Ознакомительная версия.
«Старается заработать поездку в Москву», – думала мама.
А Гуля о поездке совсем и забыла. У неё была теперь совсем другая забота.
Во Дворце пионеров она записалась в группу прыгунов в воду.
«Займусь водным спортом, – думала Гуля. – Как следует потренируюсь, тогда уж обязательно примут. Только надо лохмы свои подстричь».
Она сунула в портфель свой купальный костюм и по дороге во Дворец пионеров забежала в парикмахерскую.
– Подстригите меня «под мальчика», – попросила она парикмахера, усаживаясь в кресло.
Парикмахер взял в руки гребёнку и ножницы и сказал, качая головой:
– А жалеть не будете, гражданочка? Лучше бы к лету подстриглись…
– Ничего, – ответила Гуля, – к лету второй раз подстригусь.
И под острыми ножницами рассыпались по простыне, накинутой Гуле на плечи, светлые крупные пряди волос.
«Не так уж плохо, – подумала она, увидя в зеркале задорную мальчишечью голову, – только шее прохладно».
И Гуля помчалась во Дворец пионеров.
Она представляла себе, что, как только войдёт в зал бассейна, её сразу же поведут на вышку.
Но оказалось, что до прыжков ещё далеко. Прежде чем попасть в зал, где находился бассейн, новички обычно проходили несколько этапов: их осматривал врач, потом они принимали душ и делали гимнастику. Гуля узнала, что множество очень сложных гимнастических упражнений, которые ей пришлось преодолеть, служат для развития мышц.
Свежая, бодрая, в купальном костюме с белой чайкой на груди, Гуля вошла наконец в залитый светом зал бассейна. За окнами падали хлопья снега, а здесь было лето – настоящее лето с мягким теплом и плеском воды.
– Начнём с высоты одного метра, – сказала черноволосая девушка в синем купальном костюме.
Это была Олеся, тренер женской группы.
Гуля поднялась вместе с ней на несколько ступенек по крутой металлической лестнице. Почти у самых ног тихо плескалась вода.
Первые прыжки дались Гуле легко и просто: ведь она не раз уже прыгала в воду со скал в Артеке.
– А теперь, – сказала Олеся, когда Гуля немного отдохнула, – будешь прыгать с трёх метров.
И она повела Гулю ещё на несколько ступенек выше. Гуля посмотрела с площадки вниз.
«Ничего, не так уж страшно», – подумала она, вспоминая, что скалы на артекском берегу были ненамного ниже.
– Ну вот, – сказала Олеся.
И она объяснила Гуле, что первые прыжки, с которых начинается тренировка, называются не прыжки, а «спады» и что они служат подготовкой для прыжков в воду.
Олеся стала лицом к воде.
– Нужно вот так выпрямиться, – сказала она, – и, не сгибаясь, упасть вперёд. Тогда ты обязательно войдёшь головой в воду.
– Я так не смогу, – проговорила Гуля. – Это очень страшно – падать вниз головой.
– Научишься – и не будет страшно, – сказала Олеся.
И, не сгибаясь, словно ей это ничего не стоило, она легко, всем корпусом, наклонилась вперёд и полетела… Миг – и она вошла головой в воду.
– Ой! – вскрикнула Гуля и даже зажмурилась.
Но Олеся уже выходила из воды как ни в чём не бывало. Теперь прыгать нужно было Гуле. «Сверну шею, убьюсь!» – подумала она, но сдержалась и ничего не сказала. Выпрямившись, она замерла в ожидании команды.
– Прыгай! – крикнула Олеся.
У Гули задрожали колени. С шумом и плеском врезалась она в воду.
– Ничего, неплохо, – сказала Олеся, когда Гуля, отряхиваясь на ходу, поднималась наверх из бассейна. – Только не надо отталкиваться ногами, когда падаешь. Ну-ка давай ещё разок.
И тренировка началась. Когда Гуля научилась входить в воду не сгибаясь и без толчков, Олеся сказала:
– А теперь будешь прыгать солдатиком.
– Как – солдатиком? – удивилась Гуля и подумала: «Вот хорошо! Это, наверно, как раз от меня и потребуется».
Олеся снова стала лицом к воде, приложила руки к бокам так, как если бы руки у неё были припаяны к туловищу, и прыгнула в воду ногами вниз.
Гуля опять на мгновение закрыла глаза. Но Олеся, живая и невредимая, уже выходила из воды.
Гуля молча подошла к краю площадки. Выпрямившись, она застыла, словно вылитая из металла, и, как только раздалась команда «прыгай», она оторвалась от площадки и полетела вниз…
– Добре, – сказала Олеся, встречая Гулю на ступеньке бассейна. – Научишься – будешь прыгать ластивкой.
– Ласточкой! – обрадовалась Гуля. – А скоро это будет?
– Что, не терпится? Всему своё время. И птицы тоже не разом научаются летать.
– А мне бы нужно разом, – сказала Гуля.
Но «разом» ничего не делается. Дни проходили один за другим в спортивных упражнениях и в подготовке к экзамену. И всё это надо было делать незаметно, между прочим, чтобы никто не догадался о Гулиной тайне.
И вот наконец наступил долгожданный день. Выйдя из дому, Гуля сама почувствовала, что держится теперь как-то по-другому, чем прежде. За последний месяц она выпрямилась и подтянулась.
На углу её ждала Мирра Гарбель. Мирра была единственным человеком, которого Гуля посвятила в свою тайну.
– Ну почему им меня не принять? – рассуждала Гуля, шагая рядом с Миррой и по-мужски поддерживая её под руку. – Как ты думаешь, Мирра, ведь примут? Здоровье – слава тебе господи. Мама говорит, что, когда мне исполнился всего один год, я уже получила премию за здоровье.
– А ты же потом болела, – напомнила Мирра.
– Ну когда это было! – сказала Гуля. – Было, да прошло. В санатории меня всё-таки славно подлечили, спасибо Ольге Павловне. А выносливость у меня сама знаешь какая. Трусостью тоже как будто не отличаюсь. Да и с учёбой теперь стало хорошо, почти отлично.
– Ну конечно, примут, – успокоила её Мирра, но почему-то вздохнула.
Гуля пристально посмотрела на неё.
– Ты, видно, против?.. Не одобряешь?
– Я не хочу тебе мешать. Раз ты так решила, поступай. Но я бы на твоём месте пошла лучше в театральную школу. У тебя, наверно, талант…
– Вот ещё! Какой там талант!
Гуля тряхнула головой и взялась за ручку большой, тяжёлой двери. Мирра крикнула ей вдогонку:
– Ни пуха ни пера!
Поджидая Гулю, Мирра долго ходила по тротуару. Был яркий, солнечный день. Началась оттепель, и дворники лопатами сгребали с панелей потемневший мокрый снег.
Мирре было чуточку грустно.
«Вот так люди на свете и расходятся, – думала она. – Теперь у Гульки начнётся совсем другая жизнь. Пожалуй, и видеться не будем, не то что дружить. И почему её так тянет к самому трудному?»
И Мирре вспомнились строчки из лермонтовского «Паруса»:
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой…
Прошло больше часу. У Мирры озябли ноги. Солнце перешло на другую сторону, и повеяло вечером.
Наконец тяжёлая дверь опять открылась. Со ступенек, стуча каблуками и весело переговариваясь, сбежало несколько юношей. Они зашагали по улице, чётко отбивая шаг.
«Вот этих наверно приняли, – подумала Мирра. – А девочек что-то не видно. Неужели одна Гуля поступает в военную школу?»
И вот наконец дубовая дверь снова скрипнула, и на пороге показалась Гуля.
– Ну что? – спросила Мирра одними губами. Гуля махнула рукой.
– Нашли в глазах что-то, – сердито буркнула она. – Всю жизнь видела замечательно, даже в театр бинокля не брала, а тут заставили чуть ли не за целую версту какую-то бессмысленную чепуху читать – набор букв «а»… «щ»… «ы»… Даже «ять» и «фита», кажется… Знала бы, что эти таблицы там вывешены, вызубрила бы их заранее наизусть… И всё тут.
– А где бы ты их взяла? – засмеялась Мирра.
– Ну, где-нибудь раздобыла бы. У любого глазника – у Остроухова или у Финкельштейна.
– Да ведь у каждого глазника может быть своя таблица, – сказала Мирра. – Я-то это хорошо знаю.
– А ты, кажется, радуешься, что меня не приняли? Вон, даже повеселела. Хороша подруга!
– Не сердись, Гуля, – сказала Мирра. – Я не то чтобы рада, но, по-моему, совсем не обязательно девочке учиться в военной школе. Ну подумай сама, почему тебе непременно нужна военная карьера?
– Да нет, совсем не в этом дело, – сказала Гуля. – Но ты понимаешь, мне иногда так трудно бывает жить. Я надеялась, что эта школа мне поможет… Приучит меня к настоящей дисциплине.
В это самое время мимо девочек быстро прошёл военный в больших роговых очках.
– Видишь, видишь? – сказала Гуля так громко, что прохожий обернулся. – Военный – и в очках. Почему ему можно, а мне нельзя? Я говорила: «Если так, выпишите мне очки и примите в школу». А врач упёрся – и ни за что.
Придя домой, Гуля легла в постель. Фрося звала её обедать, но Гуля сказала только:
– Потом, Фросенька, – и повернулась лицом к стене.
К вечеру она уснула и свозь сон чувствовала, как мамина рука осторожно щупает ей лоб. Гуле на минутку показалось, что она опять стала совсем маленькой и мама сейчас возьмёт её на руки.
– Ничего не болит, мамочка, – ответила Гуля, не дожидаясь вопроса, – не беспокойся. Полежу – и пройдёт.
Ознакомительная версия.
