— Поедем мы или нет?!?!?!
— Обязаны, обязаны… Сейчас вот начнётся…
И точно — тут же тракторчонок с тарахтением, скрипением, стуканием и повизгиванием покатил вперёд, выбрасывая из трубочки клубики дыма.
В кабинке трясло ещё больше, чем в прицепе, дышать было трудно, но всё это уже мало беспокоило Жоржа Свинкина. И угрозы Гаврилы по поводу его тёщи — золотого, но вредного человека — на него не действовали. Он думал только о своей цели, о том, что должен попасть в леспромхоз и вернуться оттуда с этим негодяем Поповым Николаем.
Именно в этот момент тракторчонок зачихал, закашлял, задергался сильнее прежнего, подпрыгнул несколько раз и — заглох.
— Вот сейчас она надолго, — с уважением произнес Гаврила. — Всего каких-то километриков десять до леспромхоза осталось. Не так уж много.
«Не так уж много, — уныло подумал Жорж Свинкин, — не так уж и плохо… Хорошо еще, что тарахтелка эта не взорвалась!» А вслух он поинтересовался:
— В школе ты двоечником был?
— А что, заметно? — приятно удивился Гаврила.
— Сразу видно. Что делать будем?
— Лично я никогда ничего не делаю. Просто жду. Рано или поздно она всё равно покатится. И вам нервничать не советую. Деваться вам некуда. Такого грязного вас ни в одну машину никто не пустит. А я могу к тёще вернуться. Скоро она как раз из милиции приедет.
Они посидели ещё немного и вылезли из кабинки, чтобы размяться и подышать свежим воздухом. Жорж Свинкин тут же пожалел об этом, ибо тракторчонок сначала довольно быстро покатился вперёд и лишь затем начал тарахтеть, скрипеть, стучать и повизгивать.
— Что я говорил?! — восторженно закричал Гаврила. — Не машина, а чудо двадцатого века! Теперь её не догнать! Она сама скорости переключила!
— Убить тебя мало, — глухо сказал Жорж Свинкин. — В кого ты ленивый такой?
— В себя, — поразмыслив несколько минут, твёрдо ответил Гаврила и ещё более твёрдо повторил: — В себя, я весь в себя.
— Самолодырь, значит?
— Вроде бы…
Впервые в жизни Жорж Свинкин возненавидел лентяйство, впервые понял, какой вред оно может приносить людям. И ещё он почти понял: не учись в школе
Гаврила на одни только двойки и тройки, не убегал бы от него тракторчонок.
— Ты же меня подводишь, Гаврила несчастная! — не выдержав, почти завопил Жорж Свинкин. — Ты же обещал меня сегодня в леспромхоз доставить! Совесть у тебя есть?
— Кто его знает… — Гаврила вздохнул.
— А почему бы нам с тобой пешком не пойти?
— А это ещё зачем? Вам надо, вы и идите. А я обратно к тёще.
— Как же ты можешь машину бросить?! — возмутился Жорж Свинкин. — Как ты меня, человека, бросить можешь?
— А что? — недоуменно отозвался Гаврила. — Машины я не бросал, вы сами видели. Она меня бросила. Завтра утром тёща моя Глафира Сосипатровна меня на своем мотоцикле и отвезёт в леспромхоз. А вы мою тёщу, золотого человека, обидели. Вот одни и остались. Так что счастливого пути. Всё прямо, прямо.
И вот Жорж Свинкин уныло, но очень упрямо шагал по дороге, стараясь ни о чём не думать. Сейчас ему хотелось бы превратиться в этакий полуживой полуавтомат, чтобы машинально идти, идти, идти… Однако его израненная, украшенная тремя разноцветными шишками, вся в мазуте голова всё-таки потихонечку пыталась сообразить: что же, собственно, произошло?
Почему обладатель этой бедной головы на полном ходу прыгает с поезда, трясется в ужасном прицепе, борется с железной бочкой, бегает за самоходным драндулетом, а сейчас вот топает по незнакомой дороге, которой и конца не видно? И скоро наступит ночь… И ещё неизвестно, удастся ли забрать с собой этого негодяя Попова Николая… А ведь если Жорж Свинкин его не уговорит или не запугает, а, честнее говоря, не обманет, быть ему, футбольному тренеру, ночным сторожем!
Было даже странно подумать, что все замечательные планы Жоржу Свинкину, хитрому и ловкому, перепутал этот маленький, похожий на озабоченного воробья, Шурик Мышкин! И что он к вратарю привязался? И что вратарь без мальчишки шага сделать не хочет?
Увлеченный размышлениями, Жорж Свинкин не заметил, как со всех сторон на землю начала опускаться темнота… Но какая причина заставила этого негодяя Попова Николая, принятого в команду «Питатель», оставшегося без документов, убегать в другую команду?..
Жорж Свинкин шагал уже машинально, так сказать, не обращая на это внимания, как полуживой полуавтомат… А что было бы, как бы сложилась его, Хрякова Егорки, жизнь, если бы он с первого класса учился по-человечески? Кем бы он сейчас был? Получалось, что кем бы он ни был, но не топал бы, израненный, измученный и обмазученный, в полутемноте по дороге в неизвестной местности и неизвестно куда…
Тут он — глазам своим сначала не поверил! — увидел у самой обочины тракторчонка с прицепом и обрадовался этому драндулету будущего, чуду двадцатого века, как доброму старому знакомому, вернее, как прямо-таки родному дому. Жорж Свинкин радостно взобрался в кабинку, аккуратно и старательно закрыл дверцу, поудобнее устроился на сиденье, мысленно проклял Гаврилу и его тёщу Глафиру Сосипатровну, поблагодарил судьбу и тракторчонка и самым крепчайшим образом уснул.
Приснился ему радостный и вместе с тем тревожный сон. Будто едет он на тракторчонке один, без всякого там бывшего двоечника Гаврилы, — в кромешной тьме. Казалось, не драндулет будущего, не чудо двадцатого века, а всё вокруг тарахтит, трещит, скрипит, повизгивает… Жорж Свинкин очень цепко держится за руль, сам весь трясется вместе с кабинкой, сам вроде бы тарахтит, трещит, скрипит, повизгивает, а сквозь все эти оглушительные звуки слышатся требовательные милицейские свистки…
И внезапно понял Жорж Свинкин со страхом, что он не сон видит, а в самом деле едет один на тракторчонке, чуде двадцатого века, драндулете будущего. Бескомандный тренер весь сжался от ужаса, металлические зубы выбивали мелкую дрожь…
Впереди ехала машина с мигалкой над кабиной, и в темноте ярко горели слова «прошу остановиться». Слева и справа тракторчонок сопровождали мотоциклы. На Жоржа Свинкина были направлены яркие лучи электрических фонариков.
Трели милицейских свистков прекратились, и псевдотрактористу стало совсем не по себе: он всегда, всю жизнь знал, ещё когда сидя торговал газированной водой, что с милицией шутки плохи, если совесть твоя не предельно чиста.
Дверца справа открылась, и в кабине оказался человек, он, оттолкнув плечом, скажем прямо, обалдевшего водителя, что-то нажал, что-то покрутил, и тракторчонок остановился.
— Выходите!
Конечно, Жорж Свинкин был почти уверен, что в данном случае он почти ни в чём не виноват, и его единственным желанием было немедленно сообщить о подлинном виновнике всей этой мазутно-самоходной истории, и он громко прохрипел:
— Гав… гав… гав…
— Прекратите паясничать, гражданин Свинкин! — остановил его строгий голос.
— Гав… гав… га-а-ав…рила!
— Ваши документы, гражданин Гаврила Свинкин!
Щурясь от света фар и фонариков, Жорж Свинкин, смею вас уверить, уважаемые читатели, понял, что он попал вроде бы в совершенно безвыходное положение, и сразу замёрз от страха. Ведь полторы минуты назад он был убеждён в своей невиновности — и вдруг… Если его задержали только по жалобе золотого, но вредного человека Глафиры Сосипатровны, Гавриловой тёщи, — это одно, а если… И собрав всю силу воли, все остатки мужества, Жорж Свинкин скрипло, но с большим достоинством прохрипел:
— Я тренер футбольной команды «Питатель» Жорж Робертович Свинкин. От меня сбежал вратарь, мне крайне необходимо сейчас же попасть в леспромхоз. А Гав… агав… агав… А… Гав…рила меня подвел! Он во всем виноват! Даже в моем внешнем виде! Это он меня обмазутил!
— Ваши документы, гражданин!
— Нет у меня документов! — жалобно признался Жорж Свинкин, — их у меня украли вместе с деньгами! А послезавтра у меня игра, уж не помню где, а вратарь сбежал, а я его ищу…
— А на каком основании вы угнали трактор? Почему выдавали себя за государственного тренера? Почему угрожали оружием и обокрали гражданку Глафиру Сосипатровну Суслопарову? Почему не реагировали на наши приказания остановиться?
А Жорж Свинкин понятия не имел, что значит слово РЕАГИРОВАТЬ, но зато не ошибался в том, что дела его весьма и весьма плохи и будут ещё значительно хуже, если он не придумает какую-нибудь суперхитрость… Хитрость, так сказать, люкс!
— Дорогие и уважаемые товарищи милиционеры? — торжественно и скрипло прохрипел он. — Может быть, даже вполне может быть, что я в чем-то немножко и виноват. Я за всё отвечу. Если потребуется, понесу заслуженное наказание. Но отвезите меня, пожалуйста, сначала в леспромхоз! Дайте мне возможность найти моего вратаря! Помогите развитию футбола! Огромная армия болельщиков будет вам благодарна!
