— Ты что! — закричал дедушка. — Ведь последняя!
И сразу сник.
— Впрочем, что это меняет… одна стрела… а их — вон сколько.
Волков было и правда видимо-невидимо, как будто они размножились или послали за подкреплением.
— Там половина тени, — сказала бабушка. — Обман зрения. Оборотень нас специально пугает. Он умеет плодить двойников. Это все его отпечатки, клоны. В общем, иллюзии, как в кино. Но и настоящих волков там немало.
Тёма вздрогнул — он увидел, что один низкорослый и коренастый волчонок смотрит на него с какой-то недоброй человеческой ухмылкой.
«Совсем как Витек. Неужели это он? Откуда он здесь? Выследил? Значит, теперь он всю жизнь будет меня преследовать и побеждать!» — подумал Тёма. И ему стало совсем плохо.
Вдруг бабушка резко выпрямилась и показала на небо.
— Звезда! — закричал дедушка. — Большая Артемида! Она взошла! Спасены!
Затаив дыхание, Тёма и Кира смотрели, как бабушка гордым, требовательным жестом протянула руку к своей звезде и сейчас же прямо с неба в ее колчан золотым дождем посыпались стрелы.
— Хватит пока.
Бабушка одним взмахом остановила поток и вынула из переполненного колчана золотую стрелу с пестрым оперением.
И начала стрелять, теперь уже ни на секунду не опуская лук и почти не целясь.
Волки пришли в смятение. Видно было, что они не ожидали такого сопротивления — наверное, Вервульф заверил их, что противники остались безоружными. Поджав хвосты и бросив раненых, они обратились в позорное бегство, но бабушкины стрелы настигали их и разили наповал.
Тогда Вервульф подскочил на месте, завертелся волчком и стал раздваиваться, расстраиваться, удесятеряться, как в калейдоскопе создавая себе новых двойников.
— К сожалению, воображаемые волки не менее опасны для человека, чем настоящие, — объяснил дедушка.
— Но ведь, наверное, они существуют только до тех пор, пока существует сам Вервульф? — догадался Тёма.
Бабушка и дедушка переглянулись.
— Мой внук! — сказал дедушка с гордостью. — Светлая голова! Будет ученым!
А потом вздохнул:
— Беда в том, что Вервульф неуязвим. Стрелами его не возьмешь. Как и его двойников.
Хлюп! Блям! Страшная рожа Вервульфа на секунду присосалась к стеклу — в метре от открытого окошка, через которое стреляла бабушка.
— Ой-ой-ой! — испугалась Кира.
Бабушка выпустила стрелу, но Вервульф только расхохотался жутким смехом, от которого у Тёмы пошли мурашки по коже.
— Что же делать? — в отчаянии вскрикнул он.
Дедушка крепче прижал к себе Тёму и Киру, как бы пытаясь защитить их от злых сил своим могучим телом.
Бабушка опустила лук.
Это было страшнее всего. Ее колчан был набит стрелами, но стрелы были бесполезны.
Вервульф, окруженный своими многочисленными двойниками, расхаживал внизу, облизываясь и явно готовясь к прыжку.
Тёма и Кира дрожали в могучих объятиях дедушки, но Тёме казалось, что дедушкины руки тоже как-то подрагивают.
Вдруг бабушка отбросила кудри со лба и приказала — спокойным и повелительным тоном:
— Мой внук Артем! Подойди ко мне!
На подгибающихся ногах Тёма подошел к бабушке.
— Слушай! И запоминай на всю жизнь! — произнесла Артемида. — Оборотни не боятся стрел. Это правда. Да, их нельзя победить физически. Но они отступают перед сильным и смелым ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СЛОВОМ. Собери свою волю в кулак! Прогони Вервульфа, Артем!
Бледный и напряженный, Тёма стоял у окна и ждал следующей атаки.
Вервульф хвастливо раскланялся перед волками, поднялся за задние лапы и взмыл в воздух. Прямо перед собой Тёма увидел его разинутую пасть, высунутый язык и блестящий стеклянный глаз.
Тёма сжал кулаки и крикнул что было силы:
— Мы тебя не боимся, Вервульф! Убирайся!
А потом подумал и еще сказал:
— И забирай с собой свои дурацкие иллюзии. В общем, всех этих двойников, клонов… придворных своих, шестерок, подхалимов разных или как их там еще… Они здесь никому не нужны и всем нам пофигу! Валите отсюда!
Тут оборотень на миг завис в воздухе, потом дико взвыл, мигнул здоровым глазом, в ужасе посмотрел на Тёму и рухнул вниз. На участке никого не осталось — клоны враз испарились; Витек первым исчез куда-то. Тяжело постанывая и припадая на одну ногу, одинокий и обессиленный, покинутый своей подлой свитой, волк с человеческим лицом печально поплелся в лес. Тёме вдруг даже стало его жалко.
— Мой внук! — с гордостью сказала Артемида. — Молодец, Тёма! Только ты не жалей Вервульфа. Он еще себя покажет! И никогда-никогда не забывай про силу СМЕЛОГО СЛОВА! А больше тебе помогать не нужно. Теперь ты все сможешь сам!
Тёма зарделся от гордости и краем глаза покосился на Акиру. Она смотрела на него с восторгом и благодарностью. Тёма почувствовал, что у него заалели уши, но как-то по-новому — победительно! Впервые в жизни Тёма не стыдился своих больших оттопыренных ушей!
— Девочка с сапфировыми глазами, — сказала Артемида, — подойди ко мне.
Кира слезла с дедушкиных колен и робко подошла к Тёминой бабушке.
— Как тебя зовут, девочка? — спросила Артемида.
— Я Кира.
— Ты верный друг, Акира! — сказала Артемида. — Ты из той же породы, что и я. Когда-нибудь мы еще встретимся с тобой на одной высокой горе и выпьем по кубку кипящего вина в хорошей компании — я тебя со многими познакомлю. Нам будет о чем поговорить. Но это случится еще очень нескоро. Ничего, такие, как мы, — не старятся. Ты навсегда сохранишь свою молодость и красоту! Я очень рада, что у моего внука такая умная и смелая подруга. Спасибо, что ты отправилась с ним в трудный поход и мужественно прошла через все испытания. Что я могу подарить тебе на память? Ты ведь настоящая МАЛЕНЬКАЯ ЖЕНЩИНА — тебе нравятся украшения. Хочешь сапфировую диадему? Она так подойдет к твоим глазам.
Тёма в восторге смотрел на Киру, ожидая, что она обрадуется.
Но Акира слегка встряхнула на запястье браслетиком из рубиновых стеклышек и помотала головой.
— Нет? — удивилась Артемида. — Что же ты хочешь, девочка? Колечко? Сережки? Красивое платье? Увлекательное путешествие? Скажи честно, мне от души хочется тебя порадовать. И не стесняйся, поверь, я многое могу!
Кира молчала. Она смотрела вниз, как будто бы вдруг очень заинтересовалась некрашеными досками, из которых был выложен пол на Тёминой даче.
Тёма тоже посмотрел на пол, ничего там не увидел и снова перевел взгляд на Киру. По ее щеке медленно ползла слеза.
— Хорошо, детка, — сказала Артемида. — Я поняла. Будь по-твоему!
Акира расцвела и с надеждой посмотрела на Тёмину бабушку. А та только кивнула ей в ответ. Мол, не сомневайся — будет сделано!
В этот момент раздался жуткий грохот. Казалось, вышибают входную дверь.
«Неужели это вернулся Вервульф? — подумал Тёма. — Уже? Так скоро?»
Но он совсем не испугался, потому что знал теперь наверняка, что сумеет сразиться со ВСЯКОЙ НЕЧИСТЬЮ.
— Нам пора, Михаил! — позвала Артемида.
Бабушка и дедушка улыбнулись Тёме и Кире, взялись за руки, оттолкнулись от пола и взмыли в воздух. Они летели над землей, постепенно разгоняясь и набирая высоту, впереди дедушка в тяжелой шубе, а за ним бабушка в развевающейся легкой тунике, и уже не смотрели вниз — их ждали другие заботы. Дедушка лишь оглянулся на минутку и повторил фразу, за которую его когда-то сочли сумасшедшим:
— Отдайте мед внуку, а внук отдаст в науку… Мед в дупле, Тёма… мед в дупле…
— Тёма!!!
Тёма открыл глаза. За окном уже совсем рассвело. В кабинетике-мастерской было довольно прохладно.
Рядом на диване, ежась и потягиваясь, зевала сонная Кира.
А над ними обоими склонился Тёмин папа, страшно взволнованный и бледный.
— Папа… — торопливо и испуганно пролепетал Тёма, предчувствуя расправу, — здравствуй… КАКИМИ СУДЬБАМИ?
— Это я хотел спросить, как вы здесь очутились. Мы там в Москве чуть с ума не сошли!..
Тёмин папа с облегчением вздохнул, увидев, что дети целы и невредимы, и теперь, набрав в легкие воздуху, приготовился к серьезному РАЗНОСУ, но осекся под очаровательной улыбкой Киры.
— Доброе утро, Денис Аркадьевич, — нараспев сказала Акира. — Извините, пожалуйста, что я без приглашения приехала к вам на дачу. Довольно неловко получилось! Но видите ли, я просто не могла отпустить Тёму одного. И, между прочим, не найдется ли у вас какой-нибудь еды? А то мы все наши припасы забыли в поезде…
И Кира бессильно склонила набок ослабевшую от голода белокуро-пепельную головку.
— Так вы что, со вчерашнего утра ничего не ели? — ужаснулся Тёмин папа.
— Ни крошки… — прошептала Акира одними губами.
— Не совсем, — глядя папе в глаза, сказал честный Тёма. — Мы ели сушки, разогретые на обогревателе. И сахарных петушков на палочке. И мороженое… и еще два пирожка с луком, которые Кира выпросила у сторожа, как будто бы для тебя… Не пихайся, Кира! Чего ты толкаешься?
