– Хватит! – хором откликнулись девчонки.
– Просто впредь мы будем умнее. Запомните: умный не тот, кто не ошибается, а тот, кто на ошибках учится. И кстати, вместе с Бурмистровой от нас уходит Наташа Гордеева. А с Наташей Гордеевой... Никто не расстроится? – она хитро прищурилась. – Олег Пахомов и Женя Рачук.
– Ура! – хором крикнули Лена и Аня, а Наташа только посмеялась над ними.
– Вот, собственно, и все новости. До завтра! Долго тут не рассиживайтесь! Лена, прикрой за мной дверь, пожалуйста.
Лена вышла за Катей в коридор.
– Знаешь, – Катя внимательно посмотрела на нее, – я ведь наблюдала за тобой. Я думала, ты таскаешься по утрам на конюшню, чтобы подставить Гордееву, чтобы выжить ее, так, ненавязчиво. А вовсе не из-за любви к лошадям. А сейчас я поняла, что была не права. Ты на самом деле всей душой за них переживаешь! Спасибо тебе огромное за то, что спасла Диалога. Я хочу тебе предложить – будешь работать на нас с Сергеем? Будешь по утрам кормить их и получать зарплату?
Лене стало очень стыдно и – одновременно – очень радостно.
– Да, конечно! – ответила она.
Катя ушла, и Лена хотела было вернуться в конюшню, но в свете прожекторов, освещавших стадион, ей показалось, что к ним кто-то идет. Лена задержалась на крыльце... И разглядела Настю Соколову.
– Боже, в какую глушь вы забрались! Едва нашла! – Одноклассница даже поморщилась недовольно, а потом вытащила из сумочки лекции: – На, забирай. Я к тебе домой зашла отдать, думала, ты завязала с конями...
– Так что же ты дома не оставила тетрадку? – удивилась Лена. – Или завтра бы в школе отдала.
– Да так... решила поглядеть на твоих кл... лошадей.
Настя стояла с совершенно равнодушным и независимым видом. Лене стало смешно.
– Пойдем, покажу наших кляч! – и она потащила Соколову за собой.
– Вот это – Кармелитка с Ласковой, – Лена широко распахнула двери денника и стала рассказывать: – Кармелитка – моя любимица, она орловская рысачка, это первая порода, выведенная в России еще во времена Екатерины Великой, помнишь, проходили на истории? Она...
Но Настя перебила:
– Знаешь... – на Лену она не смотрела, – я ведь над тобой постоянно смеюсь, потому что... потому что... – она замялась, – завидую. Да, я тебе завидую. – Видно было, что признание самой крутой девчонке их класса, параллели и всей 110-й школы далось нелегко; Настя перевела дух. – Я завидую тому, что у тебя есть увлечение. Ведь ты права: мы все просто убиваем время. Почему я постоянно читаю журналы и книги по психологии, а потом устраиваю семинары по флирту после уроков? Потому что мне незачем спешить из школы, некуда идти, я не знаю, чем себя занять. И я боюсь, что никому я не буду интересна, никто не будет меня слушать... И на дискотеки поэтому же хожу. Думаешь, мне понравились те Коля с Вовой? Нет, не такая я и дура, чтобы не понять, что делать с ними нечего. Просто мне не хватает чего-то в жизни. Вот я и ищу это что-то... Только не знаю, где искать...
Чего-чего, а этого Лена точно от Соколовой не ожидала. Но после всего случившегося она уже была другой Леной, совсем не той, что плакала недавно, как ребенок, которому не купили чупа-чупс.
– Ты права, – легко согласилась она. – Я нашла свое что-то. Вот это «мое что-то», – она показала на Кармелитку, – а это – другое, – кивнула на Ласковую. – И мне с ними хорошо.
– Они красивые... – после паузы согласилась Соколова: все-таки она была по-настоящему мудрая, раз смогла признать свои ошибки.
– Только ведь и ты нашла свое что-то, – сказала Лена.
– Я?
– Ты. Разве твои журналы, книги по психологии, лекции за гаражами – это не твое увлечение? Ты не думала о том, чтобы поступать на психологический факультет? Ты ведь уже сейчас можешь начать ходить на семинары, читать книги не только о флирте, а классические труды, начиная с Фрейда и Юнга?
– А ведь ты права... – задумалась Настя.
И тут их позвали:
– Эй, Лена, ты там с кем? Куда пропала?
Лена почти силком притащила Соколову в раздевалку.
Там Саша Рамус рассказывал о себе: как живет и что делает, как создавалась его группа, какую музыку они играют. Вспомнил и о Максиме Благодыре.
– ...а Максим Благодырь ходит на курсы французского. В школе он английский изучает, а поступать собирается на иняз, на английский с французским.
Аня аж подскочила:
– А он все такой же черненький и с серыми глазами?!
– Да... – Саша удивленно посмотрел на нее, – а что с ним могло случиться?
– А будущие студенты мне тоже нравятся... – так, чтобы было слышно только Лене, протянула Аня...
С другой стороны Настя Соколова удивленно шепнула Лене:
– Это – ваш Пахом? Он же с другой?
– Это – не Пахом, это – мой Саша! – шепнула в ответ Лена.
– А больше у тебя друзей нет? – неожиданно выдавила Наташа.
– Ага! – обрадовались Лена с Аней: вот и Наташу пробрало – не будет она больше над ними подсмеиваться.
– А помнишь, Саша, был еще Зебра в лагере? Где он сейчас, не знаешь? – спросила Лена.
– Лешка-то? Знаю, конечно. Он в нашей группе, барабанщиком, – пожал плечами Саша и, чтобы добить всех окончательно, добавил: – А Макс, кстати, на басу.
– Только не говори, что у вас завтра концерт... – Аня схватилась за готовое выскочить сердце и выглядела, словно дряхлая бабулька в предынфарктном состоянии.
– Ну да, я за этим Лене и позвонил, чтобы пригласить на концерт... – потупился Саша.
– Мы придем! – решительно и за всех разом ответила Наташа.
– Слушай, сыграй нам что-нибудь прямо сейчас, а? – попросила Аня. – Зря ты, что ли, гитару с собой таскал?
– Хорошо, – согласился Саша, расчехляя инструмент, – только я не буду свои песни играть, ладно? Мои вы завтра в электричестве услышите. Я вам что-нибудь старенькое, из русского рока спою, из того, что пел в лагере...
Сердце у Лены готово было разорваться на миллионы частичек и разлететься по всей Вселенной... Она закрыла глаза, потому что больше не могла смотреть на такое красивое и родное лицо Саши, которого она любила с одиннадцати лет, любит и будет любить всегда! А когда он запел, она почувствовала, услышала, ощутила его голос каждой клеточкой своего тела...
Я ломал стекло, как шоколад, в руке,
Я резал эти пальцы за то, что они
Не могут прикоснуться к тебе.
Я смотрел в эти лица и не мог им простить
Того, что у них нет тебя, и они могут жить.
Я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой
И я буду с тобой...
Песня группы «Наутилус Помпилиус» «Я хочу быть с тобой». (Прим. ред.)
Одержка – прием управления лошадью, вибрация поводом при одновременном нажатии шенкелями. Это сигнал лошади уменьшить аллюр – бежать или скакать медленнее – или просто способ привлечь ее внимание. Полуодержка – тот же прием, только слабее.
