Пересвистнулись, сбежались, к матери под крылья спрятались и выглядывают. Вверху листья, как сороки, лопочут. В траве солнечные зайчики ушами прядут. Комар зудит – укусить хочет. Жабёнок лупоглазый под крылья к птице тянется – тоже погреться хочет.
Чутко дремлет вальдшнепиха, а вальдшнепята беззаботно попискивают. А кого им бояться? Ястреб глазастый не разглядит. Лису чутьистую мать заманит и отведёт. А если опять человек в сапожищах – мать кинется, схватит, к грудке прижмёт и унесёт по воздуху.
Утро и белый туман. Туман весёлый, весь солнцем пронизан, сияет и светится – хоть глаза жмурь!
Над головой кляксы синие – просветы неба. Под ногами пятна седые – луговинки росистой травы. По сторонам неясные тени шепчутся и шевелятся. Весь мир утонул в тумане!
Но вот всё поплыло, заколыхалось – и просияло! Дали чёткие, краски яркие, звуки звонкие. А роса такая, что хоть умывайся! Росинки дрожат на кончиках листьев. Росинки стреляют красными стрелами. Росинки переполнили цветы-бокалы.
На листьях манжетки – гранёные звезды. Колоски и метёлки согнулись от ожерелий. Еловые лапы как хрустальные люстры.
Качнула синица еловую люстру – обрушились сверкающие подвески. Ударили они по осинке – осинка вспыхнула и затрепетала.
В гамачках паучиных ртутные бусы. Нити паутины – как нити жемчужин. А сети паучьи – созвездия в лесной вселенной.
Струится парок над тропинкой. Синие лучики проткнули чащу. От радости повизгивают дрозды.
Но главное чудо уже совершилось. Когда туман поднимался и таял, на миг в просветах повисла радуга. Не привычная семицветная, а невиданная – снежно-белая. Белая на голубом.
Поставил грибник на пенёк корзину с грибами. Сам к ручью отдохнуть отошёл. Увидел кузовок Дрозд да как затрещит:
– Ах, батюшки, ох, матушки, что же такое делается? Ядовитые поганки в кузове сидят, а вкуснейшие съедобные грибы рядом валяются! Благороднейший гриб – Боровик! Вкуснейший гриб – Шампиньон! Что тут творится? Что это за грибник такой – незнайка и растяпа? Набрал одних поганок, да ещё и радуется небось? Надо нам его от беды спасти!
А тут ещё Мухомор из-под листка высунулся:
– Эх, была не была, назовусь груздем, да и полезу в кузов! Что я, хуже других поганок, что ли?
– Какой же ты груздь, – закричал Боровик, – когда ты Мухомор!
– Никакой ты не груздь, почему ты лжёшь? – вскрикнул гриб Шампиньон.
– Все лгут, и я лгу, – отвечает Мухомор. – Ты, Боровик, лучше посмотри, кто в кузове-то справа сидит? Вон Ложный опёнок. Вон Ложная лисичка! Все ложные: лгун на лгуне! А слева ещё хуже! Вон Сатанинский ядовитый гриб. А вон, полюбуйся, ядовитая Бледная поганка торчит! А это горький, как горчица, Жёлчный гриб! Вот какая компания в кузове собралась! А я что – хуже их? Я тоже поганка. Пустите меня к своим!
Полез Мухомор в кузовок, а поганки его не пускают.
– Братцы поганки! – завопил Мухомор. – Вы что, своих не признаёте? Чего вы пихаетесь? Это ж я, Мухомор! Бледная поганка, замолви словечко за родственника. Мы же с тобой друзья до гроба!
– Ну уж нет! – отвечает Бледная поганка. – И не подумаю! Полюбуйтесь на этого дурня в красной шапке. Да ещё и в белую крапинку. Тебя же любой грибник с первого взгляда узнает, сразу поймёт, что ты за фрукт! А из-за тебя и нас ещё из кузова вышвырнет.
– Жёлчный гриб, дружище, – кричит Мухомор, – хоть ты мне протяни руку! Ты поганка, и я поганка. Друг друга нам выручать надо!
– Была бы охота! – ворчит Жёлчный гриб. – Ты же, дуралей, все наши поганкины обычаи нарушил, всю нашу ядовитую семью подвёл. Ну чего ты в красную шапку вырядился? Разве настоящая поганка станет сама в глаза всем кидаться да в ногах путаться? Уж коли ты поганка, так хоть прикинься порядочным грибом, под съедобного замаскируйся. Бери, глупыш, с нас пример! Правду я говорю, гриб Сатанинский?
– Ты, Жёлчный гриб, – отвечает гриб Сатанинский, – прав, как всегда! Ты, Мухомор, нас знаешь: мы до мозга костей поганки! А взгляни на нас – по виду разве заметно? То-то вот и оно! Мы в чужую одёжку стараемся нарядиться. Да не во всякую там одёжку, а с выбором. Кто среди всех грибов самый образцовый и положительный? Конечно же Белый гриб – Боровик. Он во все блюда мастер: в жарево, варево и в маринад. Хоть соли его, хоть суши – он только лучше становится. Вот я, Сатанинский гриб, и гриб Жёлчный в его одёжку и вырядились! Попробуй-ка нас различи с ходу! И пиджачок одинаковый, и шляпа похожа. Потому нас грибник и спутал. А тебя пусти – ты ведь нас с головой выдашь!
– Учись у меня, – хвалится ядовитая Бледная поганка. – Из всех поганок я самая ядовитая, прямо как змея! А по одёжке – распрекраснейший и нежнейший гриб Шампиньон! Меня вон грибник-незнайка и не распознал, а тебя, дурня, за версту узнает!
Полез Мухомор опять в кузов, а его опять выпихнули.
– Значит, так и не пустите? – рассердился он.
– Так и не пустим! Лучше и не проси! – отвечают поганки.
– До трёх считаю: раз, два… – пригрозил Мухомор.
– Три, четыре… – издеваются поганки.
– Ну, поганки, держитесь! – заорал Мухомор. – Пеняйте на себя теперь! Я вас сейчас всех на чистую воду выведу! Все ваши приметы и хитрости грибникам выдам. «Мы – как белые! Мы – как шампиньоны!» Хоть вы и похожи, да не одно и то же! – И выволок из кузова грибы Жёлчный и Сатанинский, схватил их за шляпки и поставил рядом с Боровиком. – Смотрите все и запоминайте! По виду эти поганки и в самом деле похожи на гриб Боровик. Но если Сатанинскому надломить шляпку – вот так! – то на изломе она станет лиловатой, а если то же сделать с грибом Жёлчным – вот так! – то его шляпка на изломе станет розовой. Запомнили? А у тебя, благородный гриб Боровик?
– А у меня излом шляпки всегда белый! – ответил гордо гриб Боровик. И сам надломил себе шляпку. – Видели? Беленькая, чистенькая и не горькая!
А Мухомор не унимается:
– Теперь, Бледная поганка, твоя очередь! Становись рядышком с Шампиньоном. Сверху ты и впрямь на него похожа, а вот снизу – совсем другая! Какие у тебя пластинки под шляпкой? Белые, бледные. А у Шампиньона? А у Шампиньона они розоватые, а то буроватые. Вот и весь мой сказ! Кто там ещё в кузове прячется? Ага, ещё Ложный опёнок с Ложной лисичкой! Ну, эти обманщики не страшные, если их съедите – не отравитесь. Кыш по кустам!
Разогнал Мухомор всех поганок, посадил в кузовок гриб Боровик и гриб Шампиньон и говорит:
– Ну а меня-то вы уж ни с кем не спутаете! Как говорится – по Сеньке и шапка. И рад бы божьей коровкой прикинуться, да пятнышки выдают!
И снова под листок спрятался.
Вернулся грибник, взял свой кузовок и пошагал домой. Так ничего и не заметил. Вот растяпа!
Ударила первая капля дождя, и начались соревнования.
Соревновались трое: гриб Подосиновик, гриб Подберёзовик и гриб Моховик.
Первым выжимал вес Подберёзовик. Он поднял листик берёзы и улитку.
Вторым номером был гриб Подосиновик. Он поднял три листика осины и лягушонка.
Моховик был третьим. Он раззадорился, расхвастался. Раздвинул головой мох, полез под толстый сучок и стал выжимать. Жал-жал, жал-жал – не выжал. Только шляпку свою раздвоил: как заячья губа стала.
Победителем вышел Подосиновик.
Награда ему – алая шапка чемпиона.
Озеро это красивое и большое. Называется оно Городно. На нём много островов, полуостровов и заливов. А сколько разных мысов! Окуневый мыс, Долгий мыс, Перевозный мыс и даже Собачий.
Городно – капризное озеро. То тишь да гладь, и тогда все его острова и полуострова как бы повисают в млеющей дымке, отражаясь в зеркальной воде. То вдруг почернеет, взъярится, оскалится белыми гребешками, раскачает волну – и давай бухать в берега.
Хороши у озера берега: песчаные, каменистые, травяные. На берегах звонкие мачтовые сосны с зелёными парусами вершин.
Но главная прелесть озера в его таинственной необычности…
Странные события происходят в нём. Однажды вдруг все мысы его стали вытягиваться и подниматься из воды! Дальше – больше. За мысами стали расти острова. Они соединялись между собой, потом соединялись с берегом и превращались в полуострова. Тут и там из воды, словно спины гигантских тюленей, стали всплывать новые острова, до этого никем не виданные.
Неудержимо стали расти пляжи. Самый большой пляж – Белые пески – был шириной в десять шагов. И вдруг стал в двадцать, потом в тридцать, сорок шагов! Изумлённые купальщики сперва радовались, а потом испугались: пляж вырос в десять раз и стал шириной в сто шагов!
А заливы стали исчезать. Там, где недавно кипели волны, стало вдруг сухо. Где плескались щуки и окуни, теперь бегали птицы и порхали бабочки.
У деревни подсохли мостки и причал. За водой для банек, некогда стоявших у самой воды, теперь приходилось бегать с вёдрами далеко. Вода уходила из озера, как из дырявой лоханки!
