Атмосфера накалена.
За отдельным столом сидит жюри. Представители 6-го класса «Б». Родственников борющиеся команды среди жюри не имеют, так что жюри неподкупно и ни в чём не заинтересовано, хотя тоже ёрзает.
Пётр Петрович уже без сил. Вовсе. Он потратил силы на ученье, на уроки, на которых сидел и как будто бы учился. На логопеда, на железного хоккеиста, на то, чтобы уцелеть во время перемен, когда все коридоры и лестницы гудят от топота сотен ног. И к соревнованиям — он конченый человек. Но он ответственный человек, он капитан. Это он знал. Пытался убежать, но дверь школы заперта на ключ и охраняется дежурными старшеклассниками. Не убежишь: образование — вещь обязательная.
И Пётр Петрович смирился перед последним испытанием. Выдержит как-нибудь. Дома он съел столько яиц и молока выпил, и всё ради этого соревнования. Надо дойти до конца. Надо «сдать чертёж».
В классе висело два списка, где были обозначены очки: 6-й «А» — 248, 6-й «В» — 238.
На столе перед жюри стояли научные приборы для научных экспериментов: бутылка из-под молока, яйцо, сваренное вкрутую и очищенное, ведро, на котором было написано «6-й «А», пипетка, спички, кусок льда на подносе, смежные сосуды, склянка с керосином.
Жюри вызвало представителей классов, вызвало команды.
Кто-то крикнул:
— «Ашники», победа или смерть! Ни шагу назад!
Тут же в ответ кто-то крикнул:
— «Вешники», руби с плеча! Козыряй!
— Ни шагу назад!
— Руби с плеча!
— Ни шагу назад!
— Руби с плеча!
Неслось с разных концов класса:
— На дворе!
— На траве!
— Громче!
— Чётче!
Представители 6-го «А» — Юля, Глебка, Надя Гречкина, Виталик и Пётр Петрович. Он упирался, не хотел выходить, но его вытащили. Что с тобой? Да ты же наша опора!
Представители 6-го «В» — Серёжа, Зинка, Валя Ракитина, Бекчакова и потом мальчик с редким теперь именем Будимир.
Жюри пригласило выйти на середину Петра Петровича и Серёжу.
Разминка капитанов.
— Как можно измерить площадь древесного листа?
— Что будет с футбольным мячом, если его выбросить из спутника?
Вопросы из программы по физике шестого класса.
Пётр Петрович думал — как измерить площадь листа? Оказывается, листом клетчатой бумаги. А футбольный мяч лопнет, вот что с ним будет.
Жюри кричало, ребята кричали. Вскакивали из-за парт, подбегали к жюри и размахивали руками.
— Р-р-р-р… р-р… р… р-р-р-р…
— «Ашники»!
— «Вешники»!
Жюри успокоило соперников. Но это всё чисто внешне. Жюри потребовало выполнения домашних заданий.
Серёжа и Бекчакова решили задачу со смежными сосудами. В один из смежных сосудов положен лёд. Изменится ли уровень жидкости? Нет, не изменится. Жюри присудило три очка. Их внесли в таблицу. Теперь домашнее задание, которое было задано «ашникам».
Одинаковая ли сила потребуется для того, чтобы удержать пустое ведро в воздухе или такое же ведро, но наполненное водой, в воде?
Вопрос к Петру Петровичу. Все «ашники» смотрят на него. А он молчит, не знает.
Юля его подтолкнула:
— Ты чего? Ты же готовился!
И правда готовился. Только не он, а Петька готовился и, кажется, не приготовился.
Пётр Петрович сказал совсем негромко и нечётко:
— Одинакова.
Только что говорили о смежных сосудах, что в них ничего не изменится, поэтому и он так ответил. Наудачу.
Ответ неожиданно оказался правильным.
«Ашники» заорали что было сил. И как не орать, если теперь им присуждается три очка!
Пётр Петрович даже слегка воспрянул духом. Приободрился. Но тут второй вопрос: как надо смотреть на карандаш, наполовину погружённый в воду, чтобы он не казался надломленным?
А как на него смотреть? Неизвестно. Пётр Петрович пил воду с карандашом, но не смотрел. Может быть, Петька знает, а Пётр Петрович не знает. Оказалось, надо смотреть сверху.
Теперь «вешники» торжествовали. Три очка им!
Ещё вопрос, самый главный, за него дают пятнадцать очков: как засунуть в молочную бутылку сваренное вкрутую яйцо? Вот оно! Гвоздь домашнего задания. Пятнадцать очков! На столе бутылка, и на её горлышке очищенное яйцо, сваренное вкрутую. Пётр Петрович столько раз видел эту картину дома…
Пётр Петрович — надежда «ашников», и они все смотрят на него. И когда Петька успел завоевать такую популярность?
Голова гудит, сердце колотится, ноги подворачиваются, будто снова бежит по лестнице.
Ну как засунешь яйцо в бутылку? Оно ни за что не пролезет сквозь горлышко, хотя горлышко у молочной бутылки широкое. Сколько он Петьке сегодня напортил: записи в дневнике, история болезни у логопеда, замечания от дежурных, двойка по комментированному чтению. И вот теперь полное поражение с яйцом и бутылкой.
В конце концов, он родитель, а не ученик, и он не может и не должен мучиться в школе!.. Но кому об этом скажешь?
— Кому? Люди! А-у! Где вы?
Бекчакова подошла к бутылке, положила в неё бумажку. Потом бумажку зажгла и накрыла горлышко бутылки яйцом. Когда бумага прогорела, яйцо неожиданно втянулось в бутылку.
У всех на глазах!
Бекчакова с торжеством сказала:
— Атмосферное давление. Принцип пипетки. Проходили во второй четверти.
«Вешники» от восторга чуть не охрипли. В особенности кричал Будимир. Подпрыгивал, надувался и кричал во всю грудь. Пятнадцать чистеньких очков. Они вышли вперёд. Даже не спасло и то, что Виталик отгадал, чему будет равняться мощность спички, а Надя Гречкина всё-таки справилась с молекулами керосина, объяснила, как они распространяются. Это вместе дало ещё четыре очка, но «вешники» всё равно выходили вперёд.
— Мы хотим отыграться! — потребовала Юля.
И Виталик потребовал — отыграться!
— Чего захотели! — покачала головой Бекчакова.
— Пусть отыгрываются, — согласился Серёжа — Пусть попробуют.
— А то нет! — Глебка покачал головой точно так же, как это сделала Бекчакова.
Жюри разрешило задать «ашникам» ещё один вопрос.
— Банки! — закричала тогда Зинка. — Вопрос с банками!
Голос у неё был пронзительным, как напильник.
— Вопрос будет с банками. Кому из вас ставить банки? — спросил Серёжа.
Пётр Петрович сжался от страха: вдруг банки поставят ему?..
Петя мчится по коридору.
Мелькают двери, двери. Где лестница? Или, может быть, спуститься на лифте? Где лифт? Лифт где? Нет, лестница где?
Сзади мчится толпа. В толпе размахивают чертежами и форматками. Петя мчится, размахивает портфелем. Скорее! Ноги подворачиваются, сердце колотится. В глазах уже никакого цветного зрения — всё как будто серое.
Из толпы раздаются крики:
— Главмонтаж, козыряй!
— Главсырьё, козыряй!
— Руби с плеча!
— Ни шагу назад!
Лестница. Вот она. Решётка в старинных узорах, как по лекалу.
Петя круто свернул на лестницу. Его даже занесло на скользкой площадке, и он чуть не выпустил из рук портфель отца. Теперь вниз по лестнице. Мелькают ступеньки. Один декаметр равен десяти метрам… Один гектометр равен ста метрам…
Даёшь сейчас гектометры! И чем больше, тем лучше!..
Главмонтаж и Главсырьё не отставали. Бежал кто-то и из Главпроекта. Может быть, выручать, а может быть, и не выручать. Всё перепуталось.
Ступеньки звенят под ботинками. Только бы опять не занесло. В школе он знает каждый поворот, каждую ступеньку, а здесь он в чужом царстве, в чужом государстве. Звенят ступеньки.
Лифтёрша бы внизу не задержала.
Толпа дышит прямо в затылок. И кто-то бежит с большой вилкой. Может быть, Дятлов? Или это ему мерещится? Но топот и крики не мерещатся. Неужели не победа, а всё-таки смерть?!
…Лифтёрша отчётливо видела, как мимо неё промелькнул мальчик с большим портфелем. Откуда в учреждении взялся мальчик? За весь день ни один мальчик в учреждение не входил. Лифтёрша может поручиться. Потом мимо неё промчалась толпа и с грохотом вывалилась на улицу вслед за мальчиком. И многие прохожие видели в городе, как по улице бежал мальчик с большим портфелем, а за ним бежала толпа. И неизвестно, чем бы это всё кончилось, если бы мальчик вдруг не исчез в каком-то гастрономе.
Клетки с синицами, чижами. В большом ящике сидит бурундук. В картонной коробке свернулся уж. Комната завалена пакетами с просом и пшеном. Слышно, как в ванной комнате течёт вода и квакают лягушки.
Пётр Петрович стоит в дверях ванной комнаты в майке и с полотенцем через плечо. Во рту у него зубная щётка. Пётр Петрович сердито говорит, не вынимая изо рта зубной щётки:
— Просо!.. Пшено!.. Что сотворил в квартире!
Говорит это, обращаясь к ванной комнате. Но оттуда не отвечают.
