиуш совсем обессилел. Он был огорчен и подавлен. Еще бы! Сразу на него обрушилось столько неприятностей!
Значит, вот почему в чае были мухи!
Значит, доктор приезжал, чтобы объявить его сумасшедшим.
Значит, вот почему его кусали блохи!
Значит, за все пропажи ротмистр должен расплачиваться из собственного кармана?
А кто платит за содержание Матиуша, который ничего не делает? Ведь все эти поездки, корабль, маяк обходятся, наверно, недешево.
И правда ли маркиз его родственник?
Неужели во всем мире нет такого острова, куда не приплывали бы корабли и где он, Матиуш, был бы совсем-совсем один?
Матиуш понял: долго ему на необитаемом острове не жить. Когда он задумал убежать из тюрьмы, его одолевали иные чувства: тревожно замирало сердце, голова раскалывалась от дум, он торопился, волновался. А теперь ничего похожего. Он нисколько не беспокоится, не волнуется. «Поживем – увидим, – рассуждает он, – может, изменится что-то к лучшему».
Он положил на стол ракушку, которую подарил ему Ало, и камешек – подарок Алы. И сразу позабыл обо всех бедах. Чудесная ракушка, другой такой нет на свете. И хотя на берегу тьма-тьмущая ракушек, но эта особенная, ее дал ему Ало. «На, возьми за то, что выучил меня грамоте», – сказал он.
И второго такого камешка нет на свете. Ему подарила его Ала и улыбнулась. Разве найдешь на свете такой камешек, у которого в середке запрятана улыбка Алы…
Глухая ночь, а Матиуш сидит на стуле. Лечь некуда – кровать занята.
Я думал, – записал Матиуш в дневнике, —что ротмистр злой, а он, оказывается, несчастный человек. Может быть, если бы Молодой король выложил мне все, что он думает, и я не таил бы от него своих мыслей, мы бы не враждовали.
И еще он написал:
Хорошо бы иметь башню в дремучем лесу.
И еще написал:
Какие разные бывают на свете люди.
Написал, уронил голову на стол и заснул.
Матиуш не разговаривал с ребятами, потому что не знал, как с ними обращаться. Ему хотелось жить с ними, как когда-то с Фелеком. Но не хотелось, чтобы они говорили ему «ты». Раньше – другое дело: настоящий король может позволить по отношению к себе такую вольность. Наверно, и тогда это было неправильно. А говорить им «вы» тоже не хотелось. Вот и поди разберись, как тут быть.
Но однажды Матиуш лицом к лицу столкнулся с самым тихим и симпатичным из ребят. Он тоже часто ходил на берег моря, но не рыбу ловить, а просто так, посидеть. И всякий раз, заметив Матиуша, уходил, боясь помешать.
Сошлись они на узкой тропинке: отступать некуда, да и поздно.
– Добрый день! – сказал Матиуш.
– Добрый день!
– Хорошо в лесу.
– Да. Тихо.
– Раньше на острове всюду было тихо. Это только теперь так стало. А вы любите тишину?
– Люблю.
– А почему же у вас всегда так шумно?
Вопрос, видно, затронул больное место. Мальчик промолчал: не хотел осуждать товарищей.
– Как вас зовут?
– Стефаном.
– Как моего отца.
– Знаю, по истории проходили.
Слово за слово, завязался разговор, и Матиуш о многом узнал. Стефан, оказывается, из бедной семьи. Отец его остался без работы, и ему пришлось ехать сюда, чтобы помочь семье. К тяжелой работе он непригоден: у него больное сердце. И все жалованье он отсылает домой.
Ознакомительная версия.
