Ознакомительная версия.
– Да, да!
Гликерия прикрыла глаза, махнула головой и продолжала с жаром:
– Я знаю, ты сейчас скажешь, что не все люди плохие и не все собираются плохо ко мне относиться.
Оля именно это и хотела сказать, а потому улыбнулась. Но Гликерия не улыбалась. То, что она говорила, было для неё очень важно. Оля даже обрадовалась – ну вот хоть что-то Гликерия о себе расскажет.
– Моя мама тоже говорит, что хороших людей больше, только они реже встречаются. Понимаешь, если умеешь комфортно существовать среди людей: не давать себя в обиду и не обижать никого – твоё счастье, а если не умеешь – то и не связывайся. Не общайся в смысле. Я не умею. Поэтому особо и не общаюсь, если ты заметила.
Оля закивала.
– Язык у меня не острый и ум не быстрый. Я стараюсь изо всех сил. Держусь такой надменной и неприступной, а на самом деле знаешь, как меня колбасит после общения с каким-нибудь Костиком. Которому нельзя – ну просто никак нельзя поддаваться!
– Нельзя!
– Но на эту старательную борьбу силы тратить не хочется. Только в школу-то ходить надо. А там… Знаешь, из кого вырастают противные тётки и дядьки, которые сидят в конторах, берут взятки, тупят и вредничают? Или всякие хитрые приспособленцы, наглые воры с добродушными лицами? Вот из таких детей. Не присылают же их с другой планеты.
– Это точно… – согласилась Оля, вспомнив, как недавно они с мамой безуспешно бились с такими непрошибаемыми чиновницами в паспортном столе, которые сами ошиблись, а ошибку исправлять не хотели. Сколько времени потратили, доказывая очевидное…
– Мир не только для них, но и для нас тоже, – жёстко заявила Гликерия. – Вон сколько вокруг всего интересного! Живи да радуйся. А у вас в школе ведьм выискивают. Мракобесие просто какое-то.
Оля Соколова не стала пояснять, что о ведьмах-то как раз заговорили только с её появлением. Кстати, о ведьмах…
– Гликерия, ну а всё-таки скажи, зачем ты бродишь по этим заброшенным местам, – спросила она осторожно, – тут, на море, мёрзнешь… По курганам карабкаешься… Извини, конечно – но так и кажется, что ты колдуешь.
Гликерия засмеялась – громко и весело.
– Колдую? Ну надо же!..
– Вы – семья экстрасенсов?..
– Нет, – остановившись, замотала головой развеселившаяся Гликерия. – И даже не семья вампиров – если ты об этом. И не оборотней. Мы – просто люди. Мы живем как хотим. Там, где бывает нам нужно. И где хочется. Мир большой. Посмотреть его хочется…
Так Оля узнала, что у Гликерии есть родители и два старших брата-близнеца. Что тут она живёт с мамой, а папа и братья сейчас далеко. Но, проведя здесь зиму, мама и Гликерия воссоединятся с ними.
– Погрузим в Новороссийске машину на паром, – добавила она, – и встретим весну в Румынии.
Оля усмехнулась:
– Да, Сашка сейчас точно бы оживился: «О-о, это наверняка Трансильвания? Вампиры, готические замки, да?!»
Гликерия улыбнулась.
– Нет, это на реке, примерно тридцать километров от морского побережья. Мой папа – археолог, изучает военные укрепления древних цивилизаций. Он с экспедицией и братьями как раз сейчас там, под Констанцей. Вот мы с мамой к ним и приедем… А в середине мая – в Москву! Впятером. Родители очень любят майскую Москву. А дальше… – Гликерия на секунду задумалась. – Может, мы с папой куда-нибудь поедем. Или только папа с мамой. Или я, папа и братья. Или в ещё какой-нибудь комбинации. Как получится. Мы же всё равно все вместе.
Девочки стояли и смотрели в серое небо над морем. На закатное солнце наплыла новая подушка, скорее уже перина. Солнечные лучи прожгли её в нескольких местах, и снежный пух закружился в воздухе. Ветер растрясал тяжёлую перину и гнал к берегу – так что скоро она должна была прорваться.
Повернув к Оле заледеневшее лицо, Гликерия предложила:
– А поехали к нам в гости! Вот как раз и с мамой моей познакомишься! У нас ещё ни разу тут гостей не было.
Ну вот и слежки никакой оказалось не нужно! Желание сбывалось. Новенькая сама зазывала Олю в свой таинственный дом. Эх, Сашка бы тоже обрадовался! Э, нет. Какой Сашка?..
Конечно, Оля согласилась.
Однако она не успела усесться на скутер, как зазвонил мобильный телефон. Мама…
– Оля, где ты? – своим самым беспокойным голосом заговорила она. – Тут Саша бегает вокруг дома, волнуется – где ты и что с тобой. Говорит – вы поругались. Он тебе звонит – а ты звонки сбрасываешь. Давай скорее домой, время уже позднее.
Напрасно Оля говорила, что всё с ней в порядке, что она просто задержится, потому что идёт в гости.
– Нет уж, давай сейчас домой, – твёрдым голосом заявила мама. – Мы сейчас с папой приедем и заберём тебя. Ну, где ты, где?
С помощью Гликерии, которая уже давно знала Олины родные края лучше, чем сама Оля, маме были сообщены координаты. И уже через десять минут машина с родителями притормозила возле девочек.
– Скорее, замёрзла совсем! – затаскивая Олю в машину, командовала мама. – Нашли где гулять. И подружка давай забирайся, скутер мы положим в багажник. И поехали.
Но Гликерия вцепилась в своего коня и ехать с ними решительно отказалась. Так и умчалась, чихнув два раза в момент прощания.
– Куда это она? – удивились Олины родители. – Темнеет уже. Продолжать гулять?
– Она домой, – объяснила Оля.
– Но в той стороне никто не живёт.
«Вот поэтому ей и туда», – подумала Оля, но ничего не сказала.
* * *
С самых сумерек до ночи падал и падал снег. Он щедро валил пышными хлопьями, превращая пейзаж с одиноким рыбачьим домом и суровыми безлюдными окрестностями в милую уютную картинку.
В доме и вправду было уютно и тепло, а девочке под тремя одеялами – жарко. Потому что она заболела. И вот теперь, как в раннем детстве, мама сидела возле её кровати и давала пить то горячий чай, то прохладный морс.
– Ничего, – говорила мама, разглядывая показания градусника, – надо только продержаться ночь. А утром я съезжу за врачом.
– Нет, мама, – отрицательно мотая головой, заявила девочка, – утром я должна быть в школе. Дело принципа, понимаешь? Отсижу уроки – и вези меня куда хочешь.
Мама поняла её и согласилась.
Глава 11
Самый некоторый среди особенных
Красный нос, по которому раз в минуту проезжал платок с голубой каёмочкой, не казался ни готичным, ни героичным. Однако Гликерия просидела все уроки, проигнорировав разве что физкультуру, которую из-за ремонта спортзала всё ещё проводили на улице. Оля Соколова пронаблюдала, как безмятежно она прошагала в коридоре мимо Ланы и её окружения, как спокойно выслушала сообщение завуча, которая в присутствии Марины Сергеевны поведала, что через неделю у них состоится родительское собрание особо серьёзного уровня – с присутствием учеников и тщательным разбором их поведения.
Оле Соколовой и без расспросов было понятно, что Гликерия могла бы спокойно болеть дома, но она пришла в школу, чтобы не подумали, будто ей страшно и она благоразумно отсиживается.
Они почти не разговаривали – Гликерия хлюпала носом и тяжело дышала. Только жизнеутверждающе подмигивала Оле: держись!
Оля держалась. Хотя мечтала о том, чтобы всё оказалось по-прежнему. Например, чтобы было утро вчерашнего дня. Когда ещё ничего не произошло, когда Сашка…
Ну да что Сашка? Днём раньше, днём позже тайное стало бы явным. Раз он стал такой влюблённый.
Димка Савиных несколько раз подсаживался то к Оле, то к Сашке, тормошил их, сочувствовал. Оля даже не ожидала, что ему окажется так не всё равно.
– Вы ведь из-за новенькой поссорились-то, из-за новенькой? – дёргая Олю за рукав, выпытывал он. И тут же советовал: – Ну-у, далась она вам! То следят они за ней, то хвостом ходят. Оставьте её в покое – раз на неё так начальство взъелось, то нечего вам рядом отсвечивать. Тоже в мясорубку попадёте – а оно вам надо?
Оля бросила взгляд на Гликерию. Щёки её горели непривычным румянцем, а слишком прямая спина и подчёркнуто независимый вид делали её похожей на маленького несгибаемого солдата. Она действительно не сдавалась. Оля считала её своим другом. Другом… Даже если таким же другом сама Гликерия Олю и не считала. Всё равно. Так что как её оставить в покое? «Я пью за здоровье немногих, немногих, но верных друзей!» – про себя проговорила Оля, салютуя коробочкой сока и подставляя такую же Гликерии.
Увидев это, Димка недовольно фыркнул и снова, как бабка-сваха, забубнил Оле в ухо:
– Давайте миритесь с Макушевым! Вы так давно встречаетесь – а из-за нового человека всё перечёркивать? Третий, как говорится, лишний. Обсудите свои отношения, простите друг друга, помиритесь – и порядок!
Оля посмотрела на Сашку, который сидел в другом углу класса с наимрачнейшим видом. Конечно, понять, почему он был мрачный – потому, что ему отказала Гликерия, или потому, что он раскаялся и тоскует по Оле, было сложно. Это предстояло как-то узнавать. Спрашивать у него как-то. То есть первой подходить? Ни за что!
Ознакомительная версия.
