Рассвет принес небольшое облегчение. Я по-прежнему вздрагивала от малейшего шороха, сжималась в комок от каждой тени, будто с деревьев в любой момент могли ринуться на меня призраки.
Судя по карте, тропа уходила в глубь лощины, пересекала Медвежий ручей и снова поднималась в холмы. Выходило километров пять. Еще километр по гряде Тенистой Смерти, три-четыре по Дырке-от-Бублика, по Свиному Загривку, через ручей Дулиттл и мост Победителей к Чоктону.
В тот день я, как кузнечик, готова была чуть что сорваться с места и никак не решалась вернуться на тропу. Зато было время поломать голову над загадками.
Где бы дядя Нэт стал встречаться с женщиной? На ферме у луга, обнесенного колючей проволокой? Или посреди леса?.. Прекрати, ни с кем он не встречался!
Может, у них было известное им одним место. Воронья пустошь или Детский Мизинчик. Затем я вспомнила хижину в лиственничном лесу у гряды Спящего Медведя. Это недалеко, вполне можно сходить на разведку.
В лесу стояла прохладная тишина. Ни звука в деревьях. Пригнувшись, я подкралась к боковому окну, но оно оказалось заколоченным. Спереди было небольшое крыльцо. Я постучалась, заранее зная, что никто не отзовется. Если бы дверь не была заперта, я бы, скорее всего, рискнула зайти внутрь.
Но затем я вспомнила о парнях, которых встретила накануне. Что, если это их хижина? Если они вернутся и увидят, что я рыскаю вокруг, мне несдобровать. Я поспешно убралась прочь.
* * *
Держитесь, призраки! Сейчас светло, и я вас не боюсь!
Три дня я ползла по лощине, расчищая плиты и увещевая призраков: «Не волнуйтесь. Еще чуть-чуть — и я уйду». Едва заслышав малейший шум, я вновь повторяла как заведенная: «Это всего лишь я, Цинни Тейлор, все еще разгребаю дорогу».
В воздухе стоял несмолкающий гомон птиц. Громко трещал дубонос, звонко заливались зяблики, нежно пели ласточки. Дрозды и малиновки задавали мне ритм. Издалека неслись требовательные крики синиц, ворон и дятлов, будто призывавших меня прекратить копаться в земле и обратить на них внимание.
Различать птичьи голоса меня научили дядя Нэт и тетя Джесси. Им бы здесь понравилось. Когда-то они ходили гулять вместе. Интересно, говорила ли тетя правду, когда ссылалась на «сахар»? Может, она перестала ходить с дядей тогда, когда он встретил другую, нашел замену живой жене? Другая... Мне хотелось знать, кто она, как выглядит, где живет... Прекрати, Цинни, дядя Нэт верен тете Джесси!
«Не трогайте меня, призраки. В моем шкафу и так целая толпа скелетов».
Как только начинало смеркаться, я стрелой мчалась к лагерю. Эти вечера ничем не отличались от остальных. Вот только по деревьям я больше не лазила. А ну как наткнусь среди ветвей на призрака?
Каждый день я навещала хижину, пряталась в кустах неподалеку и ждала. Никто не появлялся. Где же эта другая? Она должна быть внутри. Тихая, скромная фермерша. Сидит, ждет дядю.
Может, она места себе не находит, не зная, что дядя болен и не придет? Сказать ей? Но едва я так подумала, нахлынуло ужасное чувство, будто я предаю тетю Джесси. Что только возомнила о себе эта другая, решив отбить дядю у жены?! Никакая она не тихая и не скромная. Наверняка она молодая и красивая, носит обтягивающие платья и красит губы ярко-красной помадой.
Может, от одиночества я начинала медленно сходить с ума, только все чаще и чаще казалось, что кто-то меня хранит и оберегает от бед. И вовсе не Джейк. На закате и на рассвете я обходила лагерь, но ни разу не заметила ничего, что бы указало на его присутствие. Стыдно признаться, но я даже расстроилась. Либо Джейк в тюрьме, либо обхаживает Мэй.
А сполохи и тени продолжали являться. То за кустом, то в деревьях, то на краю оврага, то у вершины холма. «Наверняка какие-то мелкие хищники, бояться нечего», — убеждала я себя. Но теперь меня неотступно преследовала мысль, что это тетя Джесси оберегает меня. Иногда я пыталась поймать ускользающие тени на пленку в надежде, что на снимке проявится она.
На самом дне лощины Призраков протекал Медвежий ручей, бодро переваливался через камни и спешил слиться с Огайо. На той стороне ручья вновь начинался лес, взбирался на высокую кручу. Я устроила себе передышку. Свесила ноги в чистую прохладную воду и принялась швырять мелкие камешки. У дальнего берега плыла семья бобров, толкала сучья к плотине ниже по течению. По тенистой глади ручья сновали водомерки.
Протянув руку за очередным камнем, я заметила на влажной земле четкий след большой когтистой лапы. Я быстро оглядела берега. На поваленном дереве неподалеку мотался клок черной шерсти.
Пока я пыталась сообразить, умеют ли медведи лазить по ветвям, глаза лихорадочно искали подходящее дерево. Стволы вокруг были разодраны вдоль до самой сердцевины, и повсюду виднелись следы длинных когтей. Может, медведь и не взберется на дерево, но что мешает ему попытаться? И дотянуться лапой, судя по отметинам, он сможет метра на два.
Он появился внезапно, будто с неба свалился: большой, гладкий медведь на той стороне ручья. Запрокинул остромордую голову. Коричневые ноздри жадно раздувались. Он оглядел берега, но если и заметил человека, не подал виду. Затем, неслышно переступая мощными лапами, двинулся к воде. Бока ходили из стороны в сторону. Медленно выбрался медведь на середину ручья и застыл на плоском камне, выжидательно глядя в воду.
Неожиданно он нырнул головой в поток, пришлепнув лапой, и вынырнул с рыбиной в пасти. Он держал ее посреди хребта, голова и хвост бились в воздухе. Медведь отнес добычу на берег, швырнул об землю и принялся драть зубами и когтями. В считанные минуты рыба оказалась у него в желудке.
Наверное, мне следовало рвануть к первому же дереву и вскарабкаться как можно выше, но медведь словно гипнотизировал меня своим равнодушием. Снова он забрался на плоский камень, снова выудил добычу, снова отнес ее на берег и сожрал. Затем уселся на краю ручья, принюхиваясь.
Пару раз мне показалось, что он смотрит прямо на меня; но точно так же он разглядывал сновавших на деревьях белок и зяблика, клевавшего что-то на земле. Все мы значили для него не больше, чем куст или камень.
Медведь вытащил из ручья еще одну рыбину, взял ее в зубы и поплелся обратно в лес. Пока он ловил рыбу, я совсем не боялась; однако мне совсем не понравилось, что он ушел туда, куда ведет меня тропа. Если я его потревожу, если вломлюсь в его владения, вряд ли он посмотрит на меня так же равнодушно.
С час я подождала, давая медведю время уйти из тех мест, куда я успею сегодня добраться. А затем нерешительно пересекла ручей и принялась за дело, поминутно замирая, вслушиваясь и вглядываясь в лес.
«Тетя Джесси, защити меня, если можешь. Остальным призракам просьба не беспокоиться».
* * *
Я упорно продвигалась вперед. За лощиной Призраков начиналась Тенистая Смерть, узкая гряда. Я ожидала увидеть мрачные деревья, страшные валуны, но Тенистая Смерть оказалась зеленым, солнечным холмом, чью покатую гладь нарушали три одиноких клена.
Карта предлагала путнику очередную версию названия:
ТЕНИСТАЯ СМЕРТЬ. ДВОЕ ПУТНИКОВ ИСКАЛИ ПОД ЭТИМИ КРОНАМИ ПРОХЛАДУ И ТЕНЬ, НО ОБРЕЛИ ЗДЕСЬ ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ.
Не останавливаясь, я проделала путь через гряду. Нещадно палило солнце, так хотелось отдохнуть в тени, но под этими кронами я не стала бы сидеть ни за что на свете.
Дальше тропа спускалась в Дырку-от-Бублика, несуразное место, где сошлись четыре небольших холма, образовав подобие бублика с неглубокой впадиной посередине. Тихое, уютное место. Оно мне очень понравилось, правда, оказавшись на дне, я совсем запуталась: в какую сторону выводит тропа? А потом пришлось взбираться наверх за забытыми вещами.
Сразу за Дыркой вздымался Свиной Загривок. К концу недели я его почти преодолела. И вот награда: перед глазами открылся долгий зеленый луг, усеянный ярко-красными, голубыми и желтыми цветами. За лугом протекал ручей Дулиттл и — вот оно! — уютно раскинулся в долине городишко Чоктон. Ура!
Больше всего мне хотелось остаться и добить тропу, но был уже вечер пятницы. Завтра я обещала побыть дома с дядей Нэтом. Сколько осталось? Полкилометра? Километр? Придется вернуться еще раз.
Я так и не перенесла лагерь с места первой стоянки. Я брела, шепча мольбы призракам лощины — и тут до слуха донеслось глухое ворчание. Поодаль, у валежника, замер медведь. Узкая морда задрана в воздух, ноздри зловеще раздуваются. Он рыкнул громче и повернул голову в мою сторону. Сделал шаг вперед. Больше я не ждала. Я рванула к ближайшему дереву и взлетела по стволу, как белка.
Зверь взревел и бросился на дерево, пытаясь свалить его своим весом. Крепкий дуб закачался. Я вскарабкалась еще выше, стараясь не думать о том, что медведь вот-вот повалит дерево или стряхнет меня с ветки, как мартышку.
